Вы! указал он на меня пальцем. Подойдите-ка! Николетта, кажется? Вы теперь работаете с нами, так почему не представились?
Я молча посмотрела на него и не нашла ничего лучше, как пожать плечами. Лицо Петшы вспыхнуло и налилось краской.
Вы язык проглотили? Я что? Такой страшный или?
Метнувшись к своему столу, я быстро написала на бумаге объяснение, что, мол, перевелась к вам из соседнего отдела, может, запамятовали. А молчу потому, что говорить не могу. Петша почти вырвал у меня из рук листок, быстро пробежался по нему взглядом и с трудом подавил тяжёлый вздох.
Я думал, руководство шутило. Вас ещё нам не хватало С клиентами как будете общаться? Письма писать? Не понимаю, что с вами делать. И зачем вообще все эти кадровые перестановки. Ну, чего смотрите? возмутился он моему взгляду. Обед скоро кончится, вообще-то!
Ничего не ответив, я вышла в коридор, едва сдерживая свои чувства: хотелось не плакать, но кричать, высказать всё, что думалось во время разговора. Неужели Петша считал, что мне очень хотелось работать вместе с ним? В том отделе, где общение с людьми приоритет. Ужасная, крайне несправедливая насмешка судьбы, больше похожая на плевок в лицо. Испещрив мелкими шагами половину коридора, я так и не собралась пойти обедать. Потом. Дома. В звенящей тишине.
Продолжение рабочего дня напоминало осаду города, в ополчении которого нет ни одного бойца. Нестерпимо требовалось сдаться на милость тем, кто кидал на меня то насмешливые, то сочувственные взгляды. Но, встречая злобный взгляд Петшы, я обретала силы к борьбе и стойко держалась.
Спасение пришло с последней минутой девятого рабочего часа. Комната опустела, и первым покинул её мой новый начальник. Я собиралась медленно, нарочно пропуская вперёд всех тех, с кем не желала сталкиваться вне офиса. Привычно кивнув охраннику, со вздохом облегчения оказалась на улице, рухнув в морозный вечер с головой.
Осознание неприятной ошибки пришло чуть позже, когда я основательно подмёрзла, стоя на остановке битых десять минут: слишком долго задержалась в офисе и пропустила свой автобус. Но что мне мешало прогуляться пешком? Даже хорошо: когда двигаешься, меньше думаешь о ерунде и перестаёшь злиться.
Витрины украшали к грядущему Рождеству и Новому году: везде приветливо мигали гирлянды, переливались разными цветами ёлки, да и сами улицы уже понемногу превращались в сцены для праздничных действ. Скоро и я соберусь за покупками, как всегда, скуплю всё, что увижу красивого, а потом буду целый вечер упаковывать, шурша глянцевой бумагой и атласными лентами. Ну а сейчас передо мной стелилась полупустая тёмная улица, обещавшая долгую дорогу домой. Долгую и одинокую.
Привычным образом мысли растерялись в пути, и я смотрела по сторонам, забывая отмечать, сколько прошла и где нахожусь. Хорошо бы идти вот так, беспечно и спокойно, до самого утра, а потом ворваться в тёплый уют квартиры, упасть в мягкую постель и забыться сном до самого вечера, уподобляясь летучим мышам.
На второй автобус я тоже опоздала, да и вообще прошла остановку так бодро, что не сразу это поняла. Телефон разрядился прочитать сообщения так и не удалось. Видела, что писал Сорин наверняка спрашивал о том, как прошёл рабочий день. Ну ничего, ответить можно и из дома.
Я прилично продрогла и чувствовала лёгкую усталость и глубокое изнеможение, ступая по скошенным подъездным ступенькам. Дом. Моя крепость. Которая никогда не сдаётся врагу и всегда меня защищает. Около двери стояли Сорин и Катерина.
Нико! крикнул он, бросаясь ко мне. Ты куда пропала?
Никуда, повела я плечами, косясь на недовольную Катерину. Она удивительно красивая, нежная на лицо, совсем как юная майская роза. Сколько лет её знаю, так и не заметила признаков взросления: ни мелких морщинок, ни сухости кожи, ни одного седого волоса, будто застывшая во времени изящная статуя шествовала подруга Сорина через года.
Ты бы хоть написала, что всё нормально! продолжал негодовать Сорин. Сначала никаких ответов, потом и дозвониться до тебя не смог! А время-то уже позднее. Решил заглянуть, но и тут пусто. Где ты была?
Гуляла, оправдывалась я знаками, ловя на себе раздражённые взгляды Катерины. На работе выдался тяжёлый день.
Почему раньше не написала? возмутился он, а мне вдруг стало так больно в груди, так тоскливо и почему-то обидно, что я просто взмахнула неопределённо руками, протиснулась между Сорином и его теперь уже невестой к квартире, ворвалась внутрь и захлопнула дверь.
По щекам катились слёзы. Я слышала, как спорили, почти ругаясь, Сорин и Кати. Он, похоже, не собирался никуда уходить и хотел поговорить со мной о том, что же произошло. Но спустя пару минут сдался под напором подруги, и пробормотав в замочную скважину Напиши, как ты, удалился. А я так и стояла, облокотившись на дверь, в темноте, взмокшая в тяжёлой куртке, и не могла остановиться. Как же хотелось, чтобы завтра случился выходной, тогда не пришлось бы выходить на работу, снова слышать насмешки Петшы и сжиматься под взглядами коллег. Ведь я отличный специалист, опытный. Даже без голосового общения с клиентами могу сделать так много, что иной работник не в состоянии.