Интересное кино, у нас что, ад здесь? вслух подумал Бырка.
А ты думал, нет? раздалось из динамика. Последняя теория Боткина: «Ад там, где мы есть. Хорошо там, где нас нет». Выбирай!
Что выбирать? спросил Бырка и, не дождавшись ответа, нажал на минус четвертый.
Снова темный коридор, лестница на обледеневший минус пятый, как ни странно, оттуда звучала тихая музыка, Бырка прислушался, «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера», Beatles. И было совсем не холодно. Бырка посмотрел налево-направо обе двери завешаны целлофаном. Прапорщик пошел к той, рядом с которой располагался злополучный люк. В таинственное помещение можно было войти и через дверь, но покойный отец не советовал этого делать.
«Больше пространства для выхода, трое могут протиснуться, а это плохо!», говорил он. «Если совсем приспичит, лезь только через люк».
Но до люка Бырка не добрался. За целлофаном явно кто-то прятался. Страшно! Прапорщик сплюнул на пол остатки страха и смело шагнул к силуэту. Будь что будет! Он протянул руку и отдернул занавеску. Он отпрянул. Он закричал. Он вспомнил всех святых, которых только мог вспомнить из учебников по истории христианства. Впрочем, какие там учебники, какие святые! Он затрясся и покрылся горячим потом. Из глаз его брызнули слезы, а руки затряслись. Прямо на него, дрожа всем телом, безумными глазами, округленными до неимоверных овалов, затравленно глядел прапорщик Бырка.
Завыла сирена. Бырка разлепил мокрые сонные глаза и понял, что это был за звук. Это выли девочки-волчата. Протяжно, не по детски. Выли не только они, где-то вдалеке им вторил зверь. Также протяжно и громко, словно мастерски имитируя их. Бырка прогнал остатки страшного сна и сосредоточился. Из-за кустов прапорщику не было видно, чем заняты девочки и почему воют. Он приподнялся и на четвереньках пополз на небольшое, поросшее мхом возвышение, откуда ему открылась зловещая картина.
Девочки стояли на коленях на залитой солнцем поляне, обняв друг друга за плечи. Их нелепые платьица в горошек и сандалии валялись неподалеку. Их лица не выражали ровным счетом никаких эмоций. Они просто выли. Голые. Жуткие. Совсем чужие девочки. А между ними лежал окровавленный трупик мертвой, но все еще пушистой белки.
Глава 6. Станция Берёзова Ща
Динамо Сколько баек и легенд связано с Парком культуры и отдыха имени Кагановича! Сколько воды утекло с тех славных времен, когда после советского величия парк утонул в равнодушии и забвении девяностых, когда в далеком 2016 году его, наконец, восстановили и вернули былую славу, превратив в любимое место отдыха горожан. В Зеленом театре, за великолепной стеной из черного мрамора, снова заиграли концерты, на спортплощадках стар и млад стирали ладони о турники, а турники о ладони, и вращали педали тренажеров. А десятки фонтанов радовали детишек разноцветными каплями. Даже во время войны, которая внезапно началась в двадцать втором и также внезапно завершилась в двадцать третьем, воронежцы и гости города приходили сюда толпами Пока не ударило Давление.
Много лет назад, когда Давление унесло уже тысячи и тысячи душ, впервые колокол пробил ровно в 20.40 звук с башни слышался далеко за пределами центра Воронежа. Потом колокол бил в разное время, оповещая выживших о приближающемся кошмаре. Конечно же, бил он не сам, били в него Звонари, самые загадочные персонажи эпохи, люди в черных балахонах, приручившие неприручаемое энергетический вампиризм. Одного взгляда Звонаря было достаточно, чтобы остановить толпу. Да что там остановить уничтожить целую армию! Но пока Звонари заняли сторону людей, стараясь не сближаться с ними, будто с инопланетянами, и помогая им выживать.
Динамо выстояло, на Динамо снова появились люди, и, ведомые бывшим боксером и хакером Каганом, как могли восстановили Чертово колесо, Зеленый театр, планетарий, жилую зону и превратили локацию в одну из самых влиятельных в Правобережье, наряду с небоскребом «Мелодией» и Ликеркой. Динамо
Живоглоты, говноеды, юми, еще хрень эта! Мухомор из ума выжил, а мы ведемся на его байки, Хава без энтузиазма плелся за своим другом вниз по дороге, ведущей вон из локации. Герман, я не против идти сейчас, но, черт побери, почему не утром?
Какой ты непостоянный, Хава, то «идем», то «не идем». Взгляни вокруг! ответил преобразившийся Лучник; от былого уныния не осталось и следа. Почувствуй то же, что и я. Что может быть прекраснее воя зверя, настоящего зверя!? Ты когда зверя последний раз слышал?
Не оглядываясь, Лучник подошел к высокому указателю и задрал голову: «Станция Березова ща». Ухмыльнулся! Березовая Роща
Еще и послушаем, как воет оно, чудище это.
Он достал мятый кусочек бумаги из кармана, тот, что вручил Мухомор, и осмотрелся. Засунул схему обратно в карман, развернул указатель с «березовой ща» в другую сторону и махнул рукой:
Нам туда!
Теперь они двинулись в гору, в ту сторону, откуда из-за верхушек деревьев торчали надломленные пики двух близняшек-высоток. Вскоре архитектура приобрела внятные очертания: пятиэтажки хаотично перемешивались с домами повыше, заброшенные коттеджи соседствовали с кирпичными сараями и металлическими гаражами. Заросшие зеленью, оплетенные плющом и диким виноградом, с прогоревшими оконными проемами, многоэтажки, словно зубы, торчали из многострадальной земли. Некоторые сильно наклонились под углом к горизонту, у части домов верхние этажи будто оторвала неведомая сила и обрушила вниз, образовав непроходимые развалины. Торнадо Давненько бури и ветры не посещали они эти края!
Вечерело.
Улицы, не знавшие много лет присмотра человека, поросшие кустарниками, в любом месте могли представлять угрозу. Фасады домов с выбитыми окнами, построенные из светонакопительного материала, порой излучали бледно розовый призрачный свет. В этом свете даже незначительные детали принимали уродливый и пугающий вид. Занавеска, небрежно свисающая с седьмого этажа, походила на жутчайший нарост, а перевернутая лавка с коваными ножками напоминала огромное насекомое. Нескончаемые ряды машин, часть из которых были засыпаны обвалившимися зданиями, как будто застыли в пробках заторах, замедляющих движение в преисподнюю. Прикрытые тряпьем скелеты пассажиров и водителей, принявших смерть в своем авто, видимо, еще в первые скачки Давления, замерли в нелепо-мучительных позах. Практически по всем машинам прошлись мародеры
Длинное здание, расположенное слева от дороги, было окружено большим кованым забором. Часть прутьев были погнуты автомобилями, водители которых, потеряв сознание, потеряли и управление.
Какая жуть! промолвил Лучник.
Ненавижу пробки, ответил Хава.
А вон и чудовище, о котором Мухомор рассказывал, Лучник со смешком указал рукой на здоровенную мертвую собаку, лежащую на обочине и еще не тронутую разложением.
Кавказец? спросил Хава.
Скорее всего Слушай, а ты ничего странного не замечаешь?
Да здесь все странно, Хава хохотнул. Воронеж, знаешь ли, это такое странное место
Почему все канализационные люки открыты? не дал ему договорить Лучник.
Хава присмотрелся: и действительно, все крышки были кем-то сняты и валялись здесь же, неподалеку.
Смотри, не провались, подсказал Хава отошедшему от него Герману.
В это момент легкий ветерок донес негромкий жутковатый звук, будто собака завыла откуда-то из-под земли.
У-ааа-арээээ а, раздалось совсем рядом.
Звук повторился уже ближе и громче. Друзья присели, Лучник машинально достал арбалет, вложил стрелу.
Что это может быть? шепотом спросил Хава.
Оно воет оттуда, Герман пожал плечами и указал на одно из канализационных отверстий, приложив указательный палец ко рту, никогда не слышал ничего подобного Сука, темно становится.