Это Рябой Порог? Рябой Порог, спрашиваю? Ря-бой Сельпо? Ах, ну да Это из Ленинграда звонят из педагогического института. Пе-да-го-ги-ческого. Это хорошо, что поняли! Из вашей деревни девушка Воропаева Анастасия Она ваш телефон дала для связи Во-ро-па Что-что? Есть такая? Да-да, она на рабфак к нам подала документы Так вот фотографии! Фо-то-гра-фи-и Ах, черт
Бросив в автомат еще одну монетку, мужчина продолжил:
Так слышно меня? Слышно? Пусть Воропаева срочно приедет привезет фотографии А лучше у нас сфотографируется, в ателье Да-да, в Ленинграде Срочно, ага! Так передадите? Спасибо. Ну, слава те
Сняв очки, мужчина вышел из телефонной будки и быстро зашагал в сторону остановки автобуса. Все так же лил дождь.
* * *
Настя Воропаева была девушкой скромной. Да и откуда взяться нескромности, когда Настя все свои восемнадцать лет прожила в Рябом Пороге, почти никуда из деревни не выезжая. Ну, разве что в Лерничи в школу, так это не считается, как и интернат в Озерске. А вот, окончив школу, девчонка надумала поступать, и не куда-нибудь, а в Ленинград, на отделение начальных классов. Нарабатывая стаж, после школы Анастасия год проработала в Лерничах, в детском саду нянечкой, и кто-то умный посоветовал ей поступать не сразу на факультет, а сначала на рабфак, что-то типа подготовительного, а уж там дальше точно зачислят. Настя так и сделала, подала документы. Вот только фотографии оказались какие-то не такие Хотя в Тянске, в ателье фотографировалась и фотки просила сделать, как было написано в правилах поступления. И вот
Про фотографии сказала продавщица сельпо, тетя Маша. Забежала вчера к вечеру, мол, из Ленинграда звонили У них в сельпо телефон. Второй у старосты. Так и деревня-то вся десятка полтора домов. Это Лерничи село большое: там и почта, и клуб, и магазин промтоварный, школа-восьмилетка, детсад
Уж как неохота было снова в Ленинград ехать, а надо. Документы дело нешуточное. Да и город красивый, посмотреть за счастье! Неужто она, Настя Воропаева, там учиться будет, жить? Дух от такой перспективы захватывало! Хотя да, пока что Настя большого города пугалась, боялась пропасть, заблудиться. И еще машиной сбить могут. Транспорта в Ленинграде ого-го сколько! И машины, и автобусы а еще троллейбусы, трамвай и метро.
С документами Настя не одна ездила. Первый раз так вообще с матерью, Ниной Ильиничной, женщиной к чужим неприветливой и строгой. Второй раз уже да, одна Ну, как одна? С ребятами-попутчиками Так они ее до самого института проводили. А потом
Потом Настя спустилась в метро (наловчилась уже за пару поездок) да поехала на станцию «Автово», к двоюродной тетке. Звали тетушку Ираидой Федоровной Векшитной по покойному мужу. Не особо красивая, худая, чем-то похожая на ворону, женщина лет сорока жила гм, не совсем одиноко имелся приходящий ухажер или, по-деревенски сказать, хахаль, звали его Игорем.
С дальней своей родственницей Воропаевы почти не общались так, присылали по праздникам открытки, чтобы не забывала, да пару раз отец, Илья Степанович, будучи по делам в Ленинграде, останавливался переночевать, чему Ираида Федоровна была не очень-то рада. Ну, а куда денешься, коли в гостиницах дорого, да и мест никогда нет?
Сама Ираида, ничтоже сумняшеся, причисляла себя к «коренным», и о своем деревенском происхождении вспоминать не любила. Оказавшись после войны в Ленинграде, окончила бухгалтерские курсы да, выскочив замуж за одинокого старца, лет восемь назад овдовела и стала жить «для себя», занимая хорошую должность главбуха в каком-то тресте. Так рассказывал отец, ну, а Настя любопытства не проявляла бухгалтер и бухгалтер, какая ей разница?
По той самой причине презрение к «деревенским» тетушка гостеприимством не отличалась, но гостей терпела все же не совсем сволочь, спасибо и на том. Уж, конечно, Настя планировала жить в общежитии, но первое время, пока то да сё, у тетки, просто некуда было больше идти, не на вокзал же! Хотя, вот сейчас, девушка именно на вокзал и рассчитывала.
Надо сказать, все деревенские делили своих «городских» родичей на две части. Одни назывались «люди», другие «куркули» или «сволочи». «Люди» всегда имели для гостей лишние одеяла, матрасы и прочее (кое-кто и раскладушку даже!), а когда на ночлег оставалось много народу, так в маленьких своих квартирках стелили прямо на полу, руководствуясь замечательным принципом в тесноте, да не в обиде. Иногда даже у них можно было какое-то время пожить это как раз касалось поступающих и студентов, так и говорили «в людях».
Что же касается «куркулей» или «коренных», как они любили себя называть, то они никогда никого к себе не пускали, хотя могли жить вполне обеспеченно в многокомнатных, с высокими потолками, квартирах. Ну и пусть в коммуналках, но когда пара комнат неужто на полу не постелить? Не-ет, шалишь Мы же не «эти» Нос воротили!
Вот и тетка Ираида Хорошо, хоть еще пускала переночевать. И все бы не худо, кабы не хахаль ее Игорь. Он, кстати, был из Тянска, но частенько приезжал в Ленинград, в командировки. Так что с теткой ему повезло. Насте же Игорь не понравился с первого взгляда весь какой-то шебутной, вертлявый, к тому же, похоже, сидевший, судя по татуировкам. Впрочем, что сидевший не страшно, среди Настиных знакомцев таких много было, как и везде. При Сталине-то срок было получить запросто! Культ личности, что и говорить Другое дело, что повел себя «дядя Игорь» отвратительно, особенно когда Ираида на работу ушла Да еще и до того начал:
Ах, Настенька какая же вы красавица! Но сразу видно, что из деревни Не обижайтесь! Я вас научу особой, городской, красоте. Ведь мы же с вами почти земляки. А знаете что? Не зовите меня «дядя Игорь» просто Игорь Игорь и все. И вот еще что на «ты» давайте. Так как-то удобней, мы ж с вами не старики!
И как только тетушка на кухню ушла, этак положил Насте на коленку руку
Ну, хоть ушел вместе с теткой Настя обрадовалась было, однако рано. Не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили:
Настенька, открой! Это я, Игорь Я у вас портфель с бумагами важными забыл.
Действительно, забыл. Вон он, портфель, у вешалки, в прихожей. Новенький, из черной «чертовой кожи», с красивыми никелированными замочками.
Настя распахнула дверь:
Забирайте!
Ой, Настенька Слава богу нашел А мне ведь на поезд домой. Верней, на работу срочно. Эх Слушай, а может, коньячку? Ну, за знакомство. Ты же вечером поедешь? Этим почтово-багажным. Поди, еще и общий вагон?
А там других и не бывает.
Да знаю, знаю Иногда, бывало, и сам
Пить девушка отказалась. Наотрез! Она вообще не употребляла, между прочим.
Не пьешь? Вот и молодец. А я чуток выпью.
Разувшись, Игорь, не спросясь, прошел в комнату, достал из серванта початую бутылку коньяка и бокалы.
Это хороший. Четыре двенадцать.
Говорю же не пью.
Ну, со мной тогда посиди, лапа Составь компанию!
Разом осушив бокал, он недобро ухмыльнулся и, подойдя к сидевшей поодаль, на стульчике, Насте, смачно поцеловал ее в губы и принялся грубо лапать, залезая руками под платье.
Пусти-и пусти, говорю, гад!
Настя все же вырвалась, с силой оттолкнув навязчивого ухажера.
Ты чего кобенишься, сука?
С этими словами насильник вдруг вытащил нож сверкающую бандитскую финку!
Давай раздевайся Живо! Не то
Сказал, злобно сверкнув глазами
Однако ж, не на ту напал! Девушка оказалась не робкого десятка. Встала, скрестив на груди руки:
И что, ножом меня пырнешь? А тело потом куда денешь? Можешь не думать отыщут тебя очень быстро. Или всю жизнь будешь прятаться?
Слова эти оказались насильнику холодным душем. Мотнув головой, он опустил нож а потом и вообще убрал обратно в карман пиджака.
Сел на диван, посмотрел исподлобья, буркнул:
Ну, извини Сама довела ведь. Ты пойми, я ведь по-доброму все хотел мы бы с тобой ну, это самое И тебе и мне хорошо А я б потом тебе Да что там потом! Сейчас прямо