Гроссман замолчал, чтобы обдумать сказанные им слова. «Нет, здесь что-то не так! Но «Слово не воробей, вылетит не поймаешь» сокрушенно вздохнул Гроссман.
В зале стояла полная тишина, даже никто не шептался. «Опозорился!» подумал профессор. В это мгновение откуда-то из глубины снова послышался голос старца: «И воздастся тебе по делам твоим, и будешь ты вознагражден за спасение душ невинных!»
«Время покажет», подумал Гроссман и продолжил чтение написанной для него речи:
И в заключение я скажу, все то, что я читал сейчас с этой высокой трибуны это не пустой звон это звучит набат набат о спасении наших душ, и душ наших потомков! И звучит этот набат все громче и громче. Так неужели же мы его не услышим? Гроссман сделал паузу: то, что было написано дальше, он читать не собирался. Нет, этого я читать не буду! возмущенно пробубнил профессор. Это, вообще не лезет ни в какие ворота! Такое я мог бы сказать на вечеринке со своими друзьями, и то, перед тем должен буду принять изрядную дозу спиртного, но говорить это здесь Какое я имею право предрекать конец света? Нет, этого я говорить не стану!
«Нет, станешь! тут же зазвенело в ушах, и тон сказанного был таким, что Гроссману стало не по себе. Ну, говори же! Не молчи! И тебе воздастся!»
Профессор уже не соображал что делает он уже был, как зомби.
Если люди не предпримут серьезных шагов, и не изменят своего отношения к природе, если все останется так, как есть сегодня, то конец времен неизбежен, скоро наступит расплата, прочитал Гроссман. Но у людей еще есть шанс на спасение. Чтобы избежать катастрофы, с завтрашнего дня надо снизить добычу нефти, настолько, чтобы в течение года это снижение составило десять процентов, а через два года уже двадцать процентов. Надо прекратить выбрасывать отходы в окружающую среду, во все водоемы, включая даже маленькие болота. Иначе наша цивилизация прекратит свое существование вымрет от эпидемий. Никому не удастся спрятаться в бункерах и отсидеться, дожидаясь лучших времен, вымрут все.
Вот так, уважаемые дамы и господа! Я закончил Теперь все зависит только от вас от того, как вы воспримите и как преподнесете обществу сказанные мною слова. Профессор сошел с кафедры и направился к своему месту. Зал молчал. Через минуту он взорвался аплодисментами, все аплодировали профессору стоя. Аплодировали долго, до тех пор, пока профессор не сел на свое место, и даже после того.
А в голове Гроссмана, приглушая звучание аплодисментов, все еще звенели слова: «И да будешь ты проводником в руках Божьих и будешь ты вознагражден за спасение душ невинных!»
Конференция закончилась. Профессор вышел из конференц-зала.
Ни после одного доклада в своей жизни Гроссман не чувствовал себя таким уставшим, как сейчас. Но в тоже время его переполняла гордость за то, что он не смалодушничал, не испугался, и выполнил наставления загадочного старца, а может быть, и исполнил волю Самого Господа. Теперь его совесть была чиста он сделал все, что от него зависело. Хотя, когда он читал доклад, он не был полностью согласен с тем, что было в нем написано.
«Но все все уже позади!.. Зал воспринял сказанное мной на ура, значит, это не выглядело глупо, а совсем наоборот. Гроссман расправил плечи и бодро зашагал по улице. Но все же!.. Кто и когда подменил мне папку? Может быть, в то время, когда перед самым выходом из номера я зашел на минутку в ванную? Другого времени не было, в остальное время портфель был при мне. Ну и дела!.. А кто же мог это сделать?.. А каким образом моя папка исчезла в самолете?.. И в Москве тоже? В этот момент перед глазами Гроссмана встал образ атлета, сидевшего рядом с ним в самолете. Странный тип! Куда-то исчез и при выходе из самолета я его не заметил Мистика какая-то!.. А, может быть, это Смирнов? Ведь я его тоже совсем не знаю. Мало ли для чего ему могла понадобиться моя папка. Уфологи странные люди Хотя, с виду он человек порядочный да и визитку свою оставил Что я говорю? Полный бред! Какой Смирнов? Откуда в моем портфеле появился тот доклад, который я читал только что и еще в моей красной папке, которая исчезла у меня в Москве?.. Так и до сумасшествия недалеко!.. Пора бы и отдохнуть хорошенько, надо расслабиться.»
Гроссман посмотрел на часы, достал телефон, разыскал визитную карточку Смирнова и набрал номер сотового телефона, указанный в визитке.
***
В вечерних сумерках Пятая авеню искрилась как новогодняя елка. Броские витрины ослепляли прохожих своими огнями и манили зайти внутрь. Гроссман шел не спеша, он шел на встречу с новым знакомым. Его голова была заполнена все теми же мыслями, из нее не выходил прочитанный им доклад. Профессору хотелось как можно скорей поделиться хоть с кем-нибудь, тем, что с ним происходит.
Он был настолько погружен в свои размышления, что чуть не прошел мимо ожидавшего его Смирнова.
У меня есть на примете одно место, где мы могли бы хорошо провести вечер. Здесь неподалеку есть «Русский самовар», неплохой ресторан, сказал Смирнов после приветствия. Можем отправиться туда. Как вы на это смотрите?
Возражений нет, согласился Гроссман, надо снять то стрессовое состояние, которое гонится за мной по пятам последнее время. А это наилучшим образом можно сделать только в русском ресторане.
Вы имеете в виду наш перелет? спросил Смирнов.
И не только, выдохнул Гроссман, сегодня на конференции я испытал не меньший стресс, чем там, в самолете.
И что вас так поразило? заинтересованно спросил Смирнов. Он поглядел на дорогу и, увидев такси, поднял руку. Так что вас так обескуражило на конференции, чей-то доклад? уже сидя в такси, спросил он.
Мой собственный, ответил профессор.
Не понимаю! удивился сказанному Смирнов.
Я и сам ничего не понимаю.
Вы интригуете меня все больше и больше!.. Так расскажите же, что там произошло?
Это долгая история. Я должен рассказать всю цепь событий, которые преследуют меня последние два месяца, иначе картина не сложится в единое целое.
Ну, так в чем же дело? воскликнул Смирнов. Рассказывайте! У нас до утра масса времени. Я надеюсь, вы не спешите?
Да, сегодня я никуда не спешу, вы правы, улыбнувшись, сказал профессор, но прежде, чем приступить к началу моего повествования, было бы неплохо расслабиться, выпить хотя бы граммов по пятьдесят.
Согласен, лаконично, чисто по-военному, сказал Смирнов. Помолчав немного, добавил: Я сгораю от любопытства.
Столик у окна, уютная обстановка ресторана, бутылочка армянского коньяка, хорошая закуска и неумолкающая, льющаяся музыка вечная музыка русского романса. Гроссман немного расслабился, лицо его заметно покраснело.
Да, действительно интересно! То, что происходит вокруг вас не менее таинственно, чем то, что видел я, дослушав рассказ профессора и наливая в рюмки коньяк, произнес Смирнов. Так говорите, ваши папки пропадали у вас трижды? А вы можете показать мне доклад, который вы читали сегодня, тот, который написан вашим почерком, но вы утверждаете, что высказанные там мысли вовсе вам не принадлежат, и писали его не вы?
Да, конечно, я прихватил его с собой. Я полагал, что он вас заинтересует, Гроссман расстегнул свой портфель, достал оттуда красную папку и протянул ее Смирнову.
Я вижу, вам стало легче, вы уже лучше выглядите, сказал Смирнов. Давайте выпьем! Выпьем за наше знакомство, и за то, чтобы все прояснилось.
Он положил перед собой папку и углубился в чтение. Время от времени он поднимал брови и пожимал плечами.
Гроссман разглядывал интерьер ресторана. После выпитого коньяка ему, действительно, стало легче. «Русский самовар» был уютным местечком, в нем звучала русская музыка, она расслабляла и уносила неприятности прочь.