О, наш командир очнулся. Заслужил, холеный генерал налил ему водки, потом себе, и они выпили. А что с Жуковым и, правда, надо что-то делать. Когда полковника Павленко начнем искать?
А чего его искать? Змея уже разобрала на запчасти и перемолола, ответил полковник напротив.
Ну, не все же. Голову в шлеме она оставляет, надо же что-то родным отправить, улыбнулся холеный генерал.
Смотри, как бы тебя не отправили, недовольный генерал толкнул его локтем в бок.
А я не боюсь, меня уже некуда отправлять мой дом здесь. Слава войне, господа офицеры! он налил водки.
За Родину! заорал не своим голосом генерал напротив и вскочил.
Все выпили не чокаясь, закусили и громко заржали. Холеный и недовольный генералы тыкали пальцем в раскрасневшегося генерала напротив, изображавшего «выплеск патриотизма»: глаза выпучены, жидкие волосы торчали в диком хаосе, рот оскален, течет праведная слюна, а из горла вырывается клокот победного марша. Что он пел, было не разобрать, и не было в этом никакого смысла. Вбежали нянечки-лейтенанты с флагами на массивных позолоченных флагштоках. Они застыли в покорной восторженной решимости, как защитники Родины, готовые на все.
Да я, сука, уже в прицеле держал этого пацана! Если бы по нам не вдарили патрульки, то снял бы! А там бы и всех остальных в расход пустили! пьяный сержант брызжил слюной, размахивая руками перед собутыльниками. Десять солдат уже еле сидели на скамьях, держась за стол.
Да, так и было! подтвердил другой солдат, сидевший рядом. Он глотнул из жестяной кружки едкого пойла, морда перекосилась, к горлу подкатило все, что булькало в желудке. Он лихорадочно зажевывал грибной самогон кусками вареной колбасы из червей с жареными тараканами.
Выпили и остальные, по инерции, будто бы кто-то отдал приказ, и они его исполняют, не думая, не сомневаясь, как и положено хорошему солдату.
Кого это ты там снять решил? громко спросил другой сержант, стоявший у окна казармы. Здесь собирались те, кто не пил, в основном контрактники-полугодовики вахтовики, как их называли другие, заключившие контракт на пять лет с продлением. Ужин давно прошел, отцы командиры выдали бидон сивухи в честь праздника, а вот какого не знал никто. Праздник и есть праздник, чего голову забивать всякой ерундой раз празднуют, значит, правильный, родной.
Да этого сученыша, процедил сквозь зубы пьяный сержант, не разобрав в вопросе открытой издевки. Нам же п
Да тебя там не было! Вот если бы по тебе вдарили из всех орудий, да еще дроны налетели! Ты бы обосрался и стал молить пощады! заорал сержант Дворников и вскочил с места. Маневр не удался, и он повалился на пол.
Ты себя побереги, для подвигов-то, усмехнулся сержант и поставил кружку на подоконник. Ничего в нем не выдавало готовность к драке, как обычно, только вдруг нападавший оказывался на полу с разбитым лицом или вывернутой кистью. Это знали уже все, кое-кто получил свою долю.
Да ты кто, , такой? Отсиживаешься здесь, а мы свои жизни кладем! Десять наших пацанов полегли там, а ты, сука, живой! орал ему в лицо сержант Дворников, с трудом доковылявший до окна. Его шатало, и все видели, что он готовиться начать драку. Смешки раздавались из всех углов, те, кто уже лег, поднялись, не желая пропустить этот цирк. Каждую пьянку в честь праздника, и когда сержант с взводом тырили бутыли с самогоном, все заканчивалось дракой.
Кондратьев, не бей убогого. Грех это, громким басом сказал один вахтовик на нижних нарах, широкий и высокий мужчина с густыми черными волосами и бородой.
Саныч, я его и не трогаю. Дай мальчику выговориться. Видишь, накипело, ответил сержант у окна и внимательно посмотрел на своего визави, болтавшегося на шатких ногах. Девчонка это, а не пацан. На мою сестру похожа, она такая же в школе была. Вот я не пойму, что она вам сделала?
Не поймешь?! Не поймешь?! заорал Дворников, его затрясло, как при судорогах. Да ты вообще знаешь, что мы тут делаем?! Мы Родину защищаем! Родину! А такие как ты, уроды и предатели, за просто так страну продадут! Нет, мы вас всех выведем на, тут он сильно икнул, еле сдержав рвоту. Отдышавшись, он продолжил орать. Всех, всех расстреляем! Змее скормим! Вот с вас первых надо начинать!
Проорался? спросил его сержант Кондратьев, когда тот затих. От кого Родину защищаем? От этих бедных людей, которых заперли в подземелье? Ты вообще читал контракт? Что там написано, что ты должен делать?
Родину защищать! Они младенцев жрут! Рожают и детей жрут! Их надо убить, всех, сразу и навсегда! хрипло орал Дворников, силы его кончались, и вместо крика из вонючего рта доносился хриплый смрад.
А на хрена детей рожать, когда можно любого взрослого зарезать и разделать? У него и мяса больше, и вот он, не надо ждать. А ребенок пока дозреет, пока родится, потом его надо выкармливать. Какая-то глупая пищевая схема, сам не думал, а?
А они их туда продают! Этим, туда на Запад! И их там жрут, даже кости сжирают! хрипел Дворников. Это же все знают! А пацана этого и детей надо уничтожить! Их надо было уничтожить на месте, а тела сжечь!
За что? Что они успели такого сделать? У нас нет таких законов, чтобы просто так убивать, тем более, детей.
А это не дети! Ты что, дебил, не знаешь? Дворников хрипло расхохотался. Его поддержали пьяные солдаты за столом, кого-то от смеха вырвало прямо на соседа. Это же бактериологическое оружие! Их специально подбрасывают, чтобы переправить к нам, а там они заражают всех! Если бы не мы, то перезаражали бы всю страну! Ты понимаешь, сколько бы умерло, сколько бы сдохло?! Твоя сестра бы сдохла, понял ты!
А чего ж они сами не болеют и не умирают? Если бы они были переносчиками и не болели, то еще на карантине бы их истыкали так, что нашли бы антитела, сделали бы первичную вакцину. Сам-то понимаешь, какую чушь гонишь?
Да чего ты ему объясняешь, он же дурак, еще и пьяный, крикнул с места Саныч, его поддержали. Нечего об эту мразь мараться!
Надо, надо мараться, а то никто не поймет. Останутся одни дебилы, которые перережут друг друга или перетрахают, ответил Кондратьев. Забыл, что они в бане творят после этой сивухи?
Так что мы тут делаем? спросил один из солдат из-за стола. Он смотрел на сержанта полупьяными глазами, а на лице рождалась какая-то мысль.
Охраняем периметр, держим контур. Это у тебя в контракте написано, как проспишься, почитай внимательно. Мы ВОХРа, никакой борьбы здесь нет.
А зачем их охранять? Там же много мирных, я знаю, дети, женщины, а волонтеров чего мочить? нахмурился солдат.
А вот это гостайна. Если ты задашь этот вопрос своему командиру, то черный костюм быстро отправит тебя обратно, в лучшем случае. А могут и срок пришить за предательство. Не забывай, ты здесь зарабатываешь бабло это легкий заработок. У каждого из нас есть свои причины здесь находиться, а вот этот идиот идейный. Таких, как он, сюда вербуют пачками, чтобы другим не мешали жить. Проспишься, поговорим, а дрянь эту лучше не пей, дебилом станешь, Кондратьев одним пальцем оттолкнул Дворникова от себя, сержант примерялся, как бы ударить, но не мог определиться, куда бить.
Я защищаю Родину! прорычал Дворников и выбежал из казармы, два раза свалившись по дороге.
Он вернулся с автоматом наперевес. Все расступились, пьяные за столом рухнули на пол, забрались под стол.
Вот она, храбрая гвардия! патетично, как было положено в агитационных роликах, воскликнул Кондратьев. Не отступим, не сдадим ни сантиметра родной земли!
Заткнись! Заткнись, сука! орал Дворников, тряся перед ним дулом автомата. Я тебя застрелю, застрелю, гнида!
Нет, не застрелишь. Ты, дебил, до сих пор ничего не понял.
Дворников нажал кнопку, снял автомат с предохранителя. Ручка привычно завибрировала, подтверждая выполнение команды. Он вдавил собачку до упора, но автомат не издал ни звука, даже не прощелкал вхолостую. Дворников ставил и снимал автомат на предохранитель, тыкал пальцами во все кнопки, снял магазин, патронов было полно, но не один не хотел заходить в патронник.