Приам, мрачно бубня себе что-то под нос, заливает бензин в бак. Я сажусь на заднее сиденье, а Дженис на переднее. В руках она сжимает букет дороникума, я же отдала предпочтение цветам купальницы. Сестра одолжила у мамы небольшую ленточку, чтобы мы могли обвязать ей цветы. Ехать с нами мама отказалась, потому что у неё «много работы».
Отлично, отзывается Приам, глядя на наши букеты. У меня в кармане два доллара. Вряд ли хватило бы на цветы из магазина Холли.
Холли это одноклассница Приама, у неё свой магазин цветов, и стоят они по нашим меркам недёшево.
Не будем же мы вечно носить одни и те же цветы? спрашивает Дженис, округлив глаза. Не может быть, чтобы у тебя не было пяти долларов на цветы.
Если бы у меня было пять долларов, Джен, я бы заплатил за бензин!
Кладбище Форт Хилл находится на другом конце Уестфорда. Ехали мы минут тридцать, но даже после того, как Приам остановил машину и убрал ремень безопасности, Дженис продолжает сидеть на месте в попытках собраться с духом. Я выхожу из машины и распахиваю её дверь.
Приехали, сестрёнка.
Пока Дженис выползает из машины, я подношу букет купальницы к лицу и вдыхаю успокаивающий запах.
Ненавижу такие места, бурчит она. Здесь всё так мрачно.
Это кладбище, констатирует Приам, который идёт впереди нас. А не ярмарка.
Спасибо, успокоил, язвит сестра.
Всегда пожалуйста, он оборачивается и подмигивает.
Мы находим протоптанную тропинку, которая ведёт к ржавой калитке, и это вместо того, чтобы подняться по грунтовой лестнице и войти через главные ворота, как все нормальные люди.
На кладбище никого, многие могилы заросли сорняками так, что те даже перекрывают имена покойников. Приам находит могилу папы и жестом нас подзывает. Я подхожу ближе, и невнятная надпись на надгробии, выведенная белой краской, складывается в знакомую череду букв: Кеннет Адиссон.
Букет белоснежных лилий лежит на могиле отца. Если судить по внешнему виду цветы ещё не потеряли своей живости. Их, скорее всего, принесли не раньше, чем вчера.
Видимо, кто-то из соседей проходил мимо и решил почтить память, пожимает плечами Приам.
Лилии подрезаны так, что невооружённым взглядом можно определить они побывали в руках мастера своего дела. В Уестфорде они не так популярны, как в других городах. Я видела прекрасный сад с белыми лилиями только в Эхо. Бабушка их очень любит. И только она умеет срезать цветы с ювелирной аккуратностью и точностью, которую я сейчас наблюдаю.
Здравствуй, папа, я наклоняюсь и кладу купальницу рядом с лилиями.
Дженис, которая ровняется со мной, не спешит класть свой букет. Она нервно теребит лепесточки и начинает отрывать их один за другим. В этот миг я понимаю, что вряд ли когда-нибудь расскажу своим брату и сестре о том, что узнала вчера. Они никогда не были такими же любопытными и никогда не интересовались всем, как я. Может, они не хотят знать? Что-то мне подсказывает (наверное, здравый смысл), что я должна уважать их решение.
Боковым зрением я замечаю, что мы больше не одни. Группа людей входит на территорию кладбища через главные ворота. Один из них сторож. Это я поняла по его одежде: соломенного цвета хлопковая рубашка и изношенные темно-серые брюки. Я видела его на похоронах отца, он был в той же одежде, изменилась лишь одна деталь: сегодня на его лицо падает тень от шляпы.
Трое мужчин в костюмах следуют за ним до сторожки и ждут, пока он что-то там ищет. Я не слышу, о чём они говорят, но замечаю, как сверкнул значок на груди одного из них. Через минуту сторож выходит с лопатой в руках, и они вместе направляются к одной из могил.
Дел, ты в порядке? спрашивает Приам.
Да, вы идите, я сейчас приду, отвечаю я и склоняюсь к могиле отца, чтобы убрать небольшие сорняки. Если дать им прорости как на других могилах, избавиться от них будет очень тяжело.
Дженис и Приам уходят тем же путем, которым мы пришли. Я вырываю последний сорняк и поднимаюсь на ноги. До моего уха доносится звук врезающейся в землю лопаты. Я невольно поворачиваю голову и вижу, как сторож, орудуя лопатой, откапывает чью-то могилу. Мужчины в костюмах, окружив его, наблюдают за процессом.
Один из них, будто спиной почувствовал мой взгляд, оборачивается и смотрит в ответ. Я словно оказалась свидетелем того, чего мне видеть не стоило. Желание подойти и взглянуть на этот процесс поближе пробуждается во мне, ровно как и ощущение, что пора отсюда сматываться.
Не знаю, кого мне жалко больше: родных того, кого откапывают, или же самого покойника, которого решили потревожить. Я предвижу заголовки Уестфордских газет, где все будут тянуть из стороны в сторону историю о трупе, который ни с того ни с сего решили откопать, словно это какая-то заначка на заднем дворе. По пути домой машина начинает барахлить: дергается вперед, то замедляется, то ускоряется.
Что за черт? недоумевает Приам. Достает из бардачка носовой платок и вытирает пот со лба и шеи. Когда приедем домой помоги мне с ремонтом машины, Дел. Будешь подавать инструменты. Завтра я уезжаю на вахту, отсрочку мне не дадут.
Дома я переодеваюсь в потрёпанное старое платье на случай, если придётся делать «грязную» работу во время починки машины. Пока спускаюсь по лестнице, слышу какой-то странный шум из кухни. Я ожидала увидеть Дженис, которая крутится у плиты в попытках приготовить что-нибудь необычное. Но это не она, это Приам пьёт чай.
Я готова помогать, заявляю я.
Тишина. Он даже не смотрит в мою сторону.
О чём задумался? я подхожу к столу и смотрю на него в упор.
Никакой реакции.
Приам? я машу рукой перед его лицом. Ты меня разыгрываешь? Не игнорируй, иначе уйду и больше не спущусь!
Его стеклянный взгляд не меняется ни на толику. Он берёт чашку, подносит к губам и отпивает немного. Когда кладёт обратно на стол, я забираю её и держу подальше от него. Через несколько секунд его рука пытается нащупать чашку, но не находит её. Я обхожу стол и кладу руку на его плечо.
Приам, зову его я. Ты меня слышишь?
Я пытаюсь повернуть его лицо к себе, но он сопротивляется.
Ты же видишь меня, да? я сжимаю его плечо со всей силы.
Но он всё также не реагирует. Брат берет со стола ложку и стучит по деревянной поверхности, затем встаёт и идёт в гостиную. Я следую за ним. Приам ложится на диван и включает телевизор.
Совершает привычные действия. Неосознанно.
Через минуту спускается Дженис.
Я голодная, протягивает она.
Завидую твоему аппетиту, я одариваю её угрюмым взглядом. Твой брат впал в ступор.
Она зевает, потягивается, смотрит на лежащего на диване Приама и переводит взгляд на меня.
Он просто смотрит телевизор.
Он ни на что не реагирует, отвечаю я. Нужно вызвать врача.
У нас нет денег на врача, Дел, говорит Дженис.
Мы не можем оставить всё так. Ему необходимо срочное обследование!
Ты просто сходишь с ума. Я думала, что с возрастом ты оставишь эту склонность преувеличивать всё, но стало только хуже.
Ты тоже не изменилась, говорю я. Но я от тебя ничего и не ожидала.
Послушай, Дел, начинает Дженис.
Это ты послушай, говорю я, превозмогая головную боль. Хватит говорить мне, что я ненормальная, хватит называть меня чокнутой фантазёркой! я прерываюсь, чтобы сделать пару глубоких вдохов и выдохов. Я просто беспокоюсь за вас.
Хорошо, она вскидывает руки в успокаивающем жесте, который я просто ненавижу. Давай мы вместе сядем на кресло и будем наблюдать за ним.
Я киваю и сажусь на одно из кресел. Она хотя бы согласилась понаблюдать это уже прогресс.
Тебе не стоит так переживать за нас, Делайла, продолжает Дженис. Мы оба взрослые люди, и сами разберёмся со своими проблемами. Всё это только в твоей голове. Тебе нужно научиться отличать реальность от этого параноидного бреда.