Находясь в подобной реальности, не задумываешься над такими простыми понятиями, как сострадание, милосердие, любовь. Тебе становятся близки эгоизм, гнев и ненависть. Исчезает всякая граница, отделяющая условное добро от условного зла, одно начинает подменять другое. Если понимаешь это, понимаешь также, в какую гиблую сторону ведёт тебя твой образ жизни, именно понимаешь, следует ли идти дальше? «Может ли такой о-о-о-браз жи-и-и-и-зни» веки Снежка становились всё тяжелее и тяжелее, глаза под тяжестью наступающего глубокого сна закрывались, тело расслаблялось, цепкие руки сна всё сильнее и сильнее сжимали снежное сознание, затягивая в свои объятия.
Перед ним из холодного тумана появлялись ясные картины из собственной жизни: то он кого‐нибудь избивал в переулке, соглашаясь с законами улицы, то прятал под тёплой курткой еду из магазина, осваивая уроки воровства, то вечерами в пьяной компании возле старого кино «Радуга» докуривал сигарету, допивая очередную бутылку с алкоголем.
Снежок преспокойно, даже с наслаждением наблюдал, как одна картинка плавно сменялась другой. Это не было чем‐то новым, но у него впервые возникло чувство невыносимой тяжести от подобного образа жизни. Он почувствовал во рту горький привкус отвращения к своей жизни. Не желая больше этого видеть, Снежок от страха проснулся, в сонном бреду приподнял тяжёлую голову и пролепетал что‐то похожее на: «Нт, тк жить льше нельзя! Надо что‐то дечтоменять», им снова завладел глубокий сон.
На этот раз всё было по-другому. Перед ним появились воздушные белоснежные облака, нежное голубое небо, ласкаемое горячими лучами заботливого, сияющего золотистого круга. В облачной глубине вырисовывалась страна почти с такими же жителями, как в Стране синего снега. Однако в жителях не чувствовалось той одинокой холодности. Сонная картинка растворилась, из-за воздушных облаков выплыл нежный портрет счастливой, улыбающейся Снежинки. Никогда в жизни Снежок ещё не встречал такого неземного и нежного создания. Он почувствовал, как холодное снежное тело постепенно начало заполняться светом, с каждым мягко проникнутым лучом становилось теплее и теплее, и сердце ликовало. Оно было счастливо!
Снежок попытался прикоснуться к счастливому созданию, хоть ненадолго ощутить себя немного другим, немного добрым. Стать причастным к счастливому свету. Как только снежные пальцы прикоснулись к Снежинке, видение растворилось, веки Снежка легко сбросили с себя ощущение взрослой мечтательности и открылись. Осуждающим строгим взглядом смотрели те же старые деревянные балки чердака, по левую сторону в пыльной полудрёме потрёпанный диван, пребывающий здесь из-за некоторых ледяных обстоятельств, в холодном миру бесполезных вещей и оставленных надежд. Снежок перекинул бессмысленный взгляд туда, где располагалось маленькое окно. На небе как‐то по-особенному, побелоснежней, сияла луна, которая напомнила о свете, о беззаботной Снежинке, о том месте, где он был свободным и счастливым.
Неуловимое мгновение, радостный миг солнечной блесной промелькнул в туманных глазах Снежка, безумное озарение непременно отыскать Снежинку. Узнать, что там, за Страной синего снега. Впервые, без лишних вступлений, наконец‐то покинуть то место, где он вырос, и где больше не хотел находиться, место, где останется детская часть его сердца.
Брать было нечего. Ни вещей, ни того, что окружало Снежка всё это время только футболка, лёгкая куртка, синие джинсы и спортивные кроссовки, что собственно и было его повседневной одеждой. Изнутри, в кармане, бережно свёрнутая тоненькая тетрадь и заброшенная на беспросветное дно того же кармана маленькая автоматическая ручка.
Снежок в последний раз окинул грустным взглядом оставленные апартаменты чердака, открытое окно, место, которое для него стало уже очень родным, отвернулся и вышел.
Пройдя пустынный переулок, он вышел на Государственную улицу. Всё бежало бессмысленными потоками в разные стороны, сталкиваясь и создавая безобразный карнавал суеты. Жители Страны синего снега проносились мимо Снежка, мимо себя, мимо осмысленной жизни, не задумываясь о том, что время не бесконечно.
Не желая всё время находиться в неудержимом потоке бессмыслицы, Снежок повернул направо, прошёл несколько сотен метров прямо, свернул налево, чтобы оказаться на улице Городской. Здесь, в отличии от параллельной улицы, ледяная жизнь протекала в умеренном темпе, в отличной компании легальных публичных домов и государственных учреждений.
На этой улице Снежок неоднократно в кулачных боях отстаивал своё место под местной луной. Здесь же напивался, учился воровать и просыпался в постелях взрослых жриц. Теперь это только вызывало чувство вины и глубинного отвращения.
От этого осознания ему сделалось тяжело, что‐то неприятное сдавило грудь. Захотелось сбежать от этой слепой жизни. Впервые за всё время он увидел губительный ужас положения, которое безраздельно властвовало в стране. Убежать, всё забыть, стереть, измениться настойчиво громыхало в задумчивой голове. Последнее, что ему хотелось перед скорым отъездом из Страны синего снега сделать, это наведаться к месту, куда он приходил, чтобы побыть наедине к реке Воспоминания. Почему Воспоминания? В одном из сказаний говорится, когда в Стране синего снега не было холода, на лазурном радостном небе сияло золотистое солнце, река не имела имени. С наступлением холодов в реке стали топить всех, кто помнил что‐то светлое, хорошее. Река напиталась их памятью и с тех пор именуется рекой Воспоминания. Некоторые говорят, что иногда можно даже услышать, как из её глубин доносятся крики и разговоры. К ней Снежок и надумал наведаться.
Серебряные клубы снега и ледяной бурлящей воды сталкивались и переплетались друг с другом. Он сел на острый край твёрдого берега и ушёл в себя. Неспокойные мысли глыбами падали, как буйные волны, в снежное нутро холодной реки, на условную гладь неизвестного осознания, и вновь поднимались гребнями просветления над смертельным равнодушием. Снежком снова овладевали сомнения. Сон?
Это же обычный сон! Теперь всё бросать и ехать неизвестно куда? Что там? За чертой? Я здесь рос, понимаю, что если ты не оскалишься в ответ, то будешь лишним. Всё просто. Хочешь получить уважение, разбейся в лепёшку, но не позволяй, чтобы тебя унижали. Всё яснее ясного. А там? За чертой? Как я там буду жить? С другой стороны, хочется ли мне вести и дальше эту жизнь, к которой я привык? От любой привычки можно отказаться, это же просто привычка. И всё же, что там? За чертой?
Неожиданно из реки, как из сломанного радио, донёсся прерывающийся голос:
Беги-и-и-и-и-и-и-и
Неизвестный голос выудил сознание Снежка из меланхолического состояния глубоких размышлений. Вздрогнув, он неожиданно обратился к реке:
Что? Молчание. Наверное послышалось. Он снова погрузился в размышления.
Если я всё же рискну и соглашусь с трезвым голосом неизвестности? Возможно я смогу почувствовать на себе свет, который видел недавно во сне. Существует ли он? Возможно, это просто яркий плод моей фантазии С другой стороны, я же видел его, чувствовал, значит он существует, хоть и в моей фантазии, но всё же существует. Стало быть, я узнаю, что такое счастье? Если да, ради этого риск дороже любых сожжённых свеч.
Снежок задумчиво смотрел на свободные волны, задавал вопросы, не всегда находил ответы и снова задавал. Наконец он всё же согласился со всеми почти безумными догадками разума и решил принять предложение пугающей неизвестности. Осталось придумать, как оказаться там, за чертой.