Императрица Елизавета Петровна
Елизавета родилась в подмосковном селе Коломенском 18 декабря 1709 года, ровно в тот день, когда победоносный Петр готовился въехать с триумфом в Первопрестольную. Получив весть о рождении дочери и отложив все дела, царь примчался в Коломенское и, на радостях, закатил большой пир в знаменитом деревянном дворце своего отца, вместившем всех победителей и приглашенных к столу пленных шведских офицеров и генералов.
Вопреки расхожему мнению, двор Петра был по-преимуществу русским. Появившись на свет в обстановке радости и веселья, цесаревна Елизавета обладала озорным и веселым нравом. Непревзойденная в танцах, раскованная в общении, искренняя в привязанностях, красавица Елизавета блистала на отцовских ассамблеях и на балах времен Петра II и Анны Иоанновны. Все были в уверенности, что она была начисто лишена политических амбиций и не стремилась к власти.
Петр страстно хотел выдать дочь за французского короля Людовика XV, но этот брак не сложился, равно как и другие, вследствие разных причин. Епископ Любский не дожил до бракосочетания, прочие кандидаты в супруги цесаревны оказались жертвой политических интриг. Французская дипломатия, в лице посла в России Кампредона, вполне серьезно отнеслась к планам Петра, однако чопорный французский вскоре нашел желательные ему препятствия к браку. Заговорили о том, что принцесса родилась от женщины «подлого происхождения», не состоящей в официальном браке с царем. В результате Людовика XV женили на Марии Лещинской, дочери врага России польского короля Станислава Лещинского. С тех пор в претендентах на руку и сердце Елизаветы побывали принц Георг Английский, инфант дон Мануэль Португальский, инфант дон Карлос Испанский, герцог Фердинанд Курляндский, граф Маврикий Саксонский и немало иных. По досужим слухам, переговоры о сватовстве вел даже персидский шах Надир.
С воцарением Петра II Елизавета оказалась с ним ближе всех. Она способствовала отвращению молодого царя от семьи Меншиковых и погрузила его в любезную для ее веселого нрава обстановку игр, маскарадов, конных прогулок, охоты. Не по годам развитый Петр увлекся красавицей-тетушкой и не расставался с ней целыми днями. Однако, Елизавете не удалось удержать царя в своих руках. На их дружбу косо посматривали аристократы из Верховного Тайного совета. Верховники всеми силами стремились разорвать этот опасный союз. Вскоре Петр стал отдаляться от Елизаветы и под влиянием княжеской семьи Долгоруких, особенно князя Ивана Алексеевича, увлекся кутежами и прочими известного рода похождениями.
Елизавета перебралась в любимые с детства Александровскую слободу (бывшую резиденцию Ивана Грозного!), а также подмосковные села Покровское и особенно Измайловское (любимое село своей сестрицы, будущей императрицы Анны Иоанновны). Здесь она предалась жизни легкой и простодушной, окружив себя «случайными людьми» вроде А.Б.Бутурлина и А.Я.Шубина. Слухи об оргиях и любовных похождениях Елизаветы и Бутурлина достигали Москвы и помогли ей избежать пострижения в монахини, о чем уже подумывали господа верховники. Избрав на трон Анну, они объявили в своем манифесте о том, что «мужское колено» со смертью Петра II пресеклось, и на престол возводится потомство царя Ивана Алексеевича. Тем самым они как бы отстраняли наследие Петра Великого и Екатерины I от престола навсегда, что означало, что ни Елизавета, ни ее голштинский племянник Карл-Петер-Ульрих, шансов на занятие трона в будущем не имели.
После воцарения Анны Иоанновны, за которое так ратовали верховники и которое оказалось для них губительным, Елизавета не проявляла никаких претензий на власть, чем совершенно успокоила двор подозрительной и жесткой Анны Иоанновны. Стычки у нее с императрицей случались, главным образом, из-за красоты и блистательных танцев на придворных балах, чем она раздражала грубоватую Анну, но все разрешилось благополучно. Родственных чувств они взаимно не испытывали, хотя за праздничным столом Елизавету помещали рядом с императрицей. Около 1733 г. рядом с ней появился молодой певчий церковного хора, малороссиянин Алексей Разумовский, пленивший сердце царевны, которая знала толк в музыке и пении. Увлеченные безнаказанным грабежом страны иноземцы, столпившиеся у трона Анны, на какое-то время упустили из виду опасную для них претендентку.
Зато внимательно за Елизаветой наблюдали проницательные иноземные послы. Нельзя было не заметить, что прилежная воспитанница французского гувернера Рамбура и духовника о. Дубянского, Елизавета, с ее блестящим знанием европейских языков (особенно французского, которым она владела в совершенстве) и европейских манер и в то же время глубокой православной воцерковленностью вызывает растущий интерес как за рубежом, так и у патриотически настроенной русской гвардии. С нарастающим интересом наблюдали за ней и при иностранных дворах, строящих свои корыстные планы в видах ее скорого воцарения. Бурная европейская политика ее великого отца иных потеснила, у иных отняла былые доходные владения. Веселая и недалекая принцесса казалась им удобным орудием для достижения их далеко идущих планов. Поэтому они терпеливо ждали удобного момента, а пока мостили мостки к сердцу Елизаветы, которая до поры пребывала в забвении и, из-за скупости немецкого двора, постоянно нуждалась в средствах.
Ситуация изменилась со смертью Анны Иоанновны, возведением на трон младенца Ивана VI Антоновича, сына Анны Леопольдовны Брауншвейгской, и с переездом Елизаветы в Петербург. Она никак не участвовала в серии переворотов, произошедших после смерти Анны Иоанновны, но, как это ни странно, все временщики старались заслужить ее дружбу. Они словно бы заискивали перед ней. Бирон вел с ней долгие аудиенции и увеличил ей жалованье. Миних был так же отменно любезен с нею. Они знали о настроениях в гвардии и популярности дочери Петра Великого. Миних при свержении Бирона даже пытался манипулировать солдатами-гвардейцами, пытаясь связать Елизавету с Брауншвейгской фамилией. Елизавета благоразумно не отказывалась от бесед и увеличения жалования, но уже вела свою игру с иностранными дипломатами и гвардейцами.
Особенно активны были послы Франции (Шетарди) и Швеции (Нолькен). Посредником их сношений с Елизаветой выступал лейб-медик Лесток. Франции нужно было оторвать Россию от союза с Австрией, а Швеция надеялась с приходом Елизаветы к власти вернуть земли, отвоеванные у нее Петром, и даже объявила войну правительству Анны Леопольдовны. Все это оказалось пустыми хлопотами. В первом же сражении в Финляндии шведы потерпели поражение, а на вопрос Анны Леопольдовны, заданный Елизавете 23 ноября, о ее контактах с дипломатами и роли ее лейб-медика, Елизавета заявила, что с врагами своего Отечества никаких связей не имеет, а Лестока обещала допросить с пристрастием. Многоопытные канцлер А.И.Остерман и фельдмаршал Миних пытались предупредить заговор арестом Лестока и выводом гвардии из столицы в Выборг. Анна Леопольдовна решила припугнуть Елизавету «по-домашнему» и проговорилась о предстоящих арестах. Вечером 24 ноября к Елизавете пришли гвардейцы и доложили о приказе на вывод гвардии. И тогда цесаревна решилась
После полуночи 25 ноября 1741 г. она в кирасе и в сопровождении Лестока явилась в казармы гренадерской роты Преображенского полка, напомнила солдатам, чья она дочь и призвала их на помощь. Во главе отряда в 300 гвардейцев она нагрянула в Зимний дворец. По пути по Невскому проспекту отдельные отряды солдат врывались в дома вельмож и подвергали их аресту. Гвардейцы внесли Елизавету во дворец на своих плечах, и переворот мгновенно одержал победу. Анна Леопольдовна, со всей Брауншвейгской семьей, а также фельдмаршал Миних, были арестованы и отправлены во дворец Елизаветы у Марсова поля. Все присягнули новой императрице. Гвардейцы изрядно помяли фельдмаршала Миниха, пострадали дома особо ненавистных народу немцев, реальная угроза нависла над немецкими офицерами в армии.