Переодевшись в шорты и майки, мы спустились и встретили неприветливую фигуру Дарта в дверях, что выходили в сад с западной стороны. За зарослями пятнистой расторопши прямо по центру от здания университета располагалось поле для игр, а за ним лес, Волчье кладбище с его тёмными страхами и легендами. Дорога, огибавшая поле справа, вела к церкви, слева в деревню, мимо сторожки лесника. За сторожкой, мили через три, лес заканчивался крутым обрывом в глубокий карьер.
Нам были вручены лопаты, вёдра и тележка.
Я прикинул фронт работ.
Оставить землю в развороченном виде? спросил я.
Дарт, кажется, оскорбился таким предложением, кончик его носа, похожего на бушприт парусника, дёрнулся всего раз, но достаточно красноречиво.
Не говорите глупостей, Гарфилд!
Он швырнул нам под ноги несколько пакетов с семенами.
Мистеру Кочински всегда нравились растения попроще. Понимаете, мистер Карлсен?
Конечно, сэр, учтиво сказал Адам, он рассматривал вилы в руке. Кто знает, что с нами всеми было бы, предпочти мистер Кочински простым растениям старые добрые розги.
Дарт почти подавился.
Я непременно доложу ваши слова, Карлсен. Вы об этом пожалеете.
Мне не о чем жалеть, сэр. Я лишь чёртов иностранец.
Адам снял очки и протёр их о майку.
Кому если не мне выкорчёвывать на вашей земле всё живое, сэр, с корнями и молоком Богородицы?
Я закатил глаза.
Дарт бросил на Адама взгляд в упор, такой злой, будто хлестнул кнутом по лицу.
В три часа солнце палило, казалось, как в древней Ниневии. Над полем роем разъярённой мошкары летали «Дикие коты» и «Муфлоны». «Яйцезахватчики» и «Кастраты» называли мы команды менее официально.
Сыпалась обычная брань. Хрюшка Мэтью, честно облачённый в форму, продавливал скамью, обливаясь потом. Тренер, мистер Горден, муштровал свои батальоны и периодически ругал за сквернословие, если в эти моменты где-нибудь маячил силуэт проректора или кого-то из преподавателей. Как только горизонт пустел, Горден, уже еле сдерживаясь, открывал суровую пасть под седыми усами и крыл игроков со всем искусством столь извращённой мысли, что даже мы с нашим молодым цинизмом и буйной фантазией не всё сказанное им могли вообразить.
Мол[29]! Формируйте мол, онанисты отсталые! поднимал Горден командный дух «Кастратам».
Мэтью вроде спал. Мы продуктивно пололи грядки.
«Дикие» выигрывали у «Муфлонов» 48:0. Какой там мол! Просто смешно. Остановить Гарри, когда тот даже шагом по полю с дыней[30] прогуливается, не по зубам ботаникам из левого крыла, хоть гурьбой они на него навались.
Я вытер краем майки пот со лба, затем снял её, швырнув на тачку с грудным молоком Девы Марии. В окне на первом этаже я заметил силуэт сосредоточенно наблюдавшего за нами Дарта. Он наслаждался властью. Ему крайне сильно, до чёртиков, хотелось меня выпороть. Его отец, если он у него был, не сумел в своё время защитить сына, ни в чём не повинного. Я же теперь ему, как бельмо в глазу. Но что, кроме регби, он мог у меня отнять? Жалкая попытка. Жалкий Дарт
Знал бы, как сильно я желаю летать, он бы ночи не ждал пришёл и обрубил бы крылья моему самолёту. Я прощаю его за всё. Я уверен, парень он неплохой по своей природе. А угнетённость, тем более столько лет копившаяся, кого угодно озлобит.
Во мне скопилось нечто иное, но нам запретили покидать каторгу. Я на всё это плюнул и прошёл к уже засеянной семенами почве прямо напротив надзорного окна. Створка резко задвинулась я усердно орошал будущие всходы собственной влагой. Дарт глядел на меня с ненавистью.
Конечно, я нарывался на неприятности. В Виндзоре или Итоне меня бы высекли и отчислили. Однако я тогда совсем об этом не думал. Я решил, что смелость Адама сегодня здорово превосходила мою, а он всяко умнее меня и точно знает, что делает.
Я вернулся к Адаму, как раз когда «Дикие коты» взбунтовались. Вопил Тео. Ему что-то не понравилось. Сиплый ор Гордена прояснил дело: «Бараны» каким-то лихом заработали два очка. Впервые за семестр.
Ты покойник! обещал Тео кому-то в толпе.
Мы согнулись копать дальше.
Знаешь, почему мы это делаем? сказал я.
Почему?
Из-за тебя.
Адам поправил очки.
А знаешь зачем?
Поведай.
Потому что теперь при виде чертополоха Кочински будет вспоминать о сегодняшнем позоре, заключил я. Благодаря тебе.
Я слышу логику в твоих словах, Макс. Продолжай в том же духе.
Через несколько прополотых ярдов подбежал Питер, по́том разило от него будь здоров. Он встал у платана, чтобы помочиться.
Ну, кажись, Джо влип.
Что с доходягой? говорю я.
Не смог «кастрата» догнать.
Чушь!
Ага. Гарри бил с ноги, мяч отскочил, и тут Джо невпопад касается мяча, тот мимо ворот, «кастрат» за дыню и дёру дал. Мы все рты разинули.
Обалдеть!
Ну, все хороши. Но Джо, конечно, хорош больше всех.
Ему надо грядки полоть, сказал я. А мне на поле быть.
В жизни всегда так, просто заметил Питер.
Через два часа весь род чертополоший был злостно изгнан, а нечто новое слепо и безрассудно высеяно. Теперь мы вывозили мусор. Парни покинули площадку около часа назад.
У ворот, куда мы свозили падшую от наших рук расторопшу, неожиданно пронёсся Джо, демонстрируя лучшие вингерские результаты. Затем послышался развесёлый хохот. К нам шумно двигались Питер с Робином. Оба искупавшиеся, с влажными волосами, в выходных брюках и рубашках. От обоих плебейски несло туалетной водой.
Они горячо спорили. Питер считал Model B[31] переоценённой, а добавленную в её двигатель пружину возврата дроссельной заслонки недостаточным основанием, чтобы Lambretta могли заламывать цены. Робин говорил, что ему всё равно, потому что ему хотелось сандвича с лососем.
Но нельзя же, в самом деле, не понимать, что Vespa[32] отстают, добавлял Робин.
Сто двадцать пять кубов, настаивал Питер. Мощность в четыре лошадиных силы.
Дело не в мощности мотора, а в общем качестве езды, говорил Робин. Запихнуть коробку передач с двигателем под один корпус вот это я понимаю видение будущего.
Питер заулыбался.
Ты всё равно не можешь отрицать, что Lambretta всегда будут вторыми, сказал он.
Робин повертел пальцем у виска.
Питер обратился к нам:
Мы в «Свиное рыло» в пул[33] играть. Ботаники хотят реванша. А вы?
А мы с Адамом сами походили на одно сплошное свиное рыло и пахли острым мускусом с оттенком разлагающегося аммиака.
Будем позже, сказал я. Джо с вами?
Питер удивился:
Вряд ли. А вы не слышали разве?
Нет. А в чём дело?
«Кастратам» два очка дали.
А, слышали.
Это расстроило Тео.
Они подрались?
Куда там! Робин схватился за живот, не сдержав приступ смеха.
Питер солнечно ухмылялся.
Джо последним пошёл мыться. Боялся Тео тот караулил его. В общем, Тео заломил ему руки, а Гарри держал лезвие
На кой чёрт? помрачнел я.
Адам оторвался от земли и поправил очки.
Два балбеса, заливаясь, пытались объясниться:
Они его побрили!
Подчистую!
Вообще ничего не оставили! Питер эмоционально жестикулировал. Ни волоска!
Он только что пролетел мимо, с вздыбленным ёжиком, как будто электричеством его долбануло, говорю я.
Парни переглянулись и разом заржали.
Шервудский лес ему сбрили! выпалил Питер. Теперь Робину Гуду негде прятаться!
До меня дошло, и я тоже начал ржать, скрутившись и держась за живот.
Адама история не повеселила. Он вернулся к мусорной куче.
Лейбористы надавали консерваторам! смеялся Робин.
Чёрт, должно быть, унизительно, весело возмутился Питер.
Джо-то какая разница? Его мама всегда будет той единственной, кто видел его погремушку.
Ты забыл, он с нами ходил вчера.
Да, но сомневаюсь, что там что-то было. Мэтью утверждал, что у бедняги ещё продолжаются поллюции.
Питер пожал плечами.
Так вы идёте?
Будем позже, сказал я.
Отцепившись, парни пошли вверх по тропинке, и до нас докатывалось дурашливое песнопение: