Лаура как-то призналась, что молчит, если ей нечего сказать вот и Уинифред умолкла, ожидая, пока Кэтрин снова заговорит. Наверняка слова утешения из ее уст прозвучали бы заученно и фальшиво.
Кэтрин только переступила с ноги на ногу, слегка всколыхнув подол платья, и Уинифред опомнилась. Держать гостью в прихожей что за отвратительное впечатление она, должно быть, успела произвести!
Прошу прощения! вырвалось у нее. Чувствуя себя нелепой, она протянула руку к дорожной сумке Кэтрин. Я редко Признаться, я никогда раньше не принимала гостей, мэм. Позволите взять ваши вещи?
Мисс Дарлинг с тем же недоуменным выражением опустила взгляд на свой саквояж и вдруг рассмеялась чистым, глубоким смехом.
А я вот уже двадцать лет не бывала в гостях ни у кого за пределами графства! Мы стоим друг друга, верно? Кэтрин сжала губы, будто извиняясь за недавний смех, подхватила ошеломленную Уинифред под локоть и повела ее прочь из прихожей. Здесь у вас гостиная, милая?
Да, мэм, выдавила она.
Кэтрин вплыла в комнату, с любопытством оглядываясь Уинифред не потушила здесь свет.
Прошу, присаживайтесь. Могу я предложить вам чаю?
Чаю? Гостья опустилась на диван и подняла с подушек томик, приземлившийся на развороте. Пожалуй, можно. Это Тедди читал?
Уинифред, спешно собиравшая в стопку расставленные тут и там полотна Лауры, похолодела. Она уже предвосхищала следующий вопрос мисс Дарлинг: где же сам Теодор?
Да, мэм. Мы читали ее вместе, пробормотала Уинифред. Простите, я ненадолго отлучусь. Не хочу будить Лауру.
Кэтрин улыбнулась и перелистнула книгу на начало.
Конечно, мисс Бейл.
Пожалуйста, зовите меня Уинифред, выпалила она и, не давая возможности возразить, бросилась на кухню.
Сердце ее трепыхалось, словно горячечное за месяцы в Брайтоне Уинифред успела отвыкнуть от неожиданностей. Она торопливо зажгла плиту и бухнула на нее чайник. Ожидая, пока вода вскипит, Уинифред уперлась руками по обе стороны мойки и долго рассматривала маленького моллюска, присосавшегося к металлическому кранику. Здесь такие были сплошь и рядом на травинках и камышах, на домах, на купальных каретах.
Наверняка мисс Дарлинг подумала, что Уинифред дурно воспитанная идиотка. Зря она попросила звать ее по имени. Кэтрин и без того воспринимала ее не слишком-то серьезно, а теперь и вовсе будет держать за пустое место! Или решит, что Уинифред излишне фамильярничает.
А если она узнает, что они с Теодором поссорились? Она разозлится? Погонит Уинифред прочь?
Кровь прилила к лицу, и Уинифред присела на корточки перед плитой, обняв руками колени. Теперь в разгоряченном лице можно будет винить огонь, а не собственный страх. Ее вдруг потянуло коснуться горячей дверцы голыми руками, чтобы унять душевные волнения болью. В самом деле, почему нет? От ожогов ее левая рука ужаснее уже не станет. Уинифред вцепилась пальцами в ткань платья, чтобы не давать им воли. Боль приносила ей быстрое, но краткое облегчение, а она обещала Теодору, что научится справляться со своими эмоциями иным путем. Она обещала ему научиться превращать свой гнев в оружие. Зажмурившись, Уинифред представила, как хватает полный кипятка чайник и швыряет его на пол. Затем как сдирает с окна ситцевые занавески, как разбивает вдребезги оконное стекло и как переворачивает посудный шкаф.
Когда зуд в пальцах немного унялся, Уинифред раскрыла глаза и глубоко вдохнула. На плите шипела вода, капавшая из носика чайника.
Уинифред разлила по чашкам чай и, на удивление ловко управляясь с подносом, прошла в гостиную. Кэтрин успела прочесть внушительное количество страниц. Сколько именно, Уинифред не разглядела гостья захлопнула книгу и подняла голову. Все это напоминало обыкновенный чайный визит старой знакомой с той лишь разницей, что за окном было темно, хоть глаз выколи.
Дарлинг все не возвращался. Может, он заблудился? Или набрел на какой-нибудь пруд и теперь разглядывает улиток в свете луны?
Благодарю вас, Уинифред. Чай выглядит превосходно, произнесла Кэтрин.
У Уинифред немного отлегло от сердца. Кажется, мисс Дарлинг не придала особого значения ее словам. Или скрыла это так умело, что даже она ничего не заметила.
Благодарю, выдавила Уинифред, тупо глядя в свою чашку, на дне которой лениво кружились длинные тонкие чаинки. Она чувствовала, что не сможет сделать и глоточка.
Отпив, Кэтрин поставила чашку на блюдце и подняла на нее спокойные темные глаза.
Уинифред, мой сын самое дорогое, что у меня есть, без обиняков призналась она.
Перед Кэтрин не было нужды прикидываться бесстрастной она этого не оценила бы и вряд ли бы поверила. Уинифред сглотнула и постаралась представить, будто перед ней сидит Теодор. Будто ей не приходится ежесекундно размышлять, какое выражение лица на себя нацепить. Она стиснула ткань платья и посмотрела на женщину.
Как и у меня, мэм.
Кэтрин улыбнулась. У Теодора был такой же тонкий прямой рот, как у нее, но улыбки были разными. Даже когда мисс Дарлинг улыбалась, лицо ее сохраняло печать смиренной, иконописной грусти это выражение Уинифред подметила еще на портрете, найденном в Большом кабинете.
Я люблю его больше, чем саму себя, сказала Кэтрин.
Если бы это сказал любой другой человек, в его словах Уинифред уловила бы плохо завуалированный намек. Но эта женщина не стала бы обвинять ее в эгоизме.
Как и я, твердо ответила она. Мисс Дарлинг, вы не хуже меня знаете, что Теодор не столь наивен, сколь кажется. Я не прошу вас довериться мне. Но, возможно, вы сможете довериться суждению своего сына?
Мне бы хотелось составить о вас собственное мнение, возразила Кэтрин. Но я точно знаю, что Тедди редко ошибается в людях. Если он полюбил вас, значит, вы этого заслуживаете.
К горлу Уинифред подступил ком. Это была одна из немногих вещей, в которых она до сих пор сомневалась заслуживает ли она любви такого человека, как Теодор? Если да, то чем, черт возьми, она ее заслужила?
Вы слишком добры ко мне, мэм, пробормотала Уинифред.
Эти слова она произносила бесчисленное количество раз, но впервые почувствовала, что не лукавит.
Вовсе нет. Мне очень нравится то, с какой смелостью вы воспитываете саму себя. Поверьте мне, это очень заметно.
Кэтрин поставила чашку на столик и сложила на коленях руки. Уинифред догадалась, что за этим последует, и до боли в пальцах стиснула резную ручку чашки.
Скажите, могу я увидеть Теодора? мягко спросила она.
Чтобы голос не сорвался, Уинифред машинально применила старый трюк. Вдохнула побольше воздуха и разом, на выдохе, проговорила:
К сожалению, его сейчас нет, мэм, он вышел прогуляться.
Так поздно? Мисс Дарлинг растерянно свела брови. Что ж По крайней мере, он сказал, когда вернется?
Нет, мэм.
Уинифред снова набрала воздуха, но на этот раз голос прозвучал тонко:
По правде говоря, мы с ним немного повздорили.
Кэтрин слегка улыбнулась и поднесла ко рту чашку.
Вот как? Что мой негодник натворил в этот раз?
Значит, она совсем не сердится на Уинифред? Впрочем судя по тону, она и Теодора-то журит скорее в шутку. В том, как Кэтрин произнесла «мой негодник», было столько искренней материнской любви, что Уинифред даже растерялась.
Почему вы думаете, что он виноват в нашей ссоре? спросила она и сама не заметила, как подпустила в голос вызов. Это моя вина.
Я всегда учила Тедди, что в ссоре стоит винить обоих. Кэтрин пожала плечами. К тому же, зачем вы упомянули о размолвке, если не хотели, чтобы я приняла вашу сторону?
Уинифред снова обнаружила, что не находит слов. В рассудительной ласке мисс Дарлинг была та же простая искренность, что и в Теодоре, и Уинифред почувствовала себя не просто обезоруженной раздетой донага.