Редакция газеты «Новое время». 1916 год. Василий Розанов шестой слева в последнем ряду[18]
РОЗАНОВ НАЗЫВАЛ БЕЗДЕТНУЮ ЖЕНЩИНУ ГРЕШНИЦЕЙ. ОН ПРОПОВЕДОВАЛ ИДЕАЛЫ ДОМОСТРОЯ?
Разве что домостроя особенного, розановского. На страницах «Опавших листьев» можно часто встретить рассуждения о предназначении женщин, которые выглядят дремучими даже для начала XX века: «Девушки вы посланы в мир животом, а не головой», «Судьба девушки без детей ужасна, дымна, прогоркла». Но эти суждения, как и все другие розановские провокации, не стоит воспринимать в отрыве от контекста его философии. Говоря о важности материнства, Розанов не пытался указать женщинам на их место, он был заворожен самой магией деторождения и женщинами как существами, этой магией владеющими. При всей наружной консервативности в некоторых аспектах «женского вопроса» Розанов выступал даже с революционными идеями: например, в тех же «Опавших листьях» предлагал установить возраст, по истечении которого незамужняя девушка имеет право заниматься сексом и заводить ребенка, не боясь общественного порицания («Как вы убедите девушку, что ей не дозволено и она не может иметь детей, не дождавшись мужа, когда она его ждала до 25, до 30, до 35 лет: и, наконец, до каких же пор дожидаться до прекращения месячных, когда рождение уже невозможно???»).
В розановской философской системе иметь детей положено всем, разве что кроме «людей лунного света», особенной категории людей, не чувствующих влечения к противоположному полу. Розанов одним из первых в России заговорил о метафизике гомосексуальности. Полагая, что мужчина и женщина находят свое продолжение друг в друге, он видел в гомосексуалах личностей, изначально обладающих внутренней целостностью, и именно этим объяснял их ярко выраженную талантливость: «Оттого происходит даровитость их, что у них семя полностью всасывается в кровь и оталантливает ее, сообщает ей пылание, и через нее мозгу. Такие люди суть окрыленные»{14}.
Розанов, рассуждая о сексе в недопустимых для его времени подробностях, ставил себе целью не шокировать обывателя (ну разве только чуть-чуть, из литературного хулиганства), а показать, что в половой жизни нет ничего априорно дурного и предосудительного. Зинаида Гиппиус писала, что Розанов так боролся с «общим убеждением, в кровь и плоть вошедшим, что пол грязь»{15}. В его сочинениях утверждалось совсем другое сопоставление «пол Бог», Розанов раскрывал божественную природу сексуальности, которую он соотносил с философией Ветхого Завета («плодитесь и размножайтесь»), иудаизма и других древних религий. Несмотря на стройность и разработанную систему аргументов, современники воспринимали розановскую «теорию пола» скептически, считая, что автор ее просто-напросто эротоман.
Однако в философии Розанова сам секс не так существенен, он важен как основание семьи. Именно в семье автор «Опавших листьев» видел идеал существования и главную ценность человеческой жизни, которая способна исправить греховную природу человека. Увы, семья самого писателя еще при его жизни практически распалась, и никто из его детей не имел потомства: первая дочь Надя умерла в младенчестве, сын Василий умер от гриппа, дочь Вера после смерти отца повесилась, Варя скончалась в лагерной больнице, старшая Надя умерла в 55 лет. До глубокой старости дожила только любимая дочь Розанова Татьяна, оставившая об отце много ценных воспоминаний: «Ему больше всего хотелось, чтобы у нас были патриархальные семьи и много детей. Бедный папочка, самое главное его желание не исполнилось»{16}
О КАКОМ «ДРУГЕ» В «ОПАВШИХ ЛИСТЬЯХ» ПОСТОЯННО ИДЕТ РЕЧЬ?
Розанов имеет в виду свою фактическую жену Варвару Бутягину, урожденную Рудневу. Он познакомился с ней в конце 1880-х годов в Ельце, где в то время служил учителем географии и истории в мужской гимназии. Бутягина была 21-летней вдовой священника с маленькой дочерью на руках. Розанов не раз отмечал, что чувства к молодой вдове возникли во многом из-за ее рассказов о любви к первому мужу: «Я влюбился в эту любовь ее и в память к человеку, очень несчастному (болезнь, слепота), и с которым (бедность и болезнь) очень страдала»{17}. В 1891 году пара обвенчалась, но тайно без свидетелей и записей в церковной книге, под условием немедленно покинуть Елец. Секретность объяснялась тем, что Розанов к тому времени уже был женат.
Будучи еще студентом, он женился на сорокалетней писательнице Аполлинарии Сусловой, бывшей любовнице Достоевского. Брак с ней оказался сущим мучением для Розанова, литературовед и богослов Сергей Дурылин так вспоминал об их семейной жизни: «Несмотря на романтику, на Достоевского, он-то искал брака не по психологии, а по онтологии, а сам оказался в плену у брака по психопатологии». Суслова сама бросила мужа, но не соглашалась на развод на протяжении двадцати лет, из-за чего дети от брака с Бутягиной долгое время не могли получить фамилию отца, а сам писатель, если бы открылась правда о тайном венчании, мог бы отправиться в ссылку из-за двоеженства. Вероятно опасаясь именно такого исхода, Розанов в своих «листках» называет Бутягину не женой, а «другом» или «мамочкой».
Писатель придавал отношениям с ней огромное значение, считал, что обязан ей духовным перерождением и появлением самых важных тем в своем творчестве. Значительная часть «Опавших листьев» занята признаниями «другу» в вечной любви и опасениями за его здоровье. В 1910 году из-за запущенного сифилиса у Бутягиной произошел паралич, левая часть тела потеряла чувствительность и способность двигаться (от прогрессивного паралича, вызванного сифилисом, умер и первый муж Бутягиной{18}). В том, что долгое время болезнь не могли правильно диагностировать и шанс на выздоровление был упущен, Розанов винил лично себя: «И вот эта мука: друг гибнет на моих глазах и, в сущности, по моей вине. Мне дано видеть каждый час ее страдания, и этих часов уже три года. И когда совесть отойдет от меня: оставшись без совести, я увижу всю пучину черноты, в которой жил и в которую собственно шел».
Жгучее ощущение вины, вероятно, объясняется не только выбором неправильных врачей для жены: писатель изменял Бутягиной. В письмах Флоренскому Розанов часто рассуждал о своих телесных (бисексуальных) «опытах», при этом он то отстаивал их необходимость, потому что они помогали ему в обосновании «теории пола», то сильно их стыдился. В письме от 17 января 1916 года писатель так объяснял свое отношение к изменам: «Я расплывчатый, вата, все лезет, говно, но параллельно же растягиваюсь на весь мир и везде меня хватает, и на Варю (мою и до известной степени единственную, solo), и на Валю, и проч. В вату меня Бог и устроил для понимания этой единственной в мире психологии, где верность и неверность так переплетаются, что не противоречат друг другу»{19}.
В «Опавших листьях» образ умирающего «друга» главная антитеза лирического героя Розанова, воплощенный немой укор ему. О самом близком и любимом человеке здесь не говорится практически ничего характерного и определенного (если не принимать во внимание медицинские сводки о здоровье), для читателя Бутягина предстает не живой женщиной, а именно «совестью», чье скорое исчезновение из жизни автора и образует главную cюжетную нить книги. В реальности Варвара Бутягина умерла только в 1923 году, пережив Василия Розанова на четыре года.
ЭТО ПРАВДА, ЧТО РОЗАНОВ БЫЛ ЯРЫМ АНТИСЕМИТОМ И ОПРАВДЫВАЛ ПОГРОМЫ?
Было и такое. При этом он умудрялся быть анти- и филосемитом одновременно.