Хорав, сколько нам ещё идти? Злыня с небольшой усталостью пинал найденный по дороге камешек.
Мне нужно топливо для сознания, нужна подзарядка для сердца. сетовал Черногоре, приходивший в себя.
Может по пути есть какая пивная небольшая? не терял надежды Тёмногонь.
Метала ради, успокойтесь, осталось пройти квартал, и мы на месте. расслабленно расхаживал Дубобит и наслаждался видами вокруг, как наслаждается любой, кто возвращается в родные и любимые для него места.
Я, Черногоре, Злыня и Тёмногонь расхлябанно плелись, теряя с каждой минутой ту энергию, эйфорию и драйв, которые с лёгкой руки давала скулька, в то время как Дубобит и Хорав бодро шагали по каменной кладке, с предвкушением ожидая наше недавнее состояние. Каждый шаг становился всё тяжелее, живот будто вздувался, лицо краснело, опьянение уже больше клонило в сон. Черногоре правильно сказал, необходимо было заправиться, иначе эта ночь будет проходить уже в тяжёлом сне.
Однако наши мучения не могли, как, в общем-то, и всё вокруг, быть бесконечными. Мы вышли на очередную улицу из очередных дворов.
Вон то здание нам и нужно, осталось только дорогу перейти. Хорав махнул рукой в сторону худого, с острыми чертами, но все-таки выше своих соседей, дома, который скорее по форме походил на четыре слитых воедино башни, пирамидальные крыши которых стояли напротив друг друга, создавая эдакий квадрат с нессиметричными по высоте углами. Нижняя правая башня, ближайшая к нам, была чуть выше остальных, более сплюснута верхняя левая, ещё ниже и тоньше верхняя правая, и, самая младшая из них, но самая приемлемая по толщине, была нижняя левая. Дубобит говорил о том, что ворон живёт за скульптуркой, и в моей голове возникло такое представление о здании, будто оно действительно богато всего одной небольшой скульптурой. Теперь же передо мной представал целый ансамбль скульптурок между крышами и фасадом, а также по угловым периметрам. Камень же здания, кроме того, что был не чёрным, а тёмно-синим, так ещё и весь покрыт вырезанными в нём орнаментами, узорами и абстрактными рисунками.
Да, такое здание явно сделано либо ювелиром, либо каким-нибудь художником, либо травяным жрецом-мудрецом. заметил Черногоре.
Слушай, ну если учесть, что этот Светич и ювелир, и бывший фанатик, то в принципе рассуждал Тёмногонь под одобрительное кивание Хорава.
А кабак-то где? перебил Злыня, оглядываясь по сторонам.
Вон в ту сторону, через несколько домов. Хорав указал направо. Пару минут ходьбы от ювелира.
Переулок действительно был тёмный. Хоть бы какого-нибудь настенного факела завезли, не говоря уже о фонаре. Лишь разноцветные краски, которыми была зашпаклёвана по всей поверхности дверь, позволяли найти вход среди сливающегося мрака. Смугр, всё это время лавирующий на плече у Хорава, вглядывался в сторону скульптуры над дверью, начал каркать.
Ювелирная мастерская изнутри выглядела также недорого, но при этом стильно и необычно, как и снаружи, хоть и была вся будто захламлена всякими коробками, деталями и примочками. Салон был небольшим. За прилавком, где сидел большой седовласый и седобородый старик, с такого же цвета бровями и морщинистым лицом, комната заканчивалась тонкой металлической самодельной стеной с дверью, за которой, видимо, была остальная часть дома. По бокам висели полки с различными товарами и эскизами, а по всему периметру потолка была нарисована стена с предсмертными Вратами по центру и тремя предвратьями справа. Гравировка, рисунки и прочие детали вызывали ощущение, будто картина максимально копировала те Врата, перед которыми представал я сам. Но как он мог так точно передать все детали стены? Либо он гений, либо настолько часто оказывался перед ними, что сумел запомнить по крайней мере очень много моментов творения Метал-Бога.
Приветствую тебя, Светич. Хорав подошёл ближе к прилавку, положил сжатую в кулак руку на правую грудь и быстро, но с акцентом, кивнул головой.
Светич отвлёкся от какой-то сконцентрированной деятельности, спокойно поднял голову и обернулся в нашу сторону. Перед нами раскрылось испещрённое шрамами, морщинами и впадинами лицо. Но вместе с тем, как бы ни на кого, и одновременно на всех, уставились кисло-сизо-зелёные глаза, полные абсолютного спокойствия, не выдающие абсолютно никаких эмоций, мнений, рассуждений или полёта ежесекундных раздумий. Всматриваясь в них, ты будто бы начинал впадать в бездну, но не мрачную и безжизненную, а в такую, которая снимает с тебя все устои и надстройки, сформированные за всю жизнь, оставляя голым, наедине с необъятным и единым миром, миром, от которого каждый человек старается убежать с помощью мыслей, чуть только проснётся, миром, настолько полным всего и одновременно пустым, что любому существу, от его осознания, становится страшно. Светич кивнул в ответ и также спокойно вернулся к своей деятельности.
Слушай, я тут ожерелье приобрёл, на вид добротное, хотел бы продать его как бы
Приобрёл или нашёл? скрипуче-басовым голосом прорезал Светич, продолжая что-то проделывать под прилавком.
Приобрёл, где бы я нашёл, если не
Я к тому спрашиваю, чтобы ко мне не пришли какие-то люди, спохватившиеся за свою утерянную вещицу.
Да не, я у имперца одного заезжего купил на ярмарке. Похоже на что-то племенное, вот я и это
Светич повернулся и взял ожерелье из рук Хорава, не успевшего рассказать свою историю, достал из прилавочного ящика лупу и стал разглядывать драгоценность.
Племенное, говоришь задумчиво переспросил Светич.
Купец так говорил. пожал плечами Хорав.
Когда ты его рассматривал, с чем племенным ты связал эту мёртвую голову в форме кубка? Светич усиленно рассматривал выгравированную на висящей части патлатую голову без одного глаза и с высунутым языком.
Ну, я подумал про победу над кем-то. неуверенно ответил Хорав.
Но голова не нежити и не упыря. прищурился ювелир.
Ожерелье выглядит старым, может оно было создано ещё в эпоху Гротов и Арен? предположил Хорав.
А тридцать один это количество побед?
Тридцать один? Где там тридцать один?
Светич поднёс к Хораву злато и указал на обнимающую голову тремя пальцами скелетную ладонь, и на ладонь, схватившуюся за ухо, с откинутым большим пальцем.
А-а-а, это тридцать один? Я думал, что это просто, ну, руки голову держат.
В эпоху Гротов и Арен ожерелья такого качества не носили. Нет, это ожерелье хоть и, действительно, старое, но не настолько. Максимум век-полтора. И сделано оно, может, и племенным мастером, но предназначалось явно не для племенного, братского или ещё какого жителя сени Метал-Бога. Это ожерелье было выковано для боярина или князя Бессмертия, а тридцать один количество его захваченных душ. Иметь такое количество крепостных в масштабах всего Господарьства мелочь, но в масштабах отдельной губернии, а то и уезда почётно.
Ёбанные нелюди. Черногоре смачно сплюнул, а затем быстро вспомнил, где находится, и начал небрежно оттирать ботинком пол.
Ну так они же правда нелюди. напомнил Тёмногонь.
Да уж. Идея захватывать души и закрепощать их придёт в голову только полнейшим ублюдкам. Дубобит почесал свою небрежно густую бороду.
Да ладно, наши предки тоже друг друга грабили и брали в рабство. влез Злыня. Или пленили и продавали в другие страны. В ту же эпоху Арен.
Ну, то были древние времена. Делать это в нашу эпоху Да даже в Организации Золотого Тельца, как я слышал, могут только за долги пленить тебя, и то до момента погашения этого самого долга. поспорил Хорав.
Тут также есть гравировка во внутренней части, на некролакском. «Объединяй и подчиняй.» И печать рода Кощеев. Подарок от кого-то, кто имел отношение к господарьской чете или государственной службе. Это, конечно, повышает стоимость рабской ювелирки. Ты действительно хочешь это продать? Это очень ценный артефакт, ну, ценный в долгосрочной перспективе. Хотя может так и остаться обычной золотой висюлькой. Решать тебе.