С моим возвращением из госпиталя произошли и некоторые перемены. С подавляющим большинством сослуживцев отношения у меня были хорошие, уверенные. Лишь шестерка уральцев, из которых один вечно лежал в лазарете, точили на меня зуб. Хотя изначально я им вообще ничего плохого не сделал. Сержантский состав больше не гонял тот случай на стрельбище они оценили, хотя и не показывали это.
Прошла вечерняя прогулка, затем поверхностный медицинский осмотр. Делалось это для того, чтобы убедиться, что в строю нет тех, кто у кого проблемы со здоровьем.
Наряды теперь распределял не я, и слава богу. Муторное это, неблагодарное занятие считать, кто и сколько уже отходил, кому нужно накинуть дополнительно. Умывшись и почистив зубы, я отправился к своему спальному месту. Мне сразу показалось, что синее одеяло, которым была застелена кровать, лежит как-то неестественно, даже примято. Откинув край, я стал свидетелем того, что весь пододеяльник был перемазан гуталином.
Ну что за детский сад? пробормотал я, оглядевшись по сторонам. Почти сразу столкнулся взглядом с Зайцевым.
Тот выдавил кривую усмешку, отправился в умывалку.
Ладно, мы негордые. Сорвал пододеяльник, смял его. Отправился за придурком, уже понимая, что гуталин был использован ими как предлог, чтобы взбесить меня. Взбесить не удалось, но внимание к себе они привлекли, безусловно. Неожиданно на моем пути возникло препятствие. Дверь каптерки распахнулась и оттуда выбрался Васильев вид у него был странный, как будто что-то задумал.
Оп, Савельев! он ткнул в меня пальцем. Так! Рыльно-мыльные процедуры закончил?
Так точно, вздохнул я, понимая, что стороннее обстоятельство обойти не получится.
Вот и хорошо. Заходи, он кивнул на дверь в каптерку.
Зачем?
Не понял. Савельев?! Это приказ! возмутился сержант, тут же нахмурившись. Сейчас наряд выхватишь. Ну?
Я кивнул, вошел внутрь, Васильев прикрыл за мной дверь.
Внутри каптерки уже сидели Петров и Бойко, оба в одних штанах, без верха. Оба вспотевшие. На полу лежал спортивный инвентарь. Ну, все ясно.
Частенько замечал, что после отбоя наши сержанты занимаются спортом. Очевидно, что к дембелю хотят массу нарастить, жир согнать ну и чтоб мышца появилась нормальное желание каждого солдата, готовящегося к дембелю. Надо же потом покрасоваться накачанными мышцами?!
Для этого они заранее натаскали в каптерку гантели, гири. И по вечерам, через день устраивали прокачку, соревнуясь друг с другом. Иногда приходили сержанты с других точек, у которых личного состава не было.
Так, Савельев! Ты вроде не дрыщ, давай так начал воодушевившийся Бойко. Отожмешься больше, чем я, получишь банку сгущенки!
Ну-у, ты не распыляйся особо, Серега! фыркнул Петров, оценив приз.
Нормально все! тот, не приемля возражений, качнул головой. Банка сгущенки самое то! Я у Макара в столовой аж шесть банок отжал. Все равно столько сами не сожрем. Да и достала она уже. Лучше бы тушенку дал.
Угу А он где жрать будет? Петров махнул в сторону двери рукой. Под одеялом?
А если я проиграю? уточнил я, прервав дискуссию.
Ха-ха Э-э! Ну ладно Наряд вне очереди во внешний патруль!
Идет! усмехнулся я.
Перспектива, конечно, так себе. Бродить по периметру в течение суток мне несильно хотелось, зато была куча времени подумать.
Ну, тогда первый и начинай! потер руки Бойко, затем достал из-под стола банку, бахнул ее на стол. Вот суперприз! Давай, упор лежа принять!
Я принял стойку, начал под счет. Делали без контроля, расстояние от груди до пола не фиксировали. Мы же не на олимпиаде, в конце концов.
Первые тридцать раз прошли легко и быстро Васильев считал, как положено, без обмана. Еще двадцать пять я сделал уже с должным усилием, но по правилам и в счет. Следующие двадцать пошли уже через силу и напор, таким образом, добив общее число повторений до семидесяти пяти. Иногда сержант филонил, пропуская отдельные повторения. Я не реагировал.
Ну, Савельев! Выдохся? Нет? Что, неужели так сгущенки захотелось? подначивал Петров, глядя то на меня, то на младшего сержанта Бойко. Последний стоял рядом со столом, вид у него был озадаченным.
В общем-то, на алюминиевую банку со сгущенным молоком внутри мне было фиолетово, тут дело принципа. Продолжал выполнять, уже порядком устав и вспотев. Появилась одышка, а мышцы, хотя и подготовленные, тоже начали ощутимо ныть. С каждым повторением все сильнее.
Девяносто! Девяносто два! Васильев уже просек, что я выдыхаюсь, а потому и считал уже с большим азартом. Сто одиннадцать.
Зато Бойко все больше мрачнел видать, счет был выше его возможностей.
На девяносто девяти я выдохся. Руки предательски подвернулись, и я рухнул плашмя на пол. Мышцы, словно задеревенели.
Вот и все, Васильев довольно хлопнул по столу. Девяносто девять раз. Еще бы раз и сотка, ну да, силенок не хватило. Серега, мне кажется, он тебя сделает! Давай, твоя очередь.
Тот потер ладони друг о друга, вдохнул-выдохнул. Принял упор лежа и принялся за дело. Поначалу у него шло не очень торопился и, видимо, считал, что не осилит, зато потом выровнялся. Дошел до восьмидесяти, приостановился, чтобы перевести дыхание. Силы почти исчерпал, но действовал лишь на морально-волевых и осознании того, что не может проиграть простому срочнику. То, что я был непростым срочником, во внимание не берем, потому что об этом знал только я.
Младший сержант упрямо выжимал повторения дальше, но все-таки не выдержал и рухнул животом на деревянный пол. Судорожно выдохнул, что-то процедил.
Ну-у, Серега! Девяносто семь! Ты чего, еще пару раз выжать не мог! разочарованно произнес Петров. Тебя же Савельев сделал! Бабка ты чахлая!
Отстань, ты и девяносто не вытянешь, с досадой процедил Бойко, кое-как поднимаясь с пола и разминая затекшие руки. Посмотрев на меня, он с нескрываемым уважением произнес: Молодец, твоя взяла, но сгущенку не дам. А то Кабанов увидит, вопросы будут. Он уже даже по сержантским тумбочкам роется.
Как раз сам собирался отказаться! пошутил я, бросив взгляд на банку. А вот в наряд за территорию я все равно сходил бы.
И на черта тебе это? хмыкнул Васильев.
Да что-то в роте душно, признался я, вспомнив про «друзей».
Сержанты переглянулись.
Не понял, это как?
Да никак. Проветриться после госпиталя хочется.
Темнишь, Савельев! Ну да ладно Как раз завтра мой наряд, заступаю начальником патруля, сказал Петров. Со мной и пойдешь. Все. Дуй отсюда! Так, стоять Что с пододеяльником?
Только сейчас они заметили, что в руке у меня был смятый и перемазанный гуталином пододеяльник.
Ты что им, сапоги вытирал?
Да нет, шутка неудачная, пробормотал я.
Возьми другой, завтра застираешь. Сегодня не успеешь, внезапно смягчился Бойко.
Я произвел замену, затем двинулся к выходу. Толкнул дверь, шагнул на центральный проход и нос к носу столкнулся с Трусовым. Скорее всего, эта мышь казарменная стояла под дверью и подслушивала.
И почему я не удивлен? хмыкнул я, затем рассмеялся.
Ответа я от него не ждал, и так все было понятно. Прошел мимо, направился в сторону умывальной комнаты.
По пути взглянул на часы до отбоя оставалось еще несколько минут.
Зашел, быстро смыл пот. Вытерся полотенцем. Из туалета послышались голоса. Кто там был, я и так знал.
Вышел. Как раз дневальный дал команду строиться на проходе.
Все двадцать пять человек выстроились в одну шеренгу. Из каптерки вывалился Васильев. Он уже привел себя в порядок как ни крути, а за внешним видом временно исполняющий обязанности старшины следил и на построениях выглядел так, как требовал устав.
Становись! Равняйсь! Смирно! скомандовал сержант, окинув нас хмурым взглядом. Равнение налево!
Приставив руку к голове, он двинулся в сторону канцелярии, но Кабанов выбрался оттуда и сам.