Дианка Ты согласна? слышу мужа голос, но уже не пытаюсь даже реагировать. Хватит.
С этим разводом и нервотрепкой от Паши я забыла о торжестве, которое наш детдом празднует каждый год. Мы не пропустили ни разу. Нашу пару всегда встречали с улыбками. Восторгались нашей семьей и успехами. К сожалению, не все наши смогли удержаться после выпуска с гордо поднятой головой. Пара девчонок вообще, бросив учебу, спились, а ведь нам всего по двадцать восемь. Правда, осуждать не тороплюсь, каждый сам решает за себя.
В этом году юбилей. Семьдесят лет со дня основания, значит, праздник будет невероятным. Пять лет назад шикарные столы накрывали новые спонсоры, те салюты я не забыла до сих пор.
Когда мы еще там учились, подобного не было. Всегда скромно, зато концерт шикарный. Дети были и есть артистичные, с нашей-то любимой Светланой Геннадьевной, ответственной за художественную составляющую нашей жизни иначе не бывает.
Вспомнив о жизни в детдоме, внутри вдруг все сжалось. От любви к этому месту, от счастья, которое я испытывала каждый день, бурю радости. Одиннадцать лет жизни, бок о бок с учителями и воспитателями, которые были с нами и днем, и ночью.
Я никогда не смогу забыть то уважение от вложенных в нас сил и любви от всех педагогов.
Размышляю о цветах, которые дарю воспитательнице в каждый наш приезд, и с улыбкой вспоминаю ее слова. Неизменные с годами: «Ну вот зачем, Дианка? Лучше бы шоколадку купила или оставила на что-то полезное». И ведь не докажешь, что ты от всего сердца выражаешь свою благодарность за годы теплоты и добра нежных рук, так похожих на мамины.
Дома созваниваюсь с Аллой Николаевной. Уточняю дату и время, избегая вопросов о нас с Пашей, и прощаюсь, не желая расстраивать.
И что? Согласишься? вытянув с блаженным стоном свои длинные ноги, спрашивает Люда.
Нет. Мне спокойней на автобусе. Я так зла на него.
Я же сказала, разведут в любом случае.
Просто его упертость. Это же глупо.
Он рассчитывает на то, что возьмет тебя измором. Правда не понимает, что это в отношениях не работает, когда накосячил так как он, в общем.
Я думала, Люба пойдет в атаку теперь. Двери же открыты.
Ой знаешь, что самое забавное в этой «неразделенной любви»? Что она сильна, когда не твоя.
Плевать. Пусть делают что хотят.
Вот это моя Дианка, усмехается подруга. Что там с квартирой? Ты по-прежнему настроена?
Ага. Вернусь после этих выходных и поеду смотреть.
И горжусь тобой и по заднице настучать хочется. Я ж квартплату не беру, живи да за коммуналку плати, остальное откладывай, но нет же
Вот значит, гордись.
Горжусь, что поделать. Вещи собрала?
Да. Мне-то надо платье и сменку на воскресенье. Жаль, ты работаешь.
Мне прошлой поездки хватило.
Я не думала, что тебя так растрогает та поездка.
Может мне и правда усыновить ребенка?
Стоит поискать другую работу, или попросить иной график, сама знаешь.
Знаю и это не проблема.
Эта тема сложная и не подходит для такого вечера с бокалом вина.
Ладно, потом.
Глава 8
Поездка в два часа вышла нормальной. Я весь путь читала. А если нет, то смотрела на бескрайние поля. Погода все больше напоминала, какое время года совсем скоро возьмет бразды правления, и потому утепленное пальто спасло от холода в сочетании с уютными полуботинками.
Родной городок, где располагался мой дом. А никак иначе я не называла детский дом, встретил узкими улицами и небольшим количеством людей. Весьма дешевое такси и вот я на месте.
Прошло немало лет, а я, снова оказавшись напротив ворот интерната, ощущаю на глазах слезы. Помню, как было страшно ступать за порог. Помню, как колотилось сердце при мысли о том, что завтра я уже не буду обедать в привычной столовой за десятым столом, что свою посуду я буду мыть сама, что никто не скажет: «Пора спать!».
Это было время перемен. Удивительно, ведь сейчас у меня точно такой же период. Но мне уже не семнадцать. На десять лет больше, а я снова потеряна.
Вздохнув, я вошла в синие ворота и сразу же перенеслась куда-то далеко.
Встреча с директором и многими воспитателями, которых я помнила, вышла эмоциональной. Но самой-самой, была одна-единственная.
Наша Алла Николаевна по-прежнему была воспитателем отряда девочек. Сейчас ее отряд это шестиклассницы. И через три года она снова будет прощаться с теми, кого вела с пятого по девятый.
Я робко постучала и, открыв дверь, оказалась в родной «игровой» комнате. Там, где проводила больше всего времени в течение суток. Все наши дни после школы до самого отбоя.
Ах глаза женщины засветились, а губы тронула улыбка. Диана.
Здравствуйте, Алла Николаевна.
После череды объятий и приветственных слов мы сели за ее воспитательский стол с двумя чашками чая.
Ты приехала одна?
Конечно, от нее не укрылось мое присутствие в единственном числе. Хоть Паша и был в отряде мальчиков, и у него был свой воспитатель, Алла Николаевна питала к нему свои материнские чувства.
У нас все стало очень сложно. Если честно, вздох оседает в легких какой-то невыносимой тяжестью, прежде чем произнести правду, которая лучше, чем что-либо другое охарактеризует наши отношения. Мы разводимся.
Господи, как же такое произошло?
Вот так, смогла ответить, не в силах открыть всю правду.
Ну ничего, случается и такое.
Ближе к пяти часам во дворе интерната появились машины выпускников прошлых лет и администрации.
Мероприятие планировалось большим.
В актовом зале ребята готовились к концерту. Гости сновали, туда-сюда рассматривая изменения родного дома, которые произошли за столько лет после нашего выпуска.
На стендах в длинных коридорах объединяющих здания разных предназначений украшали работы сирот, которые сегодня были рады праздновать день рождения дома, который дал им так много тепла и уюта.
Я смотрела по сторонам на картины, вышитые изонитью, бисером. Нарисованные акварелью, когда услышала до боли знакомый голос. Голос, который стал криком из прошлого. Который воззвал к моим чувствам давно ушедших лет.
Диана?!
Вопрос или все-таки утверждение?
Повернула голову и увидела его.
Антон?
Грудная клетка кое-как удерживала сердце, что норовило выскочить из нее и умчаться вскачь к человеку, которого считало самым близким другом.
Антон
Больше не спрашивала.
Я смотрела на него. Кудри русых волос. Серые глаза с вкраплениями темных пятнышек. Сильные руки. И улыбка Самая яркая из всех, в окантовке пухлых губ.
Дианка, голос взрослого мужчины, к которому я не привыкла, но все еще его.
Человека, который однажды решил уйти и оставить в прошлом нашу дружбу. Человека, который по-прежнему всплывал в моей голове и не давал покоя вопросами «Почему?».
Глаза, переполненные слез тоски, смотрели на него, пока ноги несли вперед.
Привет
Привет
Остальное осталось вовсе не важным, когда мы притянули друг друга в крепкие объятия. Самые крепкие из тех, что могли себе позволить.
Антон
Я мог тысячу раз прокручивать момент возможной встречи с Дианой Поповой. Девчонкой, что стала единственной, о которой я мог мечтать в школьные годы.
И, конечно, я знал о ее жизни некоторые факты. Но не более.
Импульс ревности был сильным. Еще тогда в десятом классе, когда понял, что не могу оставаться другом для нее и, соответственно, для Пашки. Да и как можно пояснить, почему ты вдруг решил отойти в сторону, если был только другом. Никто бы не понял. Тогда это казалось отличным решением, просто свалить из этого трио. Потом, когда я стал откровенно понимать, что поступил как мудак и нашел их в соседнем городе от нашего детдома, Павел дал понять, что не желает моего появления в жизни его будущей жены и его соответственно. Извинения были лишними. Пояснения никто не просил. Поэтому я просто сказал: «Пока», попросив передать от меня «привет» девушке.