Госпожа Метель знала, что заметает улицы великого города. Ей было не все равно, куда наметать сугробы. Нина преодолевала сильные порывы ветра, слегка наклонив туловище вперед. В такой позе ее увидел Эдик, он улыбнулся девочке холодными щеками и пошел рядом с ней. Им оставалось пройти мимо школы кубиков, где учились дети от двух до семи лет. Эдик был крепким парнем. Дети магов с рождения были вовлечены во все полагающиеся им школы: спортивные, образовательные, художественные, музыкальные, танцевальные.
Высший совет магов уделял должное внимание школьникам. Занятость у детей была полной, отдых включался в расписании. Итак, Эдик и Нина, преодолевая метель, подошли к школе. К крыльцу школы с двух сторон шли дети и маги учителя. Дворники небольшими машинами убирали снег, который метель вновь перемещала с места на место.
Метель с большим удовольствием резвилась на чистых улицах, делая сугробы в самых неожиданных местах. Она пела морозные песни. Она крутилась, юлила, и вторгалась во все уголки, заметая их снегом. Это был ее день. Ветер подмигивал Метели. Они были знакомы с давних лет. Старые приятели с удовольствием кружили по волшебным улицам. Они заметили Нину и Эдика. Метель обсыпала их снегом. Ветер мешал им идти к школе. Но дети пришли в школу магов. Над дверью школы висело табло, на котором высвечивалось время.
При входе в школу сидели охранники, окруженные аппаратурой слежения и оповещения. На первом этаже пол был вымощен мраморными плитками, чтобы многие поколения школьников прошли по ним до вершины своего обучения. Стайки детей резко возрастали в раздевалке и разлетались по своим классам. Звонок возвестил о начале занятий. Магия уроков была священна.
Метель, бросив на прощание пригоршню снега в спину девочке, присела на школьном крыльце и попала под машину дворника. Госпожа Метель вскрикнула, вцепилась в шею мужика со снегоочистителем и повалила его на дорожку, прибитую к крыльцу, чтобы дети не скользили. Дворник явственно чувствовал, что его ктото держит, но звонок прозвенел, а на улице было пусто. Глазами он никого не видел, но он чувствовал объятия холода. Ему стало страшно. Дворник пополз, окутанный и опутанный Метелью.
Один из охранников посмотрел на экран, где виднелось крыльцо школы. Он заметил огромный снежный шар. Ему на мгновение стало страшно. Он толкнул локтем второго охранника. Второй охранник, увидев нечто странное на крыльце школы, резво вскочил с места и бросился на улицу. На крыльце возвышался сугроб. Из сугроба торчала нога дворника. И тишина.
Голубые ели, горстка снега, марево печали у стволов. Зеленеет травка, словно ветка, и ноябрь, и холод легких слов. Темная вода стоит без всплеска,
не замерзла, но и безо льда. Зеленеют ели среди леса, будто говорят сегодня «да». Лиственницы голы как березы, их иголки плавают в воде. В ноябре уснули даже грозы, и слова притихшие везде. Вот оно: ноябрь, седьмое, холод, очень день туманный без проблем. Двери открываются внутрь холла?
Нет, почти не праздник, без дилемм. В этот день когда-то было то-то, а потом парады без конца, встречи средь парадов это что-то. Праздник вдруг остался без лица.
Ветер с Метелью завернули за угол, и оттуда посмотрели на дело рук своих. Увидев, что дворник в надежных руках охранника, они поспешили выполнять свои функции за пределами школьного двора. Друзей неудержимо потянуло в Магический лес. Они с наслаждением покружились над елями, дольше всех деревьев сохраняющих снег на своих ветвях.
В крещенские морозы чистый снег покрыл деревья легкими пушинками, не забыв приукрасить сугробы. Дворники в одинаковых формах боролись с красотой зимнего дня, забрасывая снег с дорог на нежные снежинки. Дети, настоящие ценители зимнего дня, строили снежную крепость. Редкие прохожие шли ускоренным шагом, словно в морозы нельзя пройти медленно.
Зима настоящая царила за окном. Выходной день для выхода в заснеженную красоту природы подходил к обеду. Нина позвала Эдика выйти в лес на лыжах. Он согласился. Нина и Эдик надели куртки, взяли лыжи и пошли в лес, расположенный за внешним кольцом городка. Войти в заснеженный лес равносильно вхождению в сказку.
Огромные, заснеженные деревья божественно красивы. Воздух кристально чистый. Снег, выпавший в холодный день, белоснежный. Возникает огромное ощущение счастья. Появляется прилив сил. Нина и Эдик встали на лыжи и плавно заскользили по снегу. Скольжение на пластиковых лыжах великолепное, их не надо покрывать мазью, все и так хорошо.
Лес притаился в снежном зазеркалье. Он, как скульптура жизни на земле. Я, что опять средь прошлого искала, когда и будущее спит еще в седле? Жизнь требует: вернись дикобразом, добавь иголок, страсти и проблем. И повезет, возможно, что ни сразу, но непременно ждите перемен. И тянутся тянучки прочных буден, проблемы ускоряют дикий бег. Мы, как в лесу, плутаем, ходим, будем одни снега и извороты лет. Мы ходим бесконечно по вселенной, она для нас вполне понятный круг. Снега, снега, как шубы счастья, плена, и лес для нас и совесть, часто друг. В лесу, поверь, не стать мне дикобразом, не остановишь свой обычный шаг, а остановишь, станешь сразу разом такой скульптурой, как деревья. Так
По лыжне шли лыжники всех возрастов. Под елью стоял молодой мужчина без лыж, рядом с ним лежала сумка, содержащая банки, которые явно меняли конфигурацию сумки. Он пил из холодной жестянки.
Нина проговорила:
Можно, мы вас объедим?
Мужчина благосклонно кивнул головой. Ребята углубились в лес. Поваленное дерево полностью перегородило лыжню. Пришлось корни дерева обходить вокруг. Эдик упал, поворчал, но встал быстро. На обратной дороге, он упал так, что лежал без единого движения, и без единого звука вытянув вперед руки с палками.
Нина остановилась, посмотрела на друга, подождала немного, да как закричит:
Эдик! Эдик!!!
Полная тишина была ей ответом. Эдик не шевелился. Появилось ощущение, что он потерял сознание. Нина на лыжах стала приближаться к парню с дикими криками. Он пошевелился. Встал. Сказал:
Больно, показывая на шею в области сонной артерии.
Что-то его на минуту выключило, но длилась эта минута вечность. На обратной дороге, под елью стоял мужчина, рядом с ним валялись выпитые банки, в сумке оставалась явно одна банка.
Разрешите, мы еще раз вас обойдем, проговорила Нина, обходя мужчину, и не делая ему замечаний. И еще долго в ее голове стоял образ мужика с банками. Странный мужик из металлических банок пил на морозе.
Ребята доехали до пешеходной тропы, сняли лыжи и пошли пешком домой.
Вечером Эдик вновь пожаловался своей бабушке на боль в шее. Вероятно, он шеей ударился или о носок лыжни, или еще хуже палки. Но внешне на шее ранок не было. "Словно внука вампир коснулся", невольно подумала Ольга Олеговна, супруга Николая Григорьевича.
На следующее утро, проснувшись до будильника за двадцать минут, мама Нины тихо встала. Она привела в порядок кухню. Разбудила дочь, чтобы она в школу собиралась. Мать готовит в выходные дни и не является основным домашним поваром. Вчера она готовила борщ и творожный пирог. Основное воскресное блюдо это и есть творожный пирог.
В понедельник мясные блюда в доме готовит робот. Мясо и курица с вечера лежат на серебристом подносе и размораживаются. Робот выбросила мусор, потом вымыла стаканы, которые всегда появляются после вечерне ночных хождений. Она не всегда включала посудомоечную машину.
Элла, мама Эдика, посмотрела в компьютер, чтобы определиться с целями на текущий день. Глаза ее уже накрашены, пусть это не всем нравится, но так она себя чувствует увереннее. Теперь пора одеваться. Эдик уже сидел и одевался, иногда потирая шею, на которой никаких следов от удара не было.