Шёл бы ты к чёрту со своими нравоучениями, с холодностью ответил Кан, Не хочешь помогать вали! крикнул он.
Ты ещё не знаешь правды, Кан. Если бы знал, ты бы понял меня.
Моя правда в том, что странный парень, который не дружит с головой, отрезал Кан.
Да пошёл ты, поднимаясь с места, выпалил Максимов.
Беги, беги! говорил Кан вдогонку, И не забудь кастеллер прихватить. На случай, если пристрелить кого-нибудь придётся.
Андрей подскочил к Кану, и отвёл руку назад, готовясь замахнуться.
Давай, давай, сделай это, дразнил Кан, добей раненого.
Рука Андрея сорвалась с места и в следующий миг застыла в сантиметре от лица Кана. Тот успел невольно вздрогнуть.
Только потому, что ещё считаю тебя другом, объяснил Андрей. Он демонстративно бросил кастеллер на землю и топнул по нему ногой, переломив приклад. Затем поднял, не обыскивая, рюкзак и двинулся пешком по обратному пути. Кан провожал его унылым взглядом.
Глава 9. Призраки прошлого
Я добрался до Сухого болота и присел на высокой кочке. Есть хотелось дико. Но ещё больше хотелось спать. Я боялся вырубиться и проснуться где-нибудь на том свете, растерзанный местным зверьём. Только одна мысль будоражила моё воображение и не давала успокоиться мысль о бегстве. Казалось, что прежняя Вселенная разрушена.
Как загнанный зверь, я бежал с Земли, чтобы найти спокойствие на другой планете под красивым названием Церрора. Планета надежды, ставшая грёзами детей, мечтающих о спокойной жизни, без войн, катаклизмов и страданий. Лишь немногим в обозримом будущем удастся увидеть своими глазами красоту здешней природы, утреннюю радужную зарю, трое заботливых солнц и двое ночных небесных фонарей Безмятежную бирюзу дневного неба и лёгкие перистые облака, освещаемые бронзовым светом заката
Я бежал от человеческой жестокости, на время передохнул в технологической идиллии научного центра, и снова попал в атмосферу безжалостности, грубости и невежества.
Почему меня не угораздило убежать вчера ночью, когда плато Лейтона-Победы было в паре-тройке километров? Да и отсюда до него рукой подать Рвануть через леса напролом, и через пару дейнеров оказаться у цели. А теперь мои руки по локоть в крови. И водою кровь не смоешь.
Надо было бежать сразу, когда представилась возможность. Забить на честь, на совесть, и бежать без оглядки, без сожаления. Я рождён в другом мире и не смогу привыкнуть к этому отсталому мирку Церроры. Вейн и Лем погибли на моих глазах, беспощадно и необратимо. Ещё вчера мы с ними шутили и делились тайнами, а сегодня их уже нет. Сай, этот добродушный, простой парень, сядет теперь куда-нибудь в застенок Гардариана, ожидая пыток. А Кан, сам едва уцелевший благодаря мне, ещё грызётся, перечит, будто я неправ. Решился, простец, пойти против землянина. Хватит. Не будь здесь Кана, я бы однозначно свернул на плато. А теперь придётся всё-таки довести его до базы. Ну не оставлять же этого доходягу среди леса, одного на вражеской территории.
И снова мне в глаза бросился домик отшельника угрюмый, с заколоченными ставнями и мёртвой покорностью. Он словно бы слился с природой, от которой ожидал смерти, подобно старику на одре. Певчие птицы радостно встречали радужный рассвет Сантара, растянувшийся на полнеба. Я достал сухпай, развёл водой сухую кашицу и жадно уплёл всё, что только могло быть съедено.
Мне захотелось осмотреть дом. Оттуда веяло тайной, и, конечно же, вопреки суевериям, миновать легендарное место будет большой потерей. Я взобрался на деревянное крыльцо и оказался перед дверью, обитой ржавым железом. Дверь была наглухо приколочена досками. Несколькими ударами ноги мне удалось сломать их, благо они были старые и неспособные оказать сопротивление первому разряду по шоктеку.
Внутри было сыро и противно. Пахло застарелой плесенью, а стены покрылись пылью, трещинами и паутиной. Сразу же за прихожей два проёма без дверей переходили в комнаты. Комната справа была широкой. Ветхая каменная печь выходила лицевой стороной и продолжалась в комнату слева. Там, на полу, покоилась крышка от подпола с большим медным кольцом.
Я зашёл в комнату справа и убедился, что здесь нет ничего, достойного внимания. Рядом с печью располагалась узкая кровать с металлической упругой сеткой без матраца. В углу были свалены инструменты, а вдоль стены тянулась скамья с обувью и полки со старыми книгами. В целом всё выглядело аскетически, без излишеств.
Я попробовал полистать немного книг. Их основным содержанием были история, политика и философия, что-то из географии, и что-то из мемуаров государственных деятелей. Ничего особенного. Во второй комнате, похожей на кухню, стояли неубранными миски и столовые принадлежности. Казалось, что хозяин спешно покинул своё жильё, даже не удосужившись прибраться. Небольшой ящик, прислонённый к подоконнику, привлёк моё внимание. Я попробовал открыть дверцу и понял, что она заперта.
Можно, конечно, попробовать сломать. Попробовал. Безуспешно. Первый же удар отозвался звоном металла, словно изнутри ящик был обит железом. Я прокашлялся от взлетевшей пыли и вскоре заметил странную надпись на крышке: «Там, где тьма молвит волю, виден крест и свеча, не найдёшь ты покоя, но найдёшь часть ключа». Что за бессмыслица? Тьма молвит волю. Крест и свеча это что-то, наверное, с кладбищем, хотя здесь нет никакого кладбища. Почему молвит и почему волю? Не могу понять. Думаю, стоит подключить Кана к поискам. Надеюсь, он ещё настроен о чём-то говорить.
Кан Дармер нагнулся над Вейном Корнером, стоя на одном колене. Его лоб покрылся каплями едкого пота, несмотря на прохладу. Он старался сохранять самообладание и, словно бы не замечая перед собой убитого друга, осмотрел внутренний карман куртки Вейна. Карты были на месте.
«Слава Валаару, прошептал Кан с благодарностью не нашли». Кан вытащил карты и быстро спрятал их в подсумок. «Прощай, дружище, с горечью промолвил он, склонив голову над погибшим товарищем, извини, но я не смогу тебя похоронить».
Следовало торопиться. Кан не знал, что делать с вспомогательной техникой. Дотянуть её до Тайного рубежа не представлялось возможным, а уничтожать было жалко и глупо. Хоронить товарищей не было ни сил, ни времени. Ревизия со стороны замка нагрянет очень скоро. «Ну куда же делся этот Рэй?» спросил себя Кан, в глубине души надеясь на возвращение Максимова.
Он кое-как добрался до противоположного шергона, где прежде орудовал Вейн, взял оттуда лопаты, моток неиспользованной верёвки и с глубоким недовольством двинулся обратно. Здоровая нога налилась усталостью, отчего Кан шёл медленно и прихрамывал, словно старик. Из мыслей его не уходило случившееся. Только что на его глазах погибла целая группа, тройка отважных ребят, которых он взрастил с самого появления последних в рядах Красного патруля.
Кан вспомнил, как однажды во время неудачной диверсии потерял близкого друга Леана Ханена, командира отряда, а затем попал в плен к республиканцам. Он еще долго помнил каждый удар плетью, каждый рывок клещей, каждый укол иглы на обожжённые раны. И если бы не героический штурм красных, он бы не выбрался оттуда живым. Кан знал о чём говорил, рассуждая о Сае при Рэе. Лучше бы он убил себя, подумал снова Кан с горечью. Если бы не вторая повозка, всё сложилось бы иначе. Но кто мог предвидеть, что так случится? И что могло находиться в этих чёртовых ящиках?
Кан вернулся к месту прежней стоянки и заметил, что сумка с техническими принадлежностями пропала. «Что за дела?» недоумённо вспылил он и принялся обыскивать территорию. Из рядом торчащих кустов послышался шорох. Кан вздрогнул, выхватил кастеллер, опёрся локтем на перекладину костыля и зарядил патрон.