Молясь только о том, чтобы за все это время на ленте хотя бы уже появился мой чемодан (что, кстати, далеко не факт, однажды я прождала свою сумку почти четыре часа), я посмотрела на табло номер транспортера и поплелась к нему. Вокруг багажной карусели толпился народ многие с крайне недовольными лицами. Плохой знак, блин. Но, видимо, хоть в чем-то сегодня фартануть мне было должно. Едва я приблизилась к ленте, из ее черной пасти тут же выплюнулся мой ярко-красный саквояж. Кое-как стащив его вниз и запихнув на тележку (откуда на неделю набралось двадцать пять килограмм вещей для меня до сих пор загадка), Добби наконец-то был свободен. Нагруженная всем своим добром, я, конечно, далеко не легкой походкой прочапала через «зеленый коридор».
Просторный зал прилета за время моего отсутствия почти не изменился разве что повесили другие рекламные плакаты. Те же кафешки (в свое время я, наверное, пересидела в каждой из них гостей сюда ко мне приезжало немерено). Те же магазины. Да о чем я, даже запах тот же! На миг я замерла, растворяясь в моменте и поддаваясь приступам ностальгии. Но магия быстро разрушилась. Именно в эту секунду я заметила справа направляющуюся ко мне, переваливаясь на своих высоченных шпильках, Аню.
Никогда не думала, что в моей жизни случится такое, но вдруг я четко поняла, что чувствуют мужики, когда при них случайно сталкиваются их две не подозревающие о существовании друг друга бабы. И не удивляйтесь. Я сейчас объясню.
Дело в том, что в Лондоне уже больше десяти лет живет моя лучшая подруга. Сколько мы дружим с Олей, сказать сложно отсчет можно начинать с рождения. Несмотря на отсутствие кровного родства, мы с ней как настоящие сестры: также делимся всем друг с другом (даже несмотря на возникшее между нами расстояние в тысячи километров) и ругаемся так, что искры летят. В общем, у нас все по-настоящему, и мы друг друга очень любим. Надо ли пояснять теперь, какую неприязнь Оля испытывает к Ане? Когда-то всю боль моего разрыва она взяла на себя (ей-Богу, иногда мне даже казалось, что она переживает больше). Боюсь представить, сколько в те месяцы мы выпили вина, бесцельно слоняясь по лондонским барам и занимаясь любимым женским делом обсуждая его и ее (естественно, более чем множественные) недостатки. Я думаю, Олю тогда уже тошнило от имени «Андрей», но она стоически не подавала вида. Честно говоря, наверное, она меня тогда и вытащила из этого дерьма. Накануне моего отъезда в Москву мы торжественно сожгли случайно обнаруженный за кроватью его галстук и поклялись, что раз и навсегда похоронили для себя этого человека. А спустя месяц я позвонила как-то воскресным утром, покаявшись, что случайно с ним переспала. И можно я не буду повторять весь тот пятиминутный монолог, с которым обрушилась на меня моя подружка? Впрочем, если убрать эпитеты, он бы уместился в три предложения. У меня нет мозгов и гордости. Я наступаю на одни и те же грабли. И пусть я только попробую ей еще хоть раз про него порыдать.
К счастью, до рыданий дело больше не дошло. Дружеский трибунал меня великодушно помиловал. Потом уже у Оли начались проблемы с бойфрендом (к слову, всегда считала, что он ее не достоин), и наша повестка наконец изменилась.
В общем, если у вас есть лучшая подружка, с которой вам довелось хоронить того самого «главного бывшего», то вы меня поймете. Конечно, прилетая в Лондон, я не могла ей об этом не сказать. Но я до последнего умалчивала истинную причину своего приезда. Попросту боялась, что, узнав правду, она меня прибьет. По телефону из Москвы я сказала ей, что у меня нарисовались на Туманном Альбионе кое-какие дела (нужно было придумать что-то такое, чтобы еще и не соврать Оля на дух не переносила ложь), пообещав подробности при встрече. Я и планировала ей все рассказать, но думала, это будет в нашем уютном тихом пабе на Кенсингтоне после парочки пинт.
Беда в том, что она должна была встретить меня в Хитроу.
И я уж точно никак не ожидала, что параллельно такая же идея стукнет в голову Ане да, я скинула ей дату прилета, но она даже рейс не спросила, на чем я и успокоилась. И вот теперь картина маслом. Стою посредине зала. Справа ко мне приближается Аня. От центрального входа, немного подальше Оля. И я чувствую себя капитаном Титаника, слишком поздно заметившим айсберг. Мне ничего не остается, кроме как с ужасом стоять и ждать столкновения.
Мои самая любимая и самая не любимая на свете девочки, как назло, еще и заметили друг друга не сразу. Причем вы должны были уже понять мою «везучесть», так что, наверное, вас не удивит: естественно, первой со мной поравнялась Аня.
Как полет? без всяких прелюдий весьма равнодушно поинтересовалась она. Надеюсь, ты летела бизнесом? Эконом и раньше был невыносим, а последнее время совсем кошмар! Угораздило меня тут летом его взять и
Бьюсь об заклад, я с первых слов знала конец истории. И любой, кто хоть немного знаком с Аней Виноградовой, тоже бы вам легко его предсказал. Скорее всего, из ужасного эконома ее спасла какая-нибудь сидящая в бизнесе знаменитость, с которой ей довелось работать, и этот известный человек оказался настолько впечатлен, что на всю жизнь ее запомнил и, случайно заметив в самолете (каким именно образом он оказался «проездом» в экономе, простите, не придумаю говорила же, что даже моей фантазии до Ани далеко), сильно возмутился, что такие люди летят не рядом с ним, потребовав срочно ее пересадить.
Но очередной великой истории в этот раз дозвучать до конца было не суждено. На середине ее фразы меня сомкнули в крепкие объятия.
Привет, котик.
Надо сказать, что по Оле я безумно соскучилась так сложились обстоятельства, что мы не виделись почти год. И я готова была вечность простоять с ней вот так, обнимаясь посреди зала прилета лондонского аэропорта. Но Аня обладала удивительным талантом влезать в самые неподходящие моменты.
Ну надо же явно недовольным тоном протянула она, вся старая компашка в сборе
Оля отступила от меня на шаг, взглянула на Аню, и лицо ее вытянулось. Впрочем, надо отдать ей должное: в отличие от Виноградовой, ее воспитание и вежливость не зависели от симпатий или антипатий к человеку.
Ой, привет Ань. Неожиданно Ты как здесь? Встречаешь кого?
Да. Алину, без обиняков заявила та.
Вот как? Интересненько протянула Оля.
И по ее тону я поняла, что если я сейчас же не реанимируюсь, то мне конец.
Вообще-то, продолжила Виноградова, обращаясь уже ко мне, я рассчитывала, что мы встретимся тет-а-тет и все обсудим.
Вообще-то, ответила в тон ей, я в принципе не рассчитывала, что мы здесь с тобой будем встречаться.
Аня поморщилась.
Если уж приехала помочь, могла бы и не хамить. Думаешь, мне сильно хотелось с утра тащиться в Хитроу? Просто планировала ввести тебя подробнее в курс дела.
Я приехала помочь не тебе, вырвалось у меня. Это во-первых. А во-вторых, хоть спасибо бы сказала.
Аня окатила меня привычным высокомерным взглядом.
Скинь адрес гостиницы и будь готова завтра в десять, проигнорировав намек на вежливость, заявила она. Адвокат договорился о свидании.
И, не сказав больше ни слова, развернулась и гордо удалилась (ну, по крайней мере, это она попыталась изобразить).
Мы с Олей проводили ее взглядом.
Мда озвучила подруга вслух мои недавние мысли, на каблуках ходить она так и не научилась
Я фыркнула, но тут же осеклась. Тотчас Оля, будто вспомнив про мое существование, прекратила разглядывать исчезающий силуэт Виноградовой и посмотрела на меня ТАК, что у меня само собой вырвалось:
Я сейчас все объясню.
У тебя тридцать секунд.
В тридцать секунд я, конечно, не уложилась и почти всю дорогу до парковки вводила ее в курс дела. Зря надеялась, что, узнав правду, Оля смягчится.