Тот пожал плечами:
И к тому же руки у него золотые Вы бы видели, как он справился с этим хранилищем. Майор широко развел ладони, показывая. Вот такая стальная дверь или даже больше. Если бы не он, мы бы все здание разнесли к чертям, а сейф остался бы целехонек.
Монолит, как называют его ученые люди, улыбнулся полковник.
Вот-вот.
А он, говоришь, из него чилорио[9] приготовил?
Майор состроил гримасу, обозначавшую улыбку:
Разделал и на блюде, можно сказать, подал, ешь не хочу.
И содержимое не повредил?
Ящики стоят внизу такими, как их мама родила.
Охрану поставил? Надежную?
Обидные такие ваши слова, сеньор полковник.
Что же, пойдем глянем, а то уж белый день на дворе.
Полковник и индеец спешились, другие взяли под уздцы их коней. Миг спустя, полюбовавшись кипами песо и долларов на столе, оба в сопровождении майора спустились в подвал.
Побудьте-ка здесь пока, с места не сходите, сказали они Мартину.
Тот уселся на диван под присмотром двух звероподобных личностей, вооруженных до зубов. Вскоре его позвали вниз, и он стал спускаться по ступеням. В подвале полковник, майор и индеец стояли перед дверью в бронированную камеру. Керосиновая лампа освещала вскрытые наконец ящики, набитые картонными пакетами: некоторые были уже прорваны и позволяли видеть сверкающие золотые монеты.
Это вы постарались? спросил полковник, показывая на огромную стальную дверь, сорванную с петель вместе с засовами.
Сказано было с восхищением. Мартин скромно кивнул. Это часть моей работы, сказал он. Мне положено уметь обращаться со взрывчаткой. Полковник как до этого майор смотрел на него теперь совсем по-иному. Со смесью любопытства и нескрываемого уважения.
А если дадим вам динамит, сможете взорвать еще кое-что?
Когда?
Сейчас Не знаю сегодня, завтра.
Опять броневые камеры?
Да нет, не камеры Кое-что другое Заложить шашку и разнести все к известной матери.
Мартин немного подумал.
Можно попробовать.
Сделаете?
Отчего же не сделать?
Что вашей милости наша революция? Ни холодно вам от нее, ни жарко.
Мартин снова подумал. Он чувствовал какое-то небывалое, незнакомое воодушевление, которое было сродни душевному зуду. Его ждут новые миры, которые предстоит открыть. Предвкушение. Приключения.
Я приехал из Испании работать на шахтах, а они уже несколько недель как закрыты. И делать мне нечего.
Полковник прищелкнул языком и сказал с очень серьезным видом:
Мы бедные люди, друг мой. Все, что добываем, отдаем народу. Платить вам сможем немного.
Ничего мне не надо платить.
То есть как? А ради чего же
Из любопытства. Мне очень интересно тут. И вы интересны тоже. И все, что происходит в Мексике.
Улыбка, словно трещина, пересекла маску из пыли и пота на лице полковника.
Но внукам-то надо же будет что-то оставить, а?
Сначала надо будет ими обзавестись.
Грянул полнозвучный раскатистый хохот, полный жизни и силы. Полковник обернулся к майору.
Мне нравится твой дружок, сказал он и потом взглянул на индейца. А ты какого мнения, Сармьенто?
По-змеиному холодные, ничего не выражающие глаза-щелочки цепко держали инженера в поле зрения.
А мне вот, сеньор полковник, не нравится. Ну то есть совсем не нравится.
Полковник снова расхохотался:
Это потому, что ты, сволочь такая, даже тени своей не доверяешь Но не тревожься. За него поручится майор дон Хеновево Гарса. Он хлопнул майора по плечу. Поручишься, дружище?
Можем попробовать, отвечал тот.
Вот и славно. А если наш гачупин задурит или напакостит, ты с него шкуру спустишь.
Как прикажете.
Полковник подмигнул индейцу:
Остынь, остынь, Сармьенто: на твой век висельников хватит.
После этого он замолчал, словно в сомнении. Потом как бы принял решение, подошел к открытым ящикам, достал блестящую монету, медленно осмотрел ее, подбросил в воздух. Накрыл ладонью и перекинул Мартину, который поймал ее на лету.
Держи, инженер. На память о «Банке Чиуауа» и в залог того, что еще получишь в Сьюдад-Хуаресе, как только от нас отвяжутся федералы.
Мартин рассматривал монету. Двадцать песо золотом, отчеканенные в 1866 году. На аверсе профиль какого-то бородатого человека и надпись «Император Максимилиан».
А поскольку ты дня два будешь состоять при майоре Гарсе, а ему за тебя отвечать, хотелось бы знать твое имя Чтобы в случае, если тебя кокнут, мы знали, про кого сказать доброе слово на поминках.
Меня зовут Мартин Гаррет, сказал инженер, держа в руке монету.
Рад познакомиться. А меня Вилья. Полковник Франсиско Вилья.
2
Мосты Сьюдад-Хуареса
Солнце давило на плечи, как чугунная отливка. Мартин вытер влажные от пота руки о штаны, чиркнул спичкой и поджег фитиль. Потом достал из жилетного кармана часы, взглянул на минутную стрелку и поднялся, стараясь делать все медленно, потому что майор Хеновево Гарса не спускал с него глаз.
Пойдем в укрытие, сказал инженер с деланым спокойствием.
Темные глаза майора неотрывно следили за каждым его движением. Кивнул он не сразу, а сначала будто оценив своевременность и уместность этих слов. Потом обернулся к своим людям, залегшим за изгородью и в соседних домах. Взламывая ломами и кирками стены, они шли из дома в дом, пока не оказались в этом двухэтажном строении, превращенном федералами в блокпост, и тут устроили из матрасов и мебели нечто вроде бруствера. По улице пройти было невозможно: с балконов и террас стреляли беспрерывно, а вдоль проспекта Феррокарриль вело губительный огонь орудие, установленное возле арены для боя быков.
Слыхали, ребята?! гаркнул майор. Прячьте рожи!
Доказывая, что отступают не от страха, все сначала сделали по выстрелу и лишь потом отошли. Гарса с насмешливой учтивостью взмахнул карабином, как бы указывая Мартину путь. Они двинулись назад, меж тем за спиной у них разозленной змеей шипел дымящийся запальный шнур. Прожужжали несколько пуль, пущенных федералами. Инженер невольно пригнулся, а его спутник невозмутимо сказал:
Пора бы уж знать Эти мимо пролетели. Свою не услышишь.
Мартин и в самом деле уже успел усвоить это, благо в последние часы слышал и выстрелы из оружия всех калибров, и орудийный грохот. Но одно дело слышать, а другое совладать с инстинктом самосохранения, неподвластным воле и разуму.
Как думаете, получится своротить стену? спросил Гарса.
Надеюсь.
Вот и я тоже, сеньор инженер.
В глазах у него застыло ледяное недоверие. И предупреждение. И каждый раз слово «сеньор» в его устах звучало как угроза, и даже больше того.
Надеяться и верить, сказал Мартин.
Гарса, не опознав цитату, взглянул непонимающе.
«Граф Монте-Кристо», пояснил Мартин.
Какого еще Кристо песо за триста? сморщил лоб майор. Не путайте меня.
Они укрылись за водопойной колодой, улегшись рядом с другими бойцами, пахнущими землей, по́том и порохом. Мартин снова взглянул на часы. Двенадцатиметровый запальный шнур подсоединен к пяти килограммам динамита: этого количества должно хватить для подрыва кирпичной стены между последним домом и укреплением федералов. Он проверил свои расчеты, надеясь, что не ошибся и все учел: толщину стены, количество граммов взрывчатки на квадратный дециметр, площадь поражения, размер воронки. Наука на службе у насилия. Усмехнувшись про себя, спросил, что сказали бы его профессора в Школе горных инженеров, узнай они, что он минирует банки и опорные огневые точки, а вокруг бушует Мексиканская революция? И правительственные войска стреляют в него.
Он спрятал часы и пригнулся:
Сейчас рванет
Открыл рот, чтобы не лопнули барабанные перепонки, и в этот миг грохнуло. От тугого плотного удара взрывной волны затряслась земля, вздрогнули толстые стены, исхлестанные пылью. В облаке дыма над припавшими к земле людьми, которые придерживали шляпы, взлетели в воздух комья земли, обломки черепицы, щепки. И все это еще не успело осесть, как Хеновево Гарса вскочил на ноги: