Я ознакомился, сделал тебе копию. Почитаешь потом. Нападение произошло во время дождя. Нет ничего для нас полезного ни частиц, ни ДНК, все смыто.
Но вторую он трогал, прикасался к ней, заявил полковник Гущин. Нажал ладонью на грудь и обвел контур красным маркером, пометил ее. Что с экспертизой?
Сразу проверили на образцы ДНК, ничего. Сиваков вздохнул. В перчатках он ее касался. А ты думал что? Он ее голой ладошкой погладил по груди и нарисовал свою фигню? Нет, Федя, не жди от душителя подарков и ошибок.
Нарисовал Клавдий Мамонтов снова вспомнил о покойном муже Гулькиной художнике Авессоломове. И о ее сыне Кирюше. В их семье рисовали Линялое граффити на заборе дачи, оставленное Юрием Авессоломовым, словно маркер, знак, чтобы дом легче было найти
А что с субстанцией внутри контура? Готово исследование? осведомился Гущин.
Нет пока еще. Эксперты мне сказали, что какие-то сложности у них, ответил Сиваков.
Троечники анализ спермы разучились тестировать?
Я не знаю. Мне утром лишь буркнули по телефону, что назначили еще биохимическую экспертизу в довесок. Тебе потом как большому начальнику все доложат, Федя. А ты со мной выводами поделишься. Сиваков вооружился страшным на вид хирургическим инструментом и склонился над трупом Гулькиной.
Знака в форме обведенной ладони на ее груди теперь не было видно из-за зияющего разреза распила. Макар подошел вплотную к столу. Он наблюдал за работой Сивакова с нескрываемым восхищением.
Прошел час. Затем еще сорок минут.
Полковник Гущин держался, наблюдал, но лицо его побледнело.
Клавдий Мамонтов сконцентрировался на трупе почтальона Сурковой. Ее уже вскрывали, исследовали. Окоченевший в холодильнике морга труп выглядел жутко.
Разрезанная одежда второй жертвы в тех двух черных пакетах, деловито повествовал Сиваков, не прекращая работы. А в синих пакетах одежда первой жертвы. С ней душитель не манипулировал. Он не разрезал носильных вещей, не раздевал почтальона Суркову. В самом большом пакете ее почтовая сумка. И подробная опись, все протоколы.
Несмотря на некоторые несущественные различия, как ты считаешь у нас единый почерк вырисовывается? задал полковник Гущин один из самых главных и важных вопросов.
Один. Только идет по нарастающей, по восходящей, тихо ответил Сиваков. Придумывает сам для себя фишки, новые развлечения. Удушение имитация полового акта, налицо откровенный сексуальный подтекст. С первой жертвой он самоудовлетворился и не оставил следов. А вот со второй уже не смог удержаться. Перевозбудился от ее конвульсий во время асфиксии, спустил прямо на нее и дал нам улику против себя.
То есть у нас уже серия? Он серийник?
Именно. И только начинает входить во вкус. Сиваков помолчал. Что день грядущий нам готовит, Федя, в связи с новым маниакальным уродом?
Какой он, по-твоему? Какого примерно возраста? спросил Гущин.
Если отталкиваться от жертв Обе они зрелые. Первой за пятьдесят, второй шестьдесят четыре. Следовательно, душитель явно не юноша зеленый, не тинейджер Где-то примерно от двадцати восьми до пятидесяти ему, Федя. Сиваков поправил маску. Повторяю, у нас классика жанра. Типичный душитель. Использует пока что веревки, но, может, дойдет и до чулок и косынок шелковых Вполне вероятно он импотент. Задрот с кучей сексуальных фобий и фантазий. Физически он крепкий должен быть, судя по первой жертве. Женщина-почтальон крупная, полная. Напасть на нее сзади и задушить совсем не просто для слабого человека. Вторая жертва, Гулькина, тощенькая и миниатюрная. С ней у него меньше возни возникло, но он, как я уже и сказал, подстраховался, прихватил с собой что-то вроде дубинки. И усовершенствовал способ удушения в положении лежа без плотного контакта.
А время их смерти? Полковник Гущин забрал с рабочего стола копии заключений судмедэкспертизы.
У почтальона на момент обнаружения около двадцати часов. Но я опираюсь на мнение местного судмедэксперта и сам это ни подтвердить, ни опровергнуть сейчас, через полтора месяца, не могу. У второй жертвы на момент обнаружения примерно два часа.
Ее нашли на пешеходной тропе около пяти, полковник Гущин глянул на Макара. Тот кивнул утвердительно. Значит, где-то между двумя и тремя часами пополудни.
На солнцепеке цветы быстро завяли, объявил Сиваков. Солнце их высушило.
Цветы? полковник Гущин нахмурился. А, ты о том, что он ей в рот засунул и на лобок насыпал? По ним что-то конкретное есть?
Предварительные выводы. Определили вид растения. Задрот наш сорвал, что рядом с трупом ему попалось. Посмотри сам в заключении. Сиваков с головой ушел в свою работу, ему было не до цветов.
Полковник Гущин кивнул Клавдию Мамонтову:
Ты без перчаток и ничего не трогал в прозекторской, а у меня перчатки, пардон, в крови, я же тело осматривал Пролистай заключение и покажи нам.
Клавдий отыскал среди копий заключение эксперта. Макар тоже заглянул в бумаги.
Heracleum sosnovskiy, Федор Матвеевич, прочел Клавдий Мамонтов. Царство: растения, отдел Цветковые, класс Двудольные, семейство Зонтичные, Сельдерейные. Пишут произрастает в Подмосковье, обычен для лесной и лесостепной полосы.
Борщевик Сосновского. Макар, изучавший латынь в английской школе и в Кембридже, перевел название растения. Паразит. Его все клянут сейчас. И к тому же ядовитый. Но цветет красиво. Белые пышные зонтики.
Клавдий Мамонтов вспомнил соцветия в кустах и траве рядом с телом Натальи Гулькиной, он еще про себя тогда назвал их «дудником». Однако название растения, которое душитель засунул в рот женщине, осыпав им ее полуголое тело, борщевик.
В заключении написано, что на момент обнаружения тела давность срыва соцветий более семидесяти двух часов. Пожухшие, высохшие, прочел он дальше в предварительном исследовании.
Солнцепек, жара, они просто завяли, констатировал Сиваков. В зное все дело. Давность смерти Гулькиной два-три часа, зонтики душитель сорвал после убийства. Использовал как знак и украшение. Коллеги ошиблись насчет семидесяти двух часов.
Глава 11
Дела почтовые
Прозекторскую полковник Гущин, Клавдий Мамонтов и Макар покинули в три часа дня. Они разделились Клавдий и Макар сразу отправились в Воеводино, на Оку. А полковник Гущин лично решил отработать все, что есть по почтальону Алле Сурковой.
В кабинете патологоанатома, примыкавшем к прозекторской, они вместе с Сиваковым еще раз тщательно осмотрели одежду почтальона. Форменная синяя почтовая куртка-ветровка, черные брюки, застиранный хлопковый джемпер, нижнее белье, носки и резиновые боты. За полтора месяца, прошедших с момента убийства, одежда в пакете для вещдоков заскорузла, от нее несло плесенью. Мертвая Суркова почти сутки пролежала в кустах под дождем, на мокрой раскисшей земле. Однако одежда действительно оказалась целой, неповрежденной. Душитель с вещами жертвы не манипулировал.
Полковнику Гущину прислали из Чеховского УВД по электронной почте часть материалов уголовного дела по Сурковой и они с Сиваковым внимательно рассмотрели фотографии с места убийства в каком точно положении находился труп почтальона. Первая жертва лежала на боку. Скрюченные пальцы сжаты, полны травы, видимо, в агонии она царапала землю и рвала растения рядом с собой. Однако никаких цветов на ее лице и форменной куртке полковник Гущин на фотографиях не увидел.
Затем он осмотрел почтовую сумку, сверился с описью квитанции о получении пенсий и пособий, пачка газет и два журнала литературный и исторический, а также несколько рекламных буклетов в конвертах с адресом дома-музея Мелихово.