Графиня Вельц-Шарр вздрогнула, в её глазах сверкнуло бессильное возмущение.
Так говорила или нет? сладко улыбнулся граф Круазе.
Нет, она ничего не говорила о том, что достойна быть императрицей, сквозь зубы процедила дворянка. Это лишь мои предположения.
Ваша честь, уважаемая публика, я хочу обратить внимание на то, что в рассуждениях Шиа об обряде венчания скрывается доля правды, воззвал Пьерше. Император Белой империи действительно обладает безграничной властью над каждым нордом, кроме императрицы. И все иностранцы, приезжающие в нашу страну, находятся вне этой иерархии. Безусловно, то, что Шиа назвала себя лучшей, было ошибкой, однако смысл её послания остаётся неизменным: она не считает возможным, чтобы с ней обходились, как с существом второго сорта. Учитывая, что буквально перед этим Шиа выслушала поток оскорблений, подлинный посыл её высказывания, пусть и эмоционально окрашенного, прочитывается вполне отчётливо. Вы же не отрицаете, что называли её уродливой, нищей? точно опомнившись, прервал свой монолог граф Круазе.
Не отрицаю, но
А как вообще начался ваш разговор? Вот вы пришли в кабинет, и что она вам сказала? Ловко выудив из графини единственную нужную фразу, Пьерше тут же перебил её, ставя перед новым вопросом.
Что она ожидала увидеть меня в более жалком состоянии! зло выпалила подсудимая. Это, по-вашему, нормально?!
Хорошо, а вы ей что ответили на это?
Что все узнают, какая она на самом деле.
И всё? вкрадчиво уточнил Пьерше. Нет, не утруждайтесь, я могу процитировать, махнул он рукой, перелистывая бумаги. «А я уж думала, ты и вправду блаженная. Теперь все узнают, какая ты змея». Заметьте, обратился он к судье. Сразу два оскорбления, тогда как потерпевшая высказала лишь личную оценку. Учитывая, что графиня Вельц-Шарр и прежде оскорбляла потерпевшую, представьте как бы вы отреагировали на месте Шиа, когда эта дворянка приехала бы к вам в гости? Вы встретили бы её с распростёртыми объятиями? Или желали бы увидеть хоть каплю раскаяния?
Я понял вас, кивнул судья. Ваше Сиятельство, у вас остались ещё вопросы к подсудимой?
Да, последний. Я бы хотел, чтобы она описала, каким, по её мнению, должно быть достойное поведение дворянки. Считает ли она, что при любом разногласии нужно распускать руки? Бросаться на представителей других рас, указывая им «их место» в Белой империи? Считает ли она, что остальные должны брать с неё пример?
Завершив этим немым вопросом выступление, Пьерше умолк. Не помогли графине Вельц-Шарр и допросы свидетелей более того, они ощутимо ухудшили её положение, ибо никто из её круга не был тесно знаком с эльфийкой. Напротив, те, чьё расположение Шиа успела завоевать, рьяно защищали её, расписывая всевозможные достоинства в том числе уступчивость и мягкий нрав. Несчастный граф Вельц-Шарр также был вынужден признать, что Шиа встретила его крайне радушно, проявив всякую обходительность.
Чувствуя, как петля осуждения сжимается, молодая графиня Вельц-Шарр в ужасе оглядывалась со своей скамьи на гудящих, как улей, зрителей. От оков, прежде казавшихся всего лишь уродливым унижением, по рукам теперь поднимался мертвенный холод. Одно за другим перед ней проносились видения: позорного, пугающего заключения, её семьи в ссылке, дальнейшего пренебрежения и забвения всеми, кого она прежде считала подобающими себе по статусу, отсутствие знатных кавалеров и блистательной светской жизни неотъемлемой части её существования. Это было чересчур жестоко и невообразимо хуже смерти! Графиня чувствовала, как её начинает трясти, как тошнота подкатывает к горлу, как сердце разрывается на куски при одной только мысли о том, что её приговорят. Догадываясь, что родные сидят неподалёку, едва сдерживая рыдания, она ни разу не повернулась в их сторону: принять свершающуюся судьбу было слишком тяжело.
Когда судья вернулся в зал, графиня Вельц-Шарр была бледна и, поднимаясь перед оглашением приговора, ощутимо покачнулась на ногах. Взгляд её стал стеклянным, устремлённым в никуда. Сжавшись, она ждала. Молилась и не верила, хотела кричать от ужаса и не могла пошевелить ни единым пальцем.
После тщательного рассмотрения предоставленных доказательств, а также приняв во внимание мнение обеих сторон, суд пришёл к следующему: признать графиню Вельц-Шарр виновной в необоснованном применении магии, а также умышленном причинении вреда здоровью потерпевшей. Учитывая имеющиеся отягчающие обстоятельства, она приговаривается к двум годам заключения и дальнейшей ссылке за пределы столицы.
Помещение огласилось неистовыми аплодисментами. Сойдя со своего места, Шиа направилась к выходу в сопровождении графа Круазе и княгини Брунгервильсс. Эльфийка шествовала, окружённая чествующей её толпой, но внимала только Пьерше, который продолжал ей что-то тихо объяснять. Их серьёзные лица, обращённые друг к другу, напоминали будничный диалог деловых партнёров. То, как она проходила в придерживаемые для неё двери, как поворачивала голову к собеседнику, как возражала или соглашалась, каждый из жестов Шиа был пронизан уверенностью, и становилось понятно: пусть и без короны, она уже обрела влияние и поддержку, и если раньше кто-то об этом не догадывался, то теперь-то всё стало кристально ясно.
Торжественное шествие омрачилось лишь одним издав слабый крик, графиня Вельц-Шарр без чувств упала на пол, вызывая некоторое замешательство. Шиа тоже остановилась, и в её взгляде через плечо не отразилось ни торжества, ни злорадства лишь сознание достигнутой цели. Но даже это выражение быстро сменилось скукой, как если бы её заставили вспоминать о прошлом, которое не заслуживало внимания.
* * *
Что ж, теперь ваши противники будут гораздо прозорливей, подводил итоги Пьерше, пока они направлялись к выходу. Все поняли, чего вы стоите. Отныне вам следует быть начеку вдвойне.
Ничего страшного, рано или поздно всё равно к этому бы пришло, пожала плечами эльфийка. Я и не питаю иллюзий, что другие аристократы будут настолько глупы, как эта графиня. А кроме того, я теперь знаю, что не одна: у меня есть вы. Глубокие, как два омута, зелёные глаза Шиа весело сощурились.
Уже настолько мне доверяете? В голосе графа зазвучали снисходительные нотки.
Я хорошо вас изучила.
Пьерше резко повернулся к эльфийке, которая вернула ему самодовольную усмешку. Снова появилось дежавю, будто они играют в какую-то игру. Намётанный глаз графа прошёлся по смуглым плечам, которые скрывало парадное платье, по округлым скулам и карамельным губам да, эльфийка была симпатична. Она Но в чём её цель? Пьерше сбивала с толку эта резкая смена настроения. Вроде бы Шиа должна быть полностью поглощена Аурелием но иногда начинало казаться, будто понятие любви для неё незнакомо. А Пьерше Пьерше не мог оставить свои привычки сердцееда. Это было всё равно что перестать дышать.
Когда это вы успели? Я бы тоже хотел узнать вас ближе.
Настолько близко вы изучить меня всё равно не сможете.
Почему?
Потому что это доступно лишь Аурелию.
И снова перемена. Вытащила имя друга, точно козырь, мгновенно смешивая палитру диалога. Впрочем, они уже вышли на крыльцо. Пьерше зорко вгляделся в ожидающие на бульваре кареты, за утро размесившие снег в грязную кашу. Нарядная белая крупа сохранилась только на фасадах зданий, щедро облепленных сверкающими на солнце сосульками; из ртов фыркающих лошадей поднимался полупрозрачный парок. Зима развернулась в полную силу и морозы трещали нещадно зато прибавилось, как сейчас, и солнечных дней. Яркий свет играл на лицах закутанных до самого носа прохожих, заставляя их щуриться, искрился на утоптанных, поскрипывающих тротуарах. Где-то поблизости раздавалось привычное шарканье дворника.