Мой рабочий номер 1029. А твой?
Нет-нет, кажется, ты не поняла. Я не про номера, я про твое имя.
Я почувствовала непритворное отвращение, но почему-то моя память словно начала просыпаться, но воспоминание могло пробиться. Нет, я не готова дать ему ответ.
Я я я не знала, как ему ответить, но ответить надо было.
Яна? сказал он, перебив меня.
Нет, просто я. я не помню своего имени. Для меня «я» это 1029, и я всегда была 1029, ни больше ни меньше.
Так ты из показательных рабочих? Тогда что ты тут делаешь?
Я указала на свою щеку. Шов был все еще ужасным, и мне было страшно показывать его хоть кому-то.
У меня нет работы на ближайший год.
Так это же хорошо! Как думаешь проводить время?
Время?! Как я буду проводить время, когда я все еще живу своей работой. Я всегда жила идеями и думала только о том, какой диаметр доджна иметь труба. Нет я впервые могу ответить иначе. Я должна что-то сказать.
Я я не знаю. Это место одно из немногих, которые я знаю, кроме своего дома и места работы. Поэтому я и пришла сюда. Правда, я не знаю, что люди делают здесь.
Вижу Что ж, раз ты уже здесь, не хочешь ли ты выпить?
Я не уловила, когда мы успели перейти на «ты».
Я вроде как уже. сказала я немного неуверенно.
Он рассмеялся и похлопал меня по плечу. На удивление я даже не испугалась, но все еще не понимала, о чем речь.
Нет-нет. Я вовсе не про обычную воду, я про алкоголь.
Алкоголь? спросила я.
Да. Знаешь, как его называют у нас? «Огненная вода». Не слышала никогда?
Нет.
Он улыбнулся, но с пониманием отнесся к тому, что я не знала, что такое алкоголь.
Ладно, я не собираюсь кидаться в тебя научными терминами, пожалуй, я скажу по-обывательски. Алкоголь как обычная вода, только от нее становится тепло и хорошо.
Что значит «хорошо»?
Ты словно перестаешь находиться в этом сраном городе и освобождаешься от привычных законов мироздания. Попробуй, ты не пожалеешь! Первый стакан за мой счет. Что скажешь?
В обычной ситуации я бы отказалась, но раз здесь, значит, я пришла сюда за этим.
Ладно, я думаю от одного стаканчика хуже не будет, верно?
Его будет мало! Бармен, стаканчик фирменного этой даме рядом со мной.
Темная фигура плеснула что-то в стакан и подала мне. Стакан выглядел так, словно туда налили очень мутную воду. Запах этого вещества был похож на запах моего собеседника Я ведь так и не спросила, как мне его называть.
Кстати, как мне тебя называть?
Алекс, мое имя Алекс.
Алекс Звучит благородно, но это имя ему, если быть честной, не очень идет.
Что же, А-Алекс, я запнулась, я уже почти никого не называю по имени. Если я умру от этого напитка, то эта смерть будет на твоей совести.
Он пожал плечами и улыбнулся. Я поднесла это пойло ко рту и выпила все залпом. Вкус был отвратительным помойные воды вперемешку с горячим бетоном, а послевкусие и вовсе отдавало пластмассой. Мне сразу стало тепло, а паника постепенно отступала, а вместе с этим появились и легкость в руках и тяжесть в ногах. Голова словно потяжелела в два раза. Я попыталась охладить себя водой, но быстро поняла, что это не поможет. Я отодвинула пустой стакан и прижала руку к своему виску. Почему-то только сейчас мне пришло в голову, что, кроме шва на своей щеке, я не помню ничего о том, как выгляжу. Я опустила голову и увидела свою обувь я все еще была в прорезиненных ботинках с высокой подошвой. И руки на мне были надеты кожаные перчатки. Логика подсказала мне, что я сейчас одета не в свою рабочую форму, это было что-то другое что-то вроде повседневного наряда или даже наряда для встреч. Поэтому Алекс и не понял, что я рабочая. Я не понимала, во что я одета. Вероятно, это что-то вроде пальто или типа того? Мне пришлось наклониться чуть ниже. Нет, на мне были надеты коричневая жилетку и немного помятая синяя клетчатая рубашку. Ладно, проехали, надо поддержать разговор с Алексом, а не то, думаю, я и вовсе отпугну его.
Вроде как, я в порядке. Мне чуть полегче.
Рад слышать. Еще по одной?
Нет, пожалуй, не стоит. Есть что-то еще?
Да, конечно. Виски, мой любимый ликер или, может, что-то более «холодное», если ты понимаешь, о чем я?
Постепенно я начала замечать, что для меня становится все более и более привычным это помещение. Темных частей для меня почти что нет, все люди отчетливо видны. Это очень странно, может, дело в этом алкоголе?
Что из этого вкуснее?
Весь день я провела, пробуя коктейль за коктейлем, благо, денег у меня было столько, что я могла позволить себе пить тут хоть каждый день. Я мало трачу мне не на что. Мне было весело с Алексом, он рассказывал шутки и постоянно пытался показаться веселым. Он был такой беззаботный и такой забавный! Примерно на пятом коктейле мне стало очень плохо. Мой шов дико заболел, а содержимое желудка полезло наружу. Как назло, туалет занял какой-то пьяница, но сделать то, что нужно, прямо здесь я просто не могла. Я сказала Алексу, что вернусь, и вышла на улицу.
Я зашла за угол паба и, убрав руку от своего рта, испустила из него все свои поганые мысли. Я называю иногда это так. На улице был уже вечер, мне было пора отправляться домой, но сил идти не было. Когда я закончила сие действие, ко мне подошел и схватил меня за жилетку чернокожий мужчина в шляпе, кожаных перчатках, резиновых сапогах и длинном черном плаще.
Где оно?! крикнул он, смотря мне прямо в глаза.
Я ничего не понимала, но, раз этот мужчина для меня не силуэт, значит, я его знаю. Но откуда? Я не могла ничего вспомнить под действием алкоголя.
Что вам от меня нужно? сказала я, запинаясь и чуть ли не плача.
Ты сама знаешь. Я искал тебя 9 лет и нашел у гребаного бара, когда собирался отлить! Ты хоть понимаешь?! Мне сказали, что придет время, когда ты сможешь мне помочь!
На крики выбежал Алекс, он попытался нас разнять и принялся говорить, так как я была не в состоянии.
Так, успокоились, а не то я вам обоим лица раскрошу.
Успокоились?! Успокоились, блять?! Ты серьезно?! Кто ты вообще, ебать тебя в сраку, такой? Новый нализыватель пи Ладно, неважно, мне нужно то, что есть у нее. Без этого каждый из нас обречен быть замороженным до конца своих гребаных дней.
Кто ты такой, и откуда ты ее знаешь? спросил Алекс, пытаясь разредить обстановку.
Я сам, мать его, Уинстон Вилсберг, а она сама, блять, до Уинстон не успел договорить, сзади ему в спину прилетела пуля.
Он упал на мои руки, но я не удержала его, и он шлепнулся прямо в сделанную мною зеленую лужу. Снова раздались выстрелы. Одна пуля пронзила мне грудь, и я тут же упала рядом с Уинстоном. Боль в груди в моей разбитой от огненной воды голове будто смешалась с этим отвратительным запахом. Вот он напиток агонии. Тут же в мой бок прилетела еще одна пуля. Я пыталась прикрывать свои раны, но из них все равно струилась густая и горячая кровь. Алекс поднял меня, я пыталась понять кто стрелял, но для меня стрелявший так и остался темным силуэтом со значком «Органов опеки за жителями» Думаю, Алекс назвал бы их «Полиция» было их названием до революции. Я помню, ибо самолично убивала их. Все смешалось в одно: чувства, запахи, звуки, мысли. Я не знала, чему верить. Я услышала, как Алекс говорит: «Все будет хорошо, потерпи еще чуть-чуть». Но в моих глазах потемнело, тало так легко. Я закрыла их и погрузилась в темноту
II
Естественная свобода человека заключается в том, что он свободен от какой бы то ни было стоящей выше его власти на земле и не подчиняется воле или законодательной власти другого человека, но руководствуется только законом природы
Джон Локк «Два трактата о правлении»
Я проснулась в своей постели в холодном поту. Я задыхалась, но мои внутренние часы не позволили мне встать на несколько минут раньше, хотя мне снился кошмар. Я попыталась прийти в себя. Как хорошо, что это был сон, и я смогу спокойно пойти на работу!
В сорочке и кружевном белье я вошла в уборную, где наконец увидела свое лицо. Я ожидала вновь увидеть обезображенную щеку, но я остолбенела, когда увидела, что рана почти зажила. Я начала ощупывать себя. Да, это мой маленький носик, вот зеленые глаза, еле-еле заметные брови, небольшой лоб. Это золотые кудри до плеч, вьющиеся как корни деревьев, которые я видела уже давным-давно. В моей голове что-то заиграло, что-то зашевелилось, словно шестерни в машине, словно рабочие вернулись после перерыва и вновь начали что-то двигать. Я попыталась прервать эти ощущения и двинулась к календарю. Мое сердце замерло. Я смотрела на календарь следующего года. Не так давно я вешала календарь девятого года после революции теперь тут висел календарь десятого. Значит, это был не сон? Я умерла? Но почему я воскресла? О великий Часовой Кажется, я вспомнила.