А еще Клим Александрович пообещал, что мы обязательно изучим на практике основы альпинизма, научимся правильно разводить костры и ставить палатки, поучаствуем в настоящих археологических раскопках, совершим трехдневный поход по реке на байдарках, а в конце учебного года всем классом поедем на три недели на море в Крым.
Это был самый интересный урок туризма в нашей жизни. На всех остальных уроках туризма мы учились строить веревочную переправу через ручей, глубиной двадцать сантиметров в городском лесопарке. А пока мы об этом не знали, и мечтательно закатывали глаза, потирая руки в предвкушении приключений.
Хотя в Крым мы все-таки поехали. Но потом.
Глава 8. Зажигалка.
Нельзя сказать, что Виталику было плохо, когда его в Алуште выносили из автобуса. Тогда ему еще было хорошо. Мы с Игорем, проявив героическое терпение и выдержку, без применения грубой физической силы способствовали перемещению Виталика из автобуса на перрон автовокзала; с помощью одних лишь словесных убеждений доказали пьяному человеку, что писать на колесо автобусу не просто неприлично, а и противозаконно; а самое главное пожертвовали кое-какой одеждой из личного гардероба, чтобы спрятать от любопытных глаз неестественный цвет волосяной растительности новоприбывшего туриста. От того, что моя самая большая футболка сидела на Пушкине в обтяжку, а спортивные штаны Игоря, оказавшись натянутыми на внушительные конечности, превратились в подобие лосин, Виталик стал сильно смахивать на располневшего горнолыжника. Ну, или на очень разленившегося конькобежца. В любом случае, выглядел наш спутник довольно экстравагантно. А если учесть еще одну маленькую, но очень сочную деталь обстановки, то картина складывалась просто эпическая. Дело в том, что в расположенной неподалеку от автовокзала забегаловке, под названием «Бар Малей», вовсю громыхала музыка, дивным образом подходящая к сложившемуся образу Виталика. Из массивных колонок лился колоритный голос Сергея Шнурова, старательно распевающего: «Да, ты права, я дикий мужчина! Яйца, табак, перегар и щетина!»
Кое-как отбившись от назойливых представителей местного туристического бизнеса, наперебой предлагающих поселиться в их апартаментах, мы подыскали подходящую лавочку в тени жиденькой акации и усадили на нее быстро трезвеющего Виталика. Заботливая Оля раздобыла бутылку минералки и всучила ее в безвольную руку. Тот, в знак благодарности, только кивнул свежевыкрашенной рыжеволосой головой, несколько раз глубоко вздохнул, но даже не попытался открыть крышку. На предложение покушать Пушкин скривился и отрицательно покачал головой. Расспрашивать человека в таком состоянии еще о чем-либо было абсолютно бессмысленной затеей, поэтому решили пока оставить его в покое, где-нибудь быстренько перекусить и заодно подумать над тем, что же делать дальше.
А подумать тут было над чем. По сути, теперь, помимо хомяка Коли, у нас на руках был еще и незнакомый, здоровенный мужик с пистолетом, который, отчасти по нашей вине, оказался в сотнях километрах от дома в одних трусах, без денег, без документов, да еще и с ног до головы разукрашенный в самые немыслимые цвета. И все это в первый день отпуска! Страшно было представить, что должно нас ожидать дальше. Но реальность оказалась куда более непредсказуемой, чем наши самые смелые фантазии.
А пока мы сидели в «Бар Малее» и жадно поглощали не внушающую доверия пищу, обильно запивая ее ледяным пивом из высоких запотевших бокалов. Все же душа требовала обязательного лечения после бессонной ночи возлияний. Идти в какое-нибудь более-менее приличное заведение не рискнули, чтобы не терять из виду мирно сидящего в тенечке Виталика. Точнее, Виталик теперь прилег. Но так было даже спокойнее. В горизонтальном положении значительно снижалась вероятность внезапного падения.
Я, честно говоря, не понимаю, почему мы должны жертвовать драгоценным временем отпуска ради какого-то Игорь пошевелил усами, подбирая подходящее слово. Он всегда искал подходящее слово, когда срочно требовалось выругаться, но воспитание не позволяло ему это сделать, Ради какой-то, извините, свиньи, беспардонно вмешивающейся в наш с вами отдых. Взрослый человек! Он же должен нести ответственность за свои поступки? Почему мы обязаны страдать? Я не понимаю!
Да понятно, что не обязаны задумчиво промямлил я, глядя издали на мирно отдыхающий предмет беседы и, глубоко вздохнув, переключился на возмущенного Игоря, Но ты поставь себя на его место. Чисто по-человечески
Да не буду я себя на его место ставить! вдруг вспылил наш интеллигентный товарищ, Я на его месте никогда в жизни не оказался бы! Тоже мне, объект сочувствия! Надрался до прострации, а я на его место должен себя ставить.
Ой, да ладно, Игорь, мы все хороши, вступилась за Виталика Оля, Ты вчера не трезвее других выглядел.
Но извини, Оля, каким бы он снова пошевелил усами, Каким бы выпившим я ни был, голым по вокзалам я не бегал и от поезда с хомяками не отставал. И разрешите вам обоим на всякий случай напомнить о пистолете, который этот ваш подзащитный таскает с собой в редикюльчике.
Игорь демонстративно отставил в сторону бокал с пивом и сложил руки замком на груди.
Ну, и что ты предлагаешь? спросила Оля, Бросить его?
Да елки палки! Ну что значит «бросить»? снова вспылил Игорь, Я вам в сотый раз повторяю это взрослый человек! Мы ему не опекуны и не няньки. Вляпался пусть сам выбирается!
Но это же мы его вещи почтой отправили. Если бы сдали их в милицию, все было бы
Было бы! Да срок бы тебе впаяли, Сережа, и всего-то делов! театрально всплеснул руками Игорь.
Ну, не преувеличивай, попытался я сбить напряжение, но тот уже разошелся не на шутку:
В-общем, так! Сейчас этот Пушкин приходит в себя, мы объясняем ему, где теперь его вещи, покупаем билет до дома, жмем цветную волосатую руку и аривидерчи! Пусть катится на все четыре стороны! Все! Баста! Я отдыхать сюда приехал!
С этими словами Игорь встал из-за стола и решительной походкой направился к мирно сопящему, еще ни о чем не подозревающему Виталику. Мы же с Олей остались сидеть в тени зонта, неспешно потягивая пиво и с интересом наблюдая за разыгрывавшейся чуть поодаль драмой. Хотя, начало ее складывалось как в многообещающей комедии.
Наш решительный друг несколько раз безуспешно пытался оторвать грузное тело псевдолыжника от скамейки, а когда понял, что занятие это бесперспективное, стал что есть силы тормошить того сначала за плечо, затем за уши, но когда дело дошло до пощечин, мы с Олей все-таки решили вмешаться. Да вот только решились поздно. Виталик проснулся и, не вставая со скамейки и не разбираясь, кто перед ним, и что вообще происходит, вломил Игорю по лицу одним из своих пудовых кулачищ. После чего подложил ладошки под щеку и продолжил наслаждаться мирным младенческим сном. Игорь же тоже прилег, но не на скамейке, а рядом, на траве. Оля подскочила к поверженному, но тот, держась за глаз, попытался встать, потерял равновесие, присел, снова встал и шатающейся походкой заковылял обратно в «Бар Малей». Молча.
Я в сердцах плюнул и выругался. Оля пошла за Игорем. Надо было срочно что-то решать, иначе отпуск превращался в «не пойми что», а история с Виталиком успела порядком надоесть.
Подойдя к Пушкину на небезопасное расстояние, я осторожно потряс его за плечо. Он, к моему величайшему изумлению, обернулся и, сфокусировав мутный взгляд, прохрипел:
О! Привет водолазам!
И вам не хворать, без особой радости в голосе ответил я, Что ж ты людей-то по чем зря обижаешь?