Тебе двадцать три, а не тринадцать, Робин, мягко говорит она. Из-за своего буйного нрава ты можешь попасть в беду. Между братом и сестрой меньше трех лет разницы, но Пенелопа чувствует себя намного старше. Эссекс явно возмущен и расстроен из-за поражения в необдуманном поединке, ведь он считает себя лучшим бойцом в королевстве. Пенелопу так и подмывает напомнить, что ему еще крупно повезло, но она сдерживается. Ее величество будет недовольна.
А кто ей скажет?
Нет нужды отвечать. Им обоим известно: во всей Европе спокойно чихнуть нельзя не успеешь достать носовой платок, как Роберт Сесил уже доложил королеве.
Тебе нужно пару дней отдохнуть. Пенелопа окунает ткань в таз; вода тут же розовеет. И на недельку воздержаться от любовных похождений.
Брат с сестрой переглядываются. Эссекс принимается набивать трубку.
Приходит доктор Лопес и после краткого обмена любезностями принимается за работу: присыпает рану белым порошком, чтобы затворить кровь, предлагает Эссексу закусить деревянную палку. Тот отказывается, просит Меррика разжечь трубку. По его словам, лучшее средство отвлечься от боли пение сестры, поэтому Пенелопа принимается напевать. Лопес заправляет в иглу нить кетгута. Эссекс выпускает через ноздри клубы дыма; с виду он совершенно спокоен, пока игла снует туда-сюда, стягивая края раны.
Вы способны посрамить королевских вышивальщиц. Пенелопа с восхищением разглядывает аккуратные стежки.
Я обучился этому мастерству на поле боя. Доктор по-отечески приобнимает ее за талию. У него простое честное лицо, короткая стрижка и седеющая борода, а когда он улыбается, вокруг глаз появляются морщинки. Удостоверьтесь, чтобы ваш брат находился в покое и не нагружал ногу.
Постараюсь. Вы же знаете, какой он. Пенелопа медлит. А
Рана дальше не распространится, миледи, словно прочитав ее мысли, отвечает Лопес.
Спасибо вам, доктор. Ей не в первый раз приходится его благодарить. Если бы не он, она могла бы потерять своего первенца.
Потом они собираются у камина послушать новые стихи Констебля.
Пенелопа представляет, как он скачет по Великой северной дороге, храня за пазухой письмо. Ее пробирает дрожь отчасти от страха, отчасти от волнения.
Какая корявая фраза, Констебль, говорит Эссекс. Раненая нога покоится на табурете. Не разобрать, что к чему.
Не придирайся, возражает Пенелопа. Это же для рифмы. Чудесные стихи, она подмигивает поэту.
Очаровательно, поддакивает Жанна, отрываясь от рукоделия. У нее маленькие, почти детские руки и изящная фигурка. Женщины вышивают цветки мальвы на подоле платья: они двигаются с краев, намереваясь встретиться в середине, однако Пенелопа думает о своем, и ее игла праздно свисает на нитке. Констебль, смущенный замечанием Эссекса, молча стоит посреди комнаты, не решаясь продолжать. Странно, что он столь чувствителен, ведь ему довелось долгое время служить посланником у Уолсингема[3], а шпиону требуется стойкость.
Мы с радостью послушаем дальше, подбадривает его Пенелопа.
Вошедший Меррик вручает Эссексу письмо с королевской печатью. Констебль откашливается, бросает взгляд на графа, но тот сосредоточенно читает послание.
Щеки Эссекса заливаются краской. Он комкает бумагу, с проклятием бросает в огонь.
Я отлучен от двора. Она считает, пора научить меня хорошим манерам! Что за вздор!
Несколько недель вдали от двора пойдут вам только на пользу, говорит Меррик. Не стоит выставлять рану напоказ, люди будут насмехаться.
«Как ловко он обращается с моим братом, думает Пенелопа. Впрочем, ничего удивительного они же вместе росли».
В комнату заглядывает паж, машет Меррику. Тот выслушивает мальчика, возвращается к графу и шепотом передает послание.
Блаунт! восклицает Эссекс. Какого дьявола он здесь делает?
Пенелопа жестом останавливает Констебля.
Вероятно, пришел засвидетельствовать почтение и справиться о твоем здоровье. Думаю, он хочет проявить уважение.
Уважение? Нет у него никакого уважения.
Меррик кладет тяжелую ладонь Эссексу на плечо:
Предоставьте Блаунта мне. На его шее напрягаются тугие мышцы, в глазах под бесцветными ресницами вспыхивает ярость.
Тебе следует поговорить с ним, Робин, говорит Пенелопа. Эссекс сбрасывает с плеча руку Меррика, пытается подняться с кресла. Что ты делаешь? Нельзя тревожить ногу.
Раз уж мне придется принять этого подлеца, я встречу его как мужчина, а не соломенный тюфяк! Хромая, он подходит к парадному портрету графа Лестера, словно намереваясь занять сил у прославленного отчима, и принимает торжественную позу. Его пылающий взор внушает тревогу: обычно подобный взгляд предвещает приступ черной меланхолии. В этом весь Эссекс: либо безудержное пламя, либо свинцовая угрюмость, третьего не дано. Впусти же негодяя.
Меррик удаляется, чтобы привести Блаунта. Пенелопа замечает, что он так и не смыл с руки кровавое пятно.
Едва войдя в комнату, Блаунт опускается на одно колено и снимает шляпу.
Прошу прощения, что нарушаю ваш покой, милорд. Я хотел выразить свое почтение и вернуть ваш меч.
Мой меч?
Он остался на месте поединка.
И где же он?
У моего человека, снаружи. Я решил, что не подобает являться к вам при оружии.
Боялся нарваться на новую ссору? усмехается Эссекс, но неохотно прибавляет: Ты правильно поступил, Блаунт.
Что касается дуэли, милорд, продолжает тот. Мой клинок задел вас по чистой случайности. В течение всего боя вы одерживали победу. Эту рану должен был получить я.
Спохватившись, Пенелопа отводит взгляд и вновь берется за иглу.
Встань, произносит Эссекс, не пристало тебе стоять передо мной на коленях.
Пенелопа замечает улыбку, таящуюся в углах его губ. Ее брат обожает изображать скромность.
Налейте нашему гостю выпить и мне тоже.
Меррик подает им чаши с вином.
Мир? произносит Блаунт.
Мир.
Оба пьют. Эссекс чуть менее охотно, чем Блаунт, однако того требуют правила вежливости: отказ от предложенного примирения повлечет очередную дуэль.
Пенелопа вновь невольно останавливает взор на Блаунте; у него вьющиеся темные волосы, тонкие черты лица, глубокие черные глаза. А он красивее, чем она ожидала. На нем приталенный атласный дублет изящного кроя, вместо жесткого круглого воротника кружевной. Блаунт явно подбирал наряд с таким расчетом, чтобы не затмевать Эссекса. Значит, еще и дипломат. Серьга в левом ухе придает ему привлекательно залихватский вид. Пенелопе приходит на ум, что этот человек может стать ее брату хорошим союзником. Нужно будет поговорить с Эссексом, убедить его, что врагов надо искать не среди таких, как Блаунт, а среди таких, как Сесил и Рэли, обладающих мощной поддержкой и влиянием на королеву, мечтающих узреть его падение. Кроме того, ей будет приятно почаще видеть Блаунта. Он пристально смотрит на нее, словно угадав ее мысли. Пенелопа невольно краснеет.
Ты знаком с моей сестрой? спрашивает Эссекс.
Для меня большая честь познакомиться с вдохновительницей поэтов. Блаунт снова преклоняет колено и протягивает руку.
Слишком уж он очарователен, думает Пенелопа. Понятно, почему королева его приблизила. Однако, встретившись с ним взглядом, она видит в его глазах неподдельную искренность.
Сонеты Сидни неподражаемы, миледи. Не устаю ими восторгаться.
И что же навело вас на мысль, будто стихи сэра Филипа посвящены мне? Пенелопа знает, что ее считают музой великого поэта, однако дело не в ней, а в Сидни. Кроме того, кто такая муза? Просто символ, химера.
Всем известно, что ты и есть Стелла, смеется ее брат.
«Когда Природа очи создала / Прекрасной Стеллы в блеске вдохновенья, / Зачем она им черный цвет дала?»[5] немедленно цитирует Блаунт. Узнаю вас по этим строкам, миледи.