Владимиров невольно вздрогнул, когда совсем рядом раздались лёгкие шаги, и из-за угла дома появился старик Чан с собакой.
А ты почему домой не пошёл? спросил Владимиров, стараясь в темноте разглядеть лицо старого китайца.
Я ребят домой отпустил, ответил тот. Один ещё днём ушёл. Ему надо крышу на доме починить. Лето кончится, дожди придут. А у другого отец заболел. Очень заболел. Пусть побудет с ним
А ты решил сам нас караулить? уточнил Владимиров, тронутый до глубины души проявленной заботой старика Чана.
Приходится, хозяин, ответил тот.
Чан, я тебя уже просил не называть меня хозяином. Ваши хозяева в Европе и Маньчжурии, и кое-кто ещё дальше, стараясь как можно убедительнее, сказал Владимиров.
Как прикажете, хозяин, согласился Чан и добавил. Я днём тут видел человека На китайца совсем не похожий, на японца не похожий и на европейца не похожий
И кто он? нетерпеливо прервал Чана Владимиров.
Скорее всего, он из Монголии, невозмутимо продолжил старик. Больно уж близко подходил к дому. Высматривал что-то. Долго высматривал. Потом как сквозь землю провалился. Скорее всего, в ущелье спустился и по ущелью ушёл. С добрыми намерениями человек не скрывается от людских глаз, Сделал заключение Чан.
Владимиров согласился с ним, однако серьёзно к рассказу старика не отнёсся. «Мало ли кто бродит в окрестностях», решил он про себя. Однако уже через два дня Долматов сообщил, что на горе кто-то пытался снять фидерное устройство на антенне
3
Наконец, десятого июня, Владимирова пригласили к Мао Цзэдуну.
И произошло это следующим образом: во второй половине дня в доме неожиданно появился Кан Шэн. Поздоровался со всеми, огляделся по сторонам и сказал:
Хорошо устроились потом обратился к Владимирову. Товарищ Сун Пин, сегодня в девять часов вечера вас будет ждать председатель, товарищ Мао. Если у вас накопились к нему вопросы, заранее продумайте, о чём спрашивать, потому как на ваш приём отводится всего полчаса.
Всё это он произнёс серым будничным голосом, ещё раз осмотрел комнату и направился к выходу, но у двери остановился и сказал:
Я слышал, кто-то пытался вывести из строя вашу антенну Скорее всего, это были люди, которые промышляют воровством и разбоем. Придётся их, как гоминдановских шпионов, расстреливать
Владимиров успел заметить в прищуренных глазах Кан Шэна, как на какое-то мгновение в них мелькнули хитрые искорки, и он вдруг понял: Кан Шэн знает, чьих это рук дело.
В девять часов вечера Владимиров уже был у Мао Цзэдуна. Пожимая ему руку, Мао поинтересовался самочувствием Владимирова, затем добавил:
Тут у нас от жары можно с ума сойти. Или любую болезнь подхватить. Хотя вам, товарищ Сун Пин, Мао эти слова подчеркнул особенно, никакая болезнь не угрожает. У вас есть свой доктор. Мне доложили, что он очень старается наладить работу хирургического отделения нашего госпиталя. Это хороший пример для наших врачей Мао на этом месте прервал свою речь, взял со стола пачку сигарет, извлёк одну и неторопливо прикурил от свечи, стоящей в центре стола в старинном бронзовом подсвечнике.
Мао Цзэдун, видимо, перехватил взгляд Владимирова на подсвечник и пояснил:
Цзян Цин на рынке купила Ей нравятся такие вещи Я вспоминаю иногда трудности, которые нам пришлось преодолевать во время перехода из Цзинчана сюда Да, мы потеряли тогда многих верных своих товарищей. Гоминдановцы шли за нами по пятам, не давая нам возможности остановиться и отдохнуть Сегодня у нас снова достаточно большая армия, однако она требует постоянного внимания. Надо перевооружиться, хорошо одеть и обуть, кормить солдат и командиров, заботиться о их семьях. Всё это не так просто. Мы уже обращались в Москву с просьбой оказать нам помощь, хотя я и мои товарищи понимаем, что и вам трудно. Мы будем терпеливо ждать, Мао затянулся дымом, стряхнул пепел сигареты прямо на пол и продолжил. Когда японцы напали на нас, мы помирились с Чан Кайши. Я простил ему даже казнь моей супруги. Мы надеялись, что вместе дадим отпор захватчикам и освободим нашу многострадальную землю от иностранных захватчиков. И мы добились заметных успехов. Однако Чан Кайши чего-то испугался и пошёл на сепаратные переговоры с японцами. КПК для него была страшнее японских фашистов И он вероломно обрушился на нас
Мао снова прервал свою речь и пристально посмотрел на Владимирова, словно хотел убедиться, что его слова доходят до сознания человека, на помощь которого он рассчитывал. Я знаю, зачем вы здесь. Вдруг сказал он. Москве и исполкому Коминтерна надо, чтобы мы с Гоминьданом выступили единым фронтом против японцев. Мы не против. Но где гарантия, что Чан Кайши снова не предаст нас? Я скажу вам откровенно: нам здесь виднее, чем из Москвы, что делать. На нашей стороне истина. Знаете, в чём её сила? Вы пытаетесь её опровергнуть, но сами ваши опровержения возвышают её. Мао потушил в пепельнице сигарету, достал новую, но прикуривать не стал. И продолжил: Многие наши товарищи не понимают, почему Сталин так верит Чан Кайши и не верит нам. Вы можете мне объяснить?
И снова Владимиров ощутил на себе внимательный взгляд Мао.
Вы, наверное, знаете, что сейчас в Чунцине находится большая американская делегация для подписания нового договора об оказании Чан Кайши военно-технической и финансовой помощи. Мне некоторые товарищи советуют тоже обратиться к США с просьбой о помощи, но тогда это пойдет вразрез с политикой Москвы в Китае. Разве я не прав? И, не дожидаясь ответа от Владимирова, сам ответил: Прав!
В это время из кухни вышла Цзян Цин с подносом, на котором стояли фарфоровые чашки с чаем. Мило улыбнулась Владимирову, сказала Мао: «Извини». Поставила поднос на край стола и удалилась на кухню.
Берите чай, товарищ Сун Пин, предложил Мао Цзэдун, чуть заметно чему-то усмехнувшись. Подождал, когда тот взял чашку с чаем, взял свою и, шумно отхлебнув, с явным удовольствием произнёс: Моя жена прекрасно заваривает чай. Поставил чашку на стол и продолжил: У нас внутри партии есть люди, которым не терпится, невзирая ни на что, идти на примирение с Гоминьданом на любых условиях. Но вы же сами понимаете: этого делать нельзя! Нас бросят в бой, как бросают на убой штрафные батальоны! Есть и другие. Они за полный разрыв отношений с Гоминьданом. Однако и это делать нельзя. Есть и третья группа людей. Я называю их субъективистами, потому что они потеряли веру в нашу революцию и пытаются искать какие-то новые пути. К моему великому сожалению, к этой группе относятся и один из моих старых товарищей по многолетней борьбе Чжоу Эньлай Он хороший политик, но этого мало. Искусство быть политиком непростое. Оно требует от человека и ума, и хитрости, и даже коварства ради достижения поставленной цели. Вы можете со мной не согласиться. Это ваше право. Но я в этом уверен, ибо на своем горьком опыте убедился в этом
Владимиров отметил про себя, что Мао за всё время разговора первый раз назвал имя человека.
В таких непростых условиях, продолжил Мао Цзэдун, мы вынуждены наводить порядок в нашей партии, совершенствовать стиль своей работы. В противном случае мы будем похоже на корову, которая вышла на скользкий лёд и не может сдвинуться с места
По-видимому, это сравнение понравилось и самому Мао, потому, как он вдруг улыбнулся и обратился к Владимирову:
Скажите мне только откровенно, как вы поступили бы на моём месте?
Этот вопрос Мао Цзэдун задал, скорее всего, с расчётом на то, что Владимиров не сможет на него ответить. Однако он ошибся.
Для того, чтобы ответить на ваш вопрос, сказал Владимиров, надо хотя бы мысленно пройти с вашими товарищами весь тяжкий путь, который вы прошли с ними. И даже это не является гарантией того, чтобы не ошибиться в них.