Когда фура, шедшая перед нами, начала вести себя странно, я хотел предупредить Ирину, но та оказалась хорошим водителем и отреагировала раньше.
Мы прижались к обочине и начали тормозить. И вовремя: фура вдруг начала резко замедляться. Водитель ударил по тормозам так, что покрышки задымились. В итоге грузовик развернуло поперёк дороги так, что он перекрыл движение.
Я огляделся. На дороге в попутном направлении двигалась ещё одна легковушка. Кажется, «Тойота», причём праворульная. Она встала позади нас.
Серёг, не нравится мне это успел сказать Иван.
В это время из кабины фуры выпрыгнул какой-то мужик в спортивках и быстрым шагом направился в нашу сторону. Одну руку он держал за спиной.
Я потянулся к бардачку и вытащил оттуда пистолет. Мне удалось положить его туда раньше, когда Ирина собиралась в дорогу. Оружие перед ней мы, конечно же, не «светили».
Мужик в спортивках подошёл к нам, поднял руку, которую прятал за спиной. В ней был пистолет.
Моя ошибка была в том, что я рассчитывал хоть на какие-то переговоры. Что нападавшие хотя бы удостоверятся, что мы именно те, кто им нужен.
Но церемониться они не стали.
Боевик в спортивках выстрелил, должно быть, целя мне в голову. Я же рефлекторно, прикрывая телом заднее сиденье, где сидел малыш, приподнялся. Поэтому пуля попала мне в левую дельтовидную мышцу.
Стресс притупил боль, и я без промедления открыл ответный огонь.
Очевидно, боевик не ожидал такой скорости реакции. Моя пуля попала ему аккурат между глаз.
Из-за шума заплакал Пашка. Я обернулся и увидел, что Иван уже отстегнул ребёнка и опустил его в ноги, на пол, нависая над ним, как живой щит.
Ирина сидела тихо, спрятавшись ниже руля и не забыв поставить машину на ручник. Молодец. Идеальное поведение.
Я выбрался наружу. И тут же обнаружил, что боевик, к сожалению, был не один. Чьи-то ноги в кроссовках виднелись из-под кабины.
Пользуясь моментом, я прострелил невидимому сообщнику нападавшего стопу. Раздался крик. Тот не смог удержать равновесие и растянулся на земле. Его голова была прикрыта колесом, но это не помешало мне прострелить ему колено и левый локоть. Крики перешли в стоны.
И тут я услышал ещё один выстрел сзади.
«Тойота» затормозила сразу за нами.
Целились не в меня. Когда я понял, куда именно, у меня перед глазами появилась красная пелена, и в дальнейшем я уже не полностью контролировал свои действия.
Кто бы ни сидел в «Тойоте», он решил избавиться от нас всех разом, прострелив бак нашей машины, видимо, рассчитывая вызвать возгорание.
Рядом с пассажирской дверью стоял амбал, тоже в спортивках, и целился в меня из ПМа. Однако я оказался проворнее, вогнав в него две пули одну в сердце, другую в голову.
В машине было ещё трое. Очевидно, они не ожидали такого отпора, но всё же начали реагировать. Водитель спрятался за торпедой. Оба пассажира одновременно рванули наружу. В одного я попал с первого раза тоже в голову. Второй скрылся за кузовом, и даже успел сделать пару неприцельных выстрелов в мою сторону. У него тоже был древний ПМ. Что ж. Пускай расстреливает боекомплект не жалко. В магазине ПМа двенадцать патронов, тогда как мой «Удав» вмещал восемнадцать. Весомое преимущество.
Человек в экстремальной ситуации склонен воспринимать любое оптическое укрытие как защиту. Но «Тойота» не была бронированной и скромный по толщине металл двери не мог лишить пулю «Удава» убойной силы. Водитель, видимо, об этом просто не думал. За что и поплатился.
Стрелял я, конечно, не прицельно, лишь примерно прикинув его возможную позу в укрытии. Поэтому ему пришлось помучится.
Когда водитель закричал и застонал, боевик, скрывшийся за кузовом «Тойоты», рискнул высунуться. И это было последнее неудачное решение в его жизни.
Покончив с непосредственными угрозами, я подошёл к простреленной водительской дверце и рывком распахнул её.
У водителя было прострелено лёгкое. И, похоже, пуля застряла внутри, не достигнув сердца. Уже развивался пневмоторакс: он лихорадочно, по собачьи, пытался вдохнуть, выпучив глаза. На губах пузырилась розовая, кровавая пена.
Если не оказать первую помощь он должен был умереть в течение пяти минут, по моей оценке.
Я приставил ствол пистолета к его виску. Он всё ещё понимал, что происходит, пытался что-то сказать. Но у меня перед глазами всё ещё висела кровавая пелена. Одна только мысль о том, что Пашка мог оказаться в огненной ловушке лишала меня каких-либо следов сочувствия.
Я нажал на спусковой крючок. После этого огляделся.
Ваня уже вышел из машины и, держа перед собой пистолет, подбирался к фуре.
Боевик, которого я подстрелил, видно не было
Я бегом догнал Ивана и мы одновременно с двух сторон обежали фуру.
Раненый боевик пытался заползти в кабину, и это у него почти получилось. Спасая себя, он не пытался стрелять по нам, хотя имел такую возможность. Его оружие валялось рядом, на асфальте.
Я схватил его за ногу и стащил со ступенек. Он заорал, когда ударился простреленной рукой. И продолжал орать, пока я не навёл на его лоб ствол своего «Удава».
Если хочешь жить, вот сейчас не ври, сказал я спокойно.
Боевик перестал орать и быстро закивал головой.
Скупщик слил? спросил я, таким же спокойным, отстранённым тоном.
Я видел внутреннюю борьбу в его глазах стремление соврать боролось с желанием поверить в моё обещание сохранить ему жизнь. Предсказуемо победило второе.
Да, ответил он.
И я тут же убил его, очередной пулей в голову.
Только в этот момент меня немного отпустило. Я почувствовал боль в простреленном плече и зажал рану ладонью, которая тут же стала влажной от крови.
Ваня удивлённо посмотрел на меня.
Думаешь, он соврал? спросил он.
Нет, я отрицательно мотнул головой, он сказал правду.
Что бы там ни говорил тот хмырь из Хаоса, который захватил наш с Ваней родной мир, восстанавливался я далеко не мгновенно. И боль была очень сильной.
Когда адреналин схлынул, я понял, что держался, похоже, только на нём да на кортизоле.
Кое-как доковыляв до машины, я рухнул на переднее пассажирское сиденье.
Ирина перебралась назад, к сыну, но, увидев меня, вышла из салона и зачем-то направилась к багажнику, где копалась какое-то время, о чём-то разговаривая с собаками.
Иван, обыскав грузовик, тоже вернулся.
Как ты? спросил он, наклонившись над пассажирской дверцей.
Я уже собирался ответить, но Ирина меня опередила.
Фигово он, не видно что ли? раздражённо бросила она, отойди. Мешаешь.
Я с удивлением посмотрел на неё. Ваня, опешив от напора, отступил в сторону, не сказав ни слова.
В руках у Ирины была аптечка. Она плюхнула её на крышу машины и достала оттуда ножницы.
Я даже успел удивиться: откуда в автомобильной аптечке ножницы? А Ирина продолжала командовать. Она протянула ножницы Ивану и сказала тоном, не терпящим возражений:
На, разрежь рукав пока. Режь вдоль, полностью ткань убирать не надо.
Иван послушно исполнил её просьбу.
После этого Ирина со стерильным тампоном в руке склонилась надо мной.
Можно считать, повезло, сказала она, пуля прошла навылет. Крупные сосуды не задеты. Сейчас сделаю кровоостанавливающую повязку. Ты уж терпи, ладно?
Я кивнул в ответ. А что мне ещё оставалось?
Ирина ловким движением запихнула часть тампона прямо в рану и прижала её. Кровь вроде как перестала идти. Даже не просачивалась наружу.
Больно было дико, и я прикрыл глаза.
Держи тут! Ирина снова командовала Иваном, вот так!
Она развернула бинт и начала оборачивать его вокруг моей руки, через подмышку так, чтобы сохранить давление на тампон.
Завершив перевязку, она вернула на место остатки моей рубашки и закрепила их булавкой.
Это чтобы снаружи было не сильно заметно, прокомментировала она.