И я ведь прекрасно знала, что он исполняет выверенную заранее до мелочей роль, а предательское тепло все равно разлилось изнутри. Антон нежно коснулся губами моего виска, выдыхая негромкое «спасибо», а я поняла, что промахнулась со своими расчетами.
То, что должно было стать мимолетной ничего не значащей интрижкой, накрепко запало в сердце.
Ты не против, если я ее прихватизирую? я пальцами коснулась края футболки, с которой уже успела сродниться, и изогнула левую бровь.
Забирай. На тебе она смотрится лучше, великодушно разрешил мужчина, а я ослепительно улыбнулась, оставляя его за спиной.
Никаких номеров телефонов, никаких слов прощания, чтобы, не приведи Господь, не догадался, что зацепил.
Маргарита Владиславовна! завидев меня, вроде бы уже привыкший к моим сумасбродным выходкам степенный швейцар средних лет широко разинул рот и схватился за голову. С вами все в порядке? Вас кто-то обидел?
Все хорошо, Евгений Ильич.
Я покачала головой, стоя перед ним босиком в майке, едва закрывавшей середину бедра, с клатчем и куском изумрудной ткани в руке и вряд ли звучала достаточно убедительно.
По крайней мере, мужчина недоверчиво нахмурился и потянулся к телефону, отчего мне пришлось пуститься в объяснения.
Дело молодое, глупое. Подружке проспорила. Вы только отцу ничего не говорите, ладно?
В могилу меня сведете, Маргарита Владиславовна!
Евгений Ильич с тревожным выражением на лице покинул свой пост, снял красный пиджак с золотыми пуговицами и неловко накинул его мне на плечи. Порывался еще что-то сказать, но осекся, видимо, опасаясь прогневить взбалмошную звезду.
Спасибо, я легонько сжала его запястье. Завтра все верну.
В таком вот нелепом виде я и прошествовала к лифту, чтобы войти в одну кабину с Грацинским сыном делового партнера моего отца. Честно говоря, я не переваривала всю их семейку, не гнушавшуюся не самыми чистыми методами в бизнесе.
Эрнест, как и всегда, имел идеальный до тошноты образ: ни одной складочки на костюме, ни единого пятнышка на рубашке, прическа волосок к волоску.
Он рассматривал меня, как досадное насекомое, своими тонкими искривившимися губами, и выражал максимальную степень презрения к моей персоне.
А кто-то удачно отпраздновал именины, процедил брюнет, премерзко растягивая слова, и до неприличия долго задержал взгляд на том месте, где заканчивалась моя футболка.
Я же не отказала себе в удовольствии продемонстрировать ему фак и лицезреть, как кривится его непропорционально длинная физиономия.
Завидуй молча, Грацинский. Тебе такие именины и не снились.
________
*[1] песня исполнителей Rauf & Faik «Детство».
Глава 8
Антон
Молчание не перекричать.
Тем более твое.
(с) «Состояние Питер», Ринат Валиуллин.
Не спалось. Я сидел на подоконнике своей съемной однушки и курил одну за другой.
Где-то там внизу занимался новый день, город выпутывался из благостной дремоты, постепенно оживая, а у меня в голове собрался глухой вакуум. Пальцы, казалось, еще хранили ее тепло, а на душе было гадко от самого себя. «Цель оправдывает средства», так бы мне сказал Николо Макиавелли?
Вытаскивая меня из омута мыслей, на всю квартиру залился трелью мобильный. Интересно, кому неймется в такую рань.
Как твои успехи? без приветствия сердитым голосом, который я уже начинал ненавидеть, буркнул Грацинский.
Познакомились, с прохладцей вытолкал сквозь зубы я и замолчал, вслушиваясь в недовольное сопение на том конце провода.
И все? раздосадовано уточнил собеседник.
А ты думал, королева Бельская меня так сразу к себе и подпустит?! я сорвался на повышенные тона, чтобы выглядело правдоподобно, а перед глазами стояла картина, как я прижимал податливое тело девушки к себе.
Тебе лучше поторопиться, предупредил Эрнест и закончил разговор приказом: сегодня вечером идешь на ее концерт. Пригласительный заберешь в почтовом ящике после двенадцати.
Отключившись, я выругался витиевато, так, чтобы позавидовал заправский сапожник, и рухнул в постель, еще долго буравя взглядом потолок.
Я готовился к предстоящему мероприятию более тщательно: побрился и даже сгонял в парикмахерскую. Мама бы сказала, что Рита хорошо на меня влияет.
Потом позвонил мелкому. Договорились завтра сходить в больницу.
Вышел из дома на целый час раньше и без дела слонялся по окрестностям.
На фейс-контроле немного повздорил с охранником, но все же попал в клуб и занял место почти у самой сцены с билетом Грацинский постарался.
Начало сдвинулось на добрых полчаса, и я успел вдоль и поперек изучить соседей за столиком жизнерадостную рыженькую девчонку, возбужденно попискивающую в ожидании любимой певицы, и ее молчаливого спутника, больше походившего на ценителя рока, чем попсы.
Марго, ты огонь!
Марго, а можно автограф?!
Бельскую встретили шквалом аплодисментов, и теперь я понимал, почему.
Что греха таить, я и сам застыл в предвкушении того момента, когда зазвучит чарующий голос.
Сценический образ Риты был прост: белая майка на бретельках, обтягивающие кожаные штаны, косуха нараспашку и черно-белые конверсы.
Сам не заметил, как три часа пролетели на одном дыхании, с беснующейся и подхватывающей строки песен толпой.
Когда объявили автограф-сессию, народ стремглав повалил к выходу. Ну а мне даже удалось протиснуться в первый ряд.
Маргарита ступила в живой коридор. Я, как и остальные оголтелые фанаты, протягивал одолженный у рыжей листочек, но Бельская безразлично мазнула по мне взглядом и взяла блокнот у моего соседа справа.
Оставив размашистую подпись, она двинулась дальше, а я, не отдавая отчета своим действиям, крепко ухватил ее за ладонь.
Девушка отдернула руку, словно ошпаренная, подозвала охранника и что-то прошептала ему на ухо. Вопреки едва забрезжившей надежде, верзила подошел ко мне не для того, чтобы провести в гримерку, а чтобы попросить покинуть помещение и не мешать.
Разочарование крепко сжало в свои тиски я и не предполагал, что после такой ночи Марго будет шарахаться от меня. А стоило.
Сдаваться я не привык, чего бы это ни касалось: школьного первенства по легкой атлетике, завоевания первой красавицы в классе или получения желанной должности.
Поэтому спустя пару минут, стряхнув чувство досады, я спокойно покинул фойе и по ночным улицам покатил к дому Бельской. В просторном холле с высокими потолками натолкнулся на цербера-швейцара, охранявшего покой жильцов пуще пса Аида.
Все мои дипломатические навыки и представлявшиеся железобетонными аргументами разбились о ледяное «не положено».
Но правду говорят: когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая.
Пока я задумчиво курил на ступеньках, мимо проскочил парень из службы доставки. Я остановил его и пообещал полцарства (благо Грацинский обеспечил деньгами на непредвиденные расходы) и пару сотен баксов за униформу.
События завертелись, как в калейдоскопе: я миновал фойе во второй раз, уточнил у того же самого портье номер апартаментов Бельской и поднялся почти в самые небеса на тридцать пятый этаж.
Надвинул кепку на самые глаза, я прошел мимо камер, пряча лицо, и пальцами ощутил холод металлической ручки. Можно сказать, что с сомнениями почти не боролся: решение вскрыть замки и пробраться внутрь созрело и в считанные секунды окрепло.
На задворках сознания я понимал, что Марго запросто может сдать меня в полицию за проникновение в чужое жилище, но чувство азарта и адреналин без труда пересилили доводы разума.
Пара волшебных пасов руками, негромкий щелчок, замыкание проводов сигнализации и вот я оказался посреди просторной спальни и засмотрелся в панорамные окна. Захватило дух, по венам потекло восхитительное ощущение полета расправь крылья и пари.