А-а-а! Он все-таки сказал это! Жесть! Дядя Сёма, вали отсюда, а! Пожалуйста! Пусть Мишка быстрее идет из своей секции, больше я этого не выдержу. Черт, моя мамка и то тактичнее разговаривает. И в принципе, я понимаю, что это ее идея: заставить дядю поговорить со мной. То есть она переживает? О, кей, я понял ее сообщение, буду аккуратнее.
Внезапно телефон дяди начинает трезвонить. Он отвечает на звонок, «вешает трубку» и виновато смотрит на меня. Ему не удалось довести разговор до конца, мне даже становится его немного жаль.
Все путем, дядь, я понял. Передавай привет Мишке и тете Лесе, говорю ему напоследок, чтобы успокоить.
Дядя Сёма жмет мне руку и уходит. Фу! Просто фу! Какой кошмар, когда эти взрослые пытаются лезть не в свое дело. Разве я похож на дурака? Нет, вроде нормальный. Тащусь к маме в зал, где она уже раскрыла книгу и читает. Тоже прикрывается от меня литературой, вроде бы это не она подослала ко мне дядю Сёму. Опираюсь плечом на арку двери и скрещиваю руки. Делаю вид, будто мне интересно, что же мама читает. Это Агата Кристи. Хм, неожиданно.
Что-нибудь случилось? не отрываясь от книги, спрашивает мама.
Да, получил твое сообщение. Извини, скажу как есть. У меня с Полиной ничего не было, мы только начали встречаться, и ее не так просто удержать. Она знает себе цену, выпаливаю ей на одном дыхании.
Вот как?
Да.
Мама заливается краской. Я вижу ее взволнованное лицо. Она всегда крутит в руках свои светлые волосы, когда нервничает. Ее взгляд теперь бегает по мне, пытается отыскать правду. Но это и есть правда. Хоть я и грежу о Полинке всеми днями и ночами, но она холодна ко мне. Держит меня на дистанции, с друзьями не знакомит, в школе почти не замечает. Я думаю, это временно, и скоро ее сердце оттает. А пока у меня есть только подарок от нее на 23 Февраля и ее фотка в боди снова вспомнил об этом. Хочется выть.
Может, партейку в карты? предлагает мама.
Давай, немедленно соглашаюсь, это меня отвлечет.
Мама тут же вскакивает с кровати и несется к шкафу, достает оттуда игральные карты. Еще минута, и мы сидим за столом и играем в «дурака». Такая старая игра, но нам до сих пор нравится. Это возвращает меня в детство, когда я играл в карты с дедушкой. Сейчас-то он не играет уже, а карты остались. Мама ловко управляется с ними, смеется, радуется каждому своему удачному ходу, как девочка. Размышляю о том, что она у меня очень даже ничего. Почему тогда одна? Ведь я ни разу не застал ее с мужчиной в нашем доме. Либо она хорошо шифруется, либо действительно одна.
Но моя мама крутая тетка. Она не ругается по пустякам, не орет как бешеная, всегда поддерживает меня во всех делах, иногда курит. И, кажется, это она должна говорить мне о вреде курения, но выходит совсем наоборот. Обижается, когда ругаю ее за сигареты. Мне это только в потеху. А с другой стороны, она губит свое здоровье. И что с ней делать?
Девятка! перевожу на нее.
Два вальта! отбивается она.
Еще девятка.
Козырная? Да чтоб тебя! ругается мама и забирает все карты себе.
Она делает из них достаточно объемный веер и обмахивается им, изображая из себя даму, возможно, червей. Сверкает моей дамой червей в своей колоде. Я посмеиваюсь и на автомате смотрю в телефон. Нет сообщений. Похоже, Полинка избрала тактику не отвечать на мое последнее сообщение. Оно висит прочитанным, мысленно кипячусь. Опять сделал что-то не так. В этот момент чувствую на себе оценивающий взгляд. Мама словно рентген считывает мои эмоции. Я слишком неосторожен, играю с ней в открытую. И это я не про карты, а про жизнь. Никак не могу совладать с собой и научиться себя контролировать. Мама все видит.
Не бойся, ребенок, она ответит. Пока больше не пиши, девчонки не любят прилипучек.
Ухмыляюсь. Ну вот, назвала меня ребенком. Понятное дело, это она любя, но я это не люблю. Мне уже семнадцать лет, осенью будет восемнадцать. Хотя, наверное, она всегда будет меня так называть. Даже когда мне стукнет сорок пять. Это чисто материнская обязанность: считать своего ребенка всегда ребенком.
Сегодня я дурак.
Мама успевает избавиться от всех карт, и я проигрываю. Так-то: поменьше отвлекайся и побольше думай. Но в этот раз я про карты. И это к лучшему.
Глава 2
Марина
Встаю каждое утро какой-то переломанной, точно по мне ночью пробежало стадо слонов. Сон прерывистый, будильник громкий. Едва могу продрать глаза и увидеть, что за окном еще темно. Плетусь в ванную чистить зубы. Мысленно отмечаю темные круги под глазами. Дабы начать этот день так же, как и сотни похожих других, нахожу из всех своих блондинистых волос хотя бы один седой. Теперь это определенно я, а то подумала бы, что у зеркала стоит Годзилла. Осматриваю брови, которые за две недели после коррекции успели отрасти. С ними все просто: выщипать и нарисовать снова. Логично же?
Залезаю в ванну под душ и пытаюсь смыть остатки омолаживающего ночного крема с лица. Кожа склизкая, неприятная. До сих пор не понимаю, как этими мазюкалками пользоваться, сама бы такую дребедень ни за что не купила бы! Это коллеги с работы обо мне позаботились подарили, то бишь не оставили погибать в яме постепенного старения. Крем дорогой, вот и мажусь.
По привычке закручиваю икебану из полотенца на голове, прохожу в нижнем белье по коридору в зал. Раннее утро это почти единственное время суток, когда я могу так спокойно прохаживаться без одежды по дому. Ромка в шесть утра никогда не просыпается, он сова. И я на все сто уверена, что он опять сидел в телефоне допоздна. Дождался ли он эсэмэску от Полинки? Не мое дело. Натягиваю утепленные колготки, а следом за ними и штаны. Надеваю нательную маечку и свитер, икебана тут же разваливается. Мокрые пряди разлетаются в свободном падении на мои плечи. Думаю: вот бы сейчас кофе. Но на завтрак времени не остается, поэтому быстренько высушиваю волосы феном и иду в прихожую. Уже с рюкзачком, наполовину в куртке, влезаю в те самые весенние ботинки, в которых проходила почти всю зиму. Они не промокают, это уже хорошо. Осторожно закрываю за собой дверь.
По дороге во двор дотошно вспоминаю, что сегодня четверг. Вполне спокойный день, у Ромки шесть уроков и никаких репетиторов. Можно устроить семейный вечер и посмотреть фильм. Ага, как же. Наверняка Рома умотает куда-нибудь с друзьями. По голове бьет дубинка одиночества. А все же у меня недочитанный томик Агаты Кристи, им и займусь.
Работа прямо по курсу. Цветочный магазинчик находится недалеко от нашего дома, этим он мне и нравится. Гремлю связкой ключей и захожу внутрь. Это небольшое помещение с высоким столом, узким проходом и несколькими витринными полочками, где располагаются сувениры и открытки. Хозяин магазинчика почти не торгует горшочными цветами, поэтому на полках стоят только кактусы с разноцветными иголками. По верхам место занимает грунт для посадки. А так цветочный салон больше предназначен для букетов. Цветы заперты в специальной холодной камере и теперь ждут моего внимания. Каждому виду цветов нужно уделить время: одним поменять воду, другим подрезать кончики, из третьих сделать композицию, ибо они и так застоялись. Но это чуть позже. Устраиваюсь у зеркала, чтобы «нарисовать глаза». Забиваю лицо тональным кремом и пудрой, замазываю свои темные круги, вывожу изящные брови и машинально затемняю веки в уголках. Это мой ежедневный макияж, автоматический. Иногда хотелось бы просыпаться уже с ним, но это срабатывает только в фильмах. В жизни же приходится постоянно повторять одно и то же действие. К примеру, пытаться не заехать себе кисточкой от туши в глаз. Или ровно подвести карандашом губы, не выходя за границы.
В последний момент карандаш все-таки съезжает, так как я слышу приветственный колокольчик на двери. Семь часов утра. Кто приперся в такую рань? Я в спешке удаляю розовое пятно с подбородка и выхожу за свою стойку. По дороге пытаюсь вспомнить: а я точно два глаза накрасила? А то получится как-то неудобно перед посетителем.