Было действительно вкусно. Незабываемый аромат и сильный голод подгоняли Ваню затолкать весь кусок сразу в рот, но бабушка поставила рядом высокий стакан с молоком и приговаривала:
Не подавись хоть, запивай! Ох, совсем дед тебя в лесу голодом заморил, посмотри, старый, он и так одни кожа да кости! Хоть ели чего сегодня?
Были бы кости, а мясо нарастет, подбирая с бороды крошки пирога, пробубнил дед. Яйца у нас с собой были, хлеба немного. Еще малину нашли, когда обратно ехали, уже поспела, надо бы пособирать?
Надо, надо пробубнила баба Нюра, подливая деду молока.
Ваня наелся и отвалился на спинку стула, глаза сами закрывались. Дед достал откуда- то прозрачную пластинку, которая тут же засветилась тусклым голубым светом, озаряя вокруг пространство деревенской кухни.
Погоди засыпать то, сейчас в кровать пойдешь. Ты сколько у нас еще, неделю? спросил дед, глядя в экран.
Угу, пробубнил Ваня сквозь сон.
Ну и славно. Завтра на лыжах пойдем, может зайца поймаем, дед коснулся пальцем экрана, и все исчезло.
Ваня открыл прозрачную крышку. Мягкий гель отступал от тела, освобождая руки и ноги. Мальчик вылез из капсулы и перебрался в свою кровать, потом накрылся одеялом с головой, погружаясь в сладкий сон.
III
Капсула симуляции. Юность. Формирование ценностей.
Сергей Палыч, у меня резец затупился опять, надо обороты сбавить! Иван крикнул мастеру участка, который стоял на втором ярусе цеха.
Мастер подошел к перилам и оглядел пролет, вдоль которого ровными рядами стояли различные станки и оборудование. У некоторых станков работали люди, некоторые еще были в деревянных ящиках и обрешетке, у каких- то работали слесари и электрики, спешно подключая провода и прочие детали.
Сергей Палыч спустился в цех и подошел к Ивану.
Молодец, что до скрипа не доводишь, так и деталь целая остается и инструмент не портится. Как износ определяешь? поинтересовался мастер.
По стружке, спокойно ответил парень. Структура начинает меняться и цвет, сначала чуть темнее делается, потом ломается, а уж потом и резец скрипеть начинает.
Молодец! снова похвалил Сергей Палыч и махнул кому- то в конце пролета, Василич, поменяй резец Ваньке!
Пойдем наверх пока, отдохнешь пять минут, чаю дам, позвал с собой мастер и пошел к лестнице.
В кабинете мастера было тесно, все помещение было завалено мебелью, коробками с чертежами и папками, у самой двери стояли две деревянных табуретки, а между ними самодельная электрическая плитка. На плитке блестел металлическими боками чайник, из носика которого тонкой струйкой поднимался пар. Сергей Палыч достал две фарфоровых кружки, осмотрел, сильно дунул в одну, протер тряпкой, сыпанул из коробки немного заварки в каждую и залил кипятком. Они сидели друг напротив друга, Иван тянул к плитке замерзшие руки, медленно сжимая пальцы.
И ты здесь по собственной воле, значит? как- то протяжно произнес мастер.
Да, кивнул Иван.
Ноги не мерзнут? Сергей Палыч оглядел парня с ног до головы, остановив взгляд на рваных валенках, обмотанных тряпками. Или тебе все равно?
Не все равно, мерзнут немного, но я шевелю пальцами, чтобы кровь не застаивалась и мышцы не затекали. Думаете, раз я тут, а мое тело там, то я ничего не чувствую? улыбнулся Иван.
Ну, я же не знаю, как там у вас все устроено, подмигнул Сергей Палыч.
Все реально: и боль, и холод, вздохнул Иван и посмотрел на свои сбитые, измазанные грязные пальцы.
Мастер открыл ящик стола и достал небольшой белый комочек сахара, попытался сломать его пополам, но не смог, протянул парню.
Попробуй ты.
Иван взял сахар и легким движением разломил его на две почти равные половинки.
Крепкие пальцы! Я видел ты и заготовку сам на станок ставишь, она же килограмм шестьдесят весит! восхитился Сергей Палыч.
Обычно, шестьдесят два, плюс- минус триста грамм. Тяжелая, но мы же тренируемся с детства, чтобы перегрузки при посадке легче переносить, парень бросил свой кусочек сахара в кружку, а второй протянул мастеру.
Вот, сразу видно, что не местный! засмеялся собеседник. Мы сахар в чай не кладем, а вприкуску едим! Говорят, у вас там почти рай, и войн нет?
Глобальных конфликтов нет, дипломатично ответил Иван и с шумом отхлебнул горячего чаю. Когда проблема с энергетикой решилась по всему миру, то конфликтов почти не стало, да и в русской идеологии война неприемлема.
Сказки прям, не поверил Сергей Палыч. Что, и русские по всему миру сейчас и со всеми в согласии? А Советский союз?
Мне нельзя рассказывать вам, вы же знаете
Знаю, Ванька, знаю. Видимо, для нужного дела ты тут, раз вас, совсем еще пацанов, отправляют сюда.
Да, проглатывая горячий напиток, кивнул парень. По-другому никак, иначе не пройти в Щель. Даже у тех, кто прошел всю историческую программу славян, бывает, что не получается, и тогда все двадцать лет обучения на свалку, только инструктором потом
Видимо, стоит эта Вода дорого, если на кону такие ставки? желая узнать как можно больше, любопытствовал мастер. А нам бы, Ванька, войну закончить, да фашистов разбить, ведь, под Москвой уже
Мы победим, Сергей Палыч, обязательно победим, мы всегда побеждаем, потому, что мы за правое дело, твердо проговорил Иван заученную фразу, встал, поставил кружку к чайнику и вышел в цех.
Он работал здесь с осени, как только завод перевезли из Белгородской области и поставили первые станки. Это была обязательная часть программы обучения. Пошел уже второй месяц. За это время он всего лишь раз виделся с матерью, а отца не видел вовсе. Мир вокруг был реальным на все сто процентов. Даже выйдя через две недели из капсулы, он чувствовал все последствия на организм. Похудел, ноги тяжелые, а суставы пальцев от холода становились менее подвижными. Капсула с полной достоверностью передавала все воздействия на тело. Но самое необычное было в другом Иван видел вокруг людей, настоящих, живых.
Вчера соседке по бараку, тете Зине, прислали похоронку на сына. Она сидела с бумажкой в руке, прикоснувшись лицом к деревянному косяку, и молчала, глядя в одну точку. Бабы проходили мимо, дети и подростки не лезли. Все знали, что горе надо принять. У каждого уже кто- то погиб. Кого- то разбомбили, кто- то на фронте пропал, а кто- то уже здесь, в эвакуации, от болезней, недоедания и ранений. Иван ступил на крыльцо барака, и тетя Зина подняла на него глаза.
Такой же белокурый был Сашенька мой Восемнадцать годков, ведь всего, и ее прорвало, она завыла, как раненная волчица, закрыла лицо руками и орала диким воем, раскачиваясь взад и вперед.
Иван не знал, как поступить, но чувствовал, что нужно побыть рядом. Приблизился и сильно обнял тетку. Тетя Зина приняла его сострадание, она уперлась лбом в его худо плечо, заливая грязную фуфайку слезами. Темнело.
Таких моментов Иван пережил уже несколько. Через две недели, когда он первый раз вышел из капсулы, они сидели с матерью за столом.
Мам, я не уверен, что так надо, ведь это настоящие люди.
Мать серьезно посмотрела на него, положила ладонь на голову и погладила волосы.
Я слышала, что это тяжело, у нашей коллеги сын совсем вышел из программы, не смог. И если ты решишь прекратить, то я не буду критиковать тебя, понимающе сказала мама.
Знаешь, людям там очень плохо, а я как бы в гостях у них.
Ваня, ты же знаешь, что без этого никак, тебе нужно прожить весь цикл, сейчас весь мир держится на Воде, челноки взлетают по пять раз за сутки, а возвращаются полными единицы, и Воды нужно все больше и больше, убеждала мать. Ты и такие как ты гарантия этого мира, чтобы не повторялся весь тот ужас.
Знаю, нам с пеленок это вдалбливают вздохнул парень.
IV
Капсула симуляции. Юность. Формирование восприятий.
Иван сел в блестящий черный автомобиль с большими колесными арками и широкими дверями. Дверь плотно и гулко захлопнулась, удобное пассажирское кресло заднего пассажира приятно пружинило во время езды. Иван потрогал мягкий ворс сиденья и спросил водителя: