Все они рано или поздно вырастут из своих идей и очарований, как когда-то выросли мы с тобой, заговорил Хейдар, всё ещё лежа на боку. Чёрные его глаза, которые очень-очень давно кто-то близкий называл смородиновыми, когда-то сверкавшие жизнью, умом и идеями, сейчас словно не видели ничего, ввалившись взглядом в самое его нутро, где им было не на что смотреть. Все они рано или поздно придут ко мне и к тебе, продолжил он, задыхаясь от тяжёлого лилового газа. Нет ничего стабильного в этой вселенной. Всё растёт, растворяется в хаосе и теряет свои очертания, словно газовые облака.
Он протянул свою руку в сторону Ленизы. Она заметила это и протянула свою руку к нему. Им не хватало всего нескольких сантиметров, чтобы коснуться друг друга, но никто из них не предпринял усилий, чтобы устранить этот овражек между ними.
Где-то над ними купол. За куполом была жизнь, о которой они знали всё и не знали ничего.
Сам купольный зал был абсолютно пуст, не считая двух людей и покрывала из лилака на полу. Под покрывалом скрывалось изображение двух гигантских василисков, чёрного и золотого, украшавших стеклянный пол. Держа трёхлистными хвостами яйцо вселенной, они упирались крыльями в запертые выходы в концах зала. Белые стены были испещрены сложными узорами.
Когда-то давно они праздновали в этом зале каждое очередное своё тысячелетие. Тогда в них ещё было всё человеческое они знали, к чему стремиться, что любить, о чём ностальгировать, кому мстить в мыслях, во что верить.
Ты помнишь, как это произошло? спросила Лениза. Я помню.
Кажется, вся наша жизнь направлена на постепенное осознание своего подчинённого бессильного положения, Хейдар прервался, чтобы выпустить очередное кольцо газа и не подавиться им. Мы думаем, что мы главные в этой машине, но мы лишь её шестерёнки.
Лениза усмехнулась:
Они будут проживать одну и ту же жизнь снова и снова. Разочаровываться в своих ценностях и идеях, придумывать новые, оставлять навсегда в прошлом свои воспоминания, и мы с тобой должны наблюдать за этим снова и снова, и мы не можем ничего с этим сделать. Только ждать.
Мы с тобой арестанты собственного опыта, продолжил он. Нас выпускают погулять в комнату с мягкими стенами, где мы не способны нарушить их планы.
Может ли сознание отправить нас на помойку? Так было бы лучше для всех, задумалась Лениза. Ведь когда-то мы меняли свои личности кардинально, оставляя позади старые представления о жизни вместе с отношением к ней. Отчего сознание не сделает то же самое с нами?
Именно это оно и сделало, только вместо прогресса мы наблюдаем регресс к старым личностям, ответил Хейдар.
Хейдар сквозь лиловый дым увидел руку Ленизы, заново застёгивающую платье, одёрнул свою руку и прижал к своей груди.
Всякий раз я воспринимаю смену личности как смерть, сказал он, словно бы говорил сам с собой.
Разве смерть не кажется тебе решением всех проблем? ответила личность в теле Ленизы.
Кто ты, которая из версий на этот раз? спросил он безразлично.
Нужно ли представляться перед своим врагом?
Мы не враги, мы плоды своего больного разума, который не придумал ничего лучше, чем откатиться на все старые прошивки разом, ответил он.
Быть может, это не запутанное сознание подвело вас и нас. Быть может, это совесть, которая не забыла, что у нас есть обязательства перед всеми теми, кого больше нет в живых, возразила она, привстав с пола. Тело, одолённое токсином, не слушалось.
У нас нет никаких обязательств. Мы никому не давали обещаний.
Да, мы слышали эту историю, что это были версии вас, которые были наивными и не понимали, она усмехнулась. Как удобно: ты даёшь обещание, а потом прячешься за отговорками, вроде «Я больше не тот, кем был, когда давал это обещание».
Наивно полагать, что сброшенная змеиная кожа может являться полноценной змеёй, ответил Хейдар.
Наивно полагать, что пустое сознание без целей, без ценностей, без жажды жизни, мнящее себя богом, может являться полноценной личностью, вернула она завуалированное оскорбление.
Она с усилием поднялась на ноги, сделала два шага к Хейдару, пошатнулась и села на корточки перед ним, напевая знакомый мотив.
Ты не понимаешь, сказал он. Ты придёшь однажды туда же, куда пришла Лениза.
Она покачала головой, то ли отрицая его слова в непринятии неизбежного, то ли уверенно считая этот сценарий невозможным.
Ты пытаешься меня отравить сомнениями, но я знаю, что вы двое болезнь воспалённого сознания, вас не должно быть. И мы не пойдём этим путём снова. Я знаю, что вам не удалось избежать этой болезни, вы слишком долго существовали, устали сопротивляться и сдались. Я не стану совершать ту же ошибку. Мы с Хейдаром не станем.
Знаешь, я хотел спросить кое-что, Хейдар вздохнул, собираясь с мыслями. Что ты чувствуешь при мысли, что тебя не должно быть?
Пустой взгляд Хейдара сменился живым и сверкающим.
Мы все ограниченно свободны в своих действиях и зависим от ряда внешних обстоятельств, ответила личность в теле Ленизы, хотя её собеседник в теле Хейдара уже сменился.
Это то, что мы говорим себе в минуты сомнений, согласился собеседник.
III
Двое ассембледов поднимались медленно по холму, по белой широкой лестнице, немного поросшей мелкой сизой травой, что-то оживлённо обсуждая, периодически останавливаясь и отчаянно жестикулируя.
Их длинные тени танцевали на поверхностях в отдалении, но им было не до теней.
Никто не видел новых богов, повторила за священником Лили.
Верно, подтвердил священник.
И новые боги свергли старых богов.
Снова верно, говорил, кивая, священник.
И новые боги создали новый мир, справедливый, свободный, прекрасный идеальный порядок, и создали нас, чтобы вдохнуть в него новую жизнь?
Именно так, снова кивнул священник.
Почему мы не можем увидеть новых богов? Вот же он, купол, там наверху, на гигантском глухом пне, за стеной которого они живут, если они действительно существуют и действительно там живут, она махнула рукой в сторону купола, от которого так завораживающе отражался свет небесного свода. Что мешает им выйти? Что мешает им появиться на злосчастных повсеместных экранах, с которых вещают про порядок?
Почему ты задаёшь эти вопросы, Лили? в голосе священника угадывалось раздражение. Новые боги совершенны и непостижимы. Ни один из нас не только не способен перенести встречу с ними, но и просто взглянуть на них не сможет, не сойдя с ума.
Опустим тот факт, что у этого аргумента нет обоснований, Лили остановилась и посмотрела на священника. В ее голосе не было слышно раздражения, только работающие процессоры подключали более шумные кулеры и сильнее выдвигали лепестки радиаторов на голове и спине. Пойдём другим путём, Лили снова начала подниматься по лестнице, увлекая за собой своего собеседника. Были ли старые боги совершенны и непостижимы? Если это так, как новые боги смогли их одолеть? Значит ли это, что мы можем одолеть и свергнуть новых богов?
Лили, боги тебя накажут, и ты не переродишься после дизассембляции. Они уничтожат тебя безвозвратно за такие мысли и вопросы. Ты этого хочешь? Не подвергай богов сомнению. Наше общество работает просто и слаженно, и это заслуга богов. Всё, что тебе нужно, это выполнять свою роль в обществе во имя общего блага.
А зачем, Берге? Ответь мне, Берге, зачем мне жить во благо общества? Зачем мне существовать вообще? В чём смысл? Быть может, смысла никакого нет, и мы боимся признаться себе в этом? И потом, я всего лишь задаю вопросы, неужели даже это под запретом?
Лили, почему ты просто не можешь принять, что ты ограничена в своих возможностях и не можешь понять саму концепцию совершенства, запутывая себя и окружающих и подвергая нас всех опасности? Тебе не нужно знать высшие цели и смысл существования, за тебя уже подумали, и ты должна быть благодарна богам за это. Ты, я, все мы служим высшей цели, которую знают только боги. Нам не нужно знать, нам нужно лишь следовать. Это намного проще.