Они не находятся в сознании — сознание держит марку, создает фальшивую внешность. Но вы осознаете, что это также и ваше лицо.
Стал ли ты чистым воздухом,...хлебом и лекарством для друга своего? Иной не в силах освободиться от собственных цепей, однако друга своего спасает.Вы сами раб, но притворяетесь освободителем своего друга. И то же верно по отношению к вашим так называемым спасителям: сами они не спаслись, но они готовы спасти весь мир.
Иисус все время настаивает: «Я — спаситель, и если вы верите в меня, больше ничего не нужно. Вы спасетесь: спасетесь от ада, спасетесь от всякой боли, страдания и тьмы». И миллионы христиан до сих пор утешаются мыслью, что в день последнего Суда придет Иисус со своим отцом, Богом, и укажет на своих овец; они будут спасены и взяты в рай. А остальные?.. Все остальные, которых в миллионы раз больше, будут брошены в бездонную пучину адского пламени — навечно!
Даже в двадцатом веке, в самом конце, миллионы людей все еще верят: все, что нужно — верить в Иисуса, в то, что он единственный рожденный Сын Божий, и тогда можно делать все, что хочешь: ты будешь спасен. Очень дешево - просто верь.
В первый вечер, когда меня посадили в тюрьму в Америке... Второй заключенный в моей камере был, должно быть, очень преданный христианин. У него на кровати лежала Библия; опускаясь на колени, он очень набожно преклонял на нее голову. А прямо над Библией висели всевозможные порнографические картинки, вырезанные из журналов — он оклеил ими все стены.
Я посмотрел на все это и, когда он закончил молиться, спросил:
— Кто повесил эти картинки? Они просто очаровательны.
Он сказал:
— Это я — вам нравится?
— Они так красивы. Я тоже благочестив, — сказал я. Он слегка забеспокоился, когда я сказал о своем благочестии, и спросил:
— Что вы имеете в виду? Я ответил:
— Неужели вы не видите противоречия? Вы молитесь Богу, склоняете голову на Библию, встаете на колени в надежде, что будете спасены...
Он сказал:
— Конечно, я буду спасен. Я верю в Бога, я верю в Иисуса Христа.
Я спросил:
— А как насчет этих порнографических картинок? Он сказал:
— Это неважно. Если вы верите в Иисуса, вы спасены. Я сказал:
— Так, наверное, поэтому... Сколько раз вы сидели в тюрьме?
Он сказал:
— Я сижу всего четвертый раз.
— А какие преступления вы совершали? — спросил я.
— Всякие. Но я всегда молюсь утром и вечером — хоть в тюрьме, хоть не в тюрьме. Это мелочи. Моя вера в Иисуса абсолютна; он не может нарушить своего обещания.
Я сказал:
— У вас есть какие-нибудь гарантии? Если он не явится в день последнего суда, вы окажетесь в беде. Если все эти голые девочки придут и скажут: «Он —нашпоследователь. Он становился перед нами на колени каждое утро, каждый вечер...»
Он посмотрел на меня. Он был зол; он сказал:
— Вы, наверное, не христианин. Я сказал:
— Как раз я-то христианин; иначе, зачем мне о вас беспокоиться? Но вы кланяетесь перед этими голыми девушками на порнографических, непристойных открытках. Все эти девушки предстанут в последний судный день, и я тоже там буду — запомните — как свидетель.
Он сказал:
— О Боже! Я слышал о вас, я видел вас по телевизору, и они говорили — наверное, правильно — что вы опасный человек. Простите меня, и не поминайте эти картинки в последний день.
Я сказал:
— Снимите их. Он сказал:
— Это не так просто. Я не могу молиться двадцать четыре часа в сутки, и это мое единственное развлечение — вырезать их из журналов, развешивать... Не я один делаю это, все тюремные камеры наполнены порнографическими картинками.
Тюрьма обеспечивала заключенных этими журналами, и тюрьма же снабжала их Библией.