«Поселок Тру-ля-ля», прочитал он вслух. Я думал, ваше поколение такими книгами не увлекается. А мы Джека Лондона очень любили. «Время-не-ждет» я сравнительно недавно перечитывал. Впрочем нет, по твоим меркам давно, лет пять назад. Мы в тот год на заимке в тайге неделю прожили. Выехали на охоту, а тут завьюжило. Ветер слушали, грелись у печки и нашли в растопке книгу без обложки. Спасли.
Мы это кто? спросил я исключительно из вежливости.
Четыре технаря из НИИ.
А-а-а- протянул я.
А ты думал бородатые трапперы, он засмеялся. Но одного из этих парней когда-то порвал медведь, а у тех двоих, что его спасли, после отморожения не хватало пальцев на ногах. Так что и они знали цену жизни и дружбы.
А Вы начал я.
был четвертым.
Он задумался, а я испугался, что он начнет рассказывать какую-нибудь душещипательную историю. Но он помолчал недолго, а потом встал и вышел.
Когда я проснулся среди ночи, кресло было разложено и поверх белья накрыто пледом. Из-за плотно закрытой двери в кухню, как и в прошлую ночь, доносились голоса. Я сделал, что хотел, спустил воду, но, судя по всему, они не обратили на это никакого внимания. И я задержался в коридоре.
Если я и жалел о чем-то, произнес с паузой между словами мужской голос, то только о том, что оставил тебя и Пашку двух неприспособленных к жизни идиотов без присмотра.
Ну, да, тихо засмеялась мама, самый мудрый из адыгов! Тебе ли не поучать других.
Вспомнила! И с чего физик дразнил меня этим «адыгом»?!
Ну как же! Смуглый, грива в кудрях, глаза, как угли! Черкес! Дитя гор! Он любил тебя, дурака! Говорят, когда узнал, что ты в университет не стал поступать, чуть не плакал. Старик к тебе привязался, а ты
А я Я виноват во всех земных грехах сказал наш гость, как будто прочитал строчку из стихотворения.
Они замолчали, и я затаился. Решил, что уйду, когда они опять заговорят и меня не услышат. Но тут началось самое интересное.
Кит спрашивает об отце?
Спрашивал, потом перестал.
Но ведь придется что-то ответить.
Я даже дышать перестал. Года два назад мама сказала: «Ты просто поверь мне, что это был хороший человек. Но есть люди, которым семья не нужна. Он уехал, и я не знаю куда». Неужели сейчас ответит?!
Молчание было очень долгим, а потом наш гость сказал:
Но мне ты можешь ответить, почему я не узнал о ребенке тринадцать лет назад?
Это бы что-нибудь изменило? ответила мама с вызовом.
Представь, могло.
Мама не то засмеялась, не то закашлялась.
Леша, дай закурить.
У меня в куртке не договорил фразу мужской голос, и через стекло стало видно, как наш гость поднимается со стула.
Я метнулся в комнату и накрылся с головой. Но долго не выдержал, стал под одеялом задыхаться. Сердце колотилось так, как будто я только что пробежал стометровку.
«А что, если он мой папаша?»
Мама редко курила. Если только с Мартой после библиотечный посиделок по случаю чьего-то дня рождения. А дома никогда. Значит, очень волновалась. Потом я стал думать о «прочерке». А что, если он мой папаша? Стал вспоминать, как мама мне сказала: «У МЕНЯ нет человека ближе» или «У НАС?» И еще: «Хороший человек, но семья ему не нужна».
Понятно уже, что она считает хорошим и этого своего «соседа по парте». Мне, кстати, он что-то там о тайге рассказывал, но о своей семье ни слова. Ни разу не сказал, «а вот моя или мой». Но со мной разговаривал, как будто мы родственники! Я долго вертелся в постели, думал, что так и не усну, но закрыл на минуту глаза, а когда открыл, то услыхал будильник.
В школе Ванда все время тормошила меня и махала перед лицом ладонью: «Очнись!» А я и вправду как будто жил в параллельном мире. Как в «Шестом чувстве». Не то я привидение среди живых людей, не то я живой, а вокруг меня призраки.
Последним уроком была химия. Мы невзлюбили химозу сразу же после первого урока. Ванда заявила, что она настоящая Долорес Амбридж. Я думаю, этим Ванда в очередной раз хотела напомнить Родьке, что она действительно прочитала «Дары смерти», и он остался ей должен два шоколадных батончика. Кстати, я предложил им для проверки не очень сложный тест на знание всех семи книг о Гарри Поттере, и они с Родькой набрали одинаковое количество баллов шесть из десяти. После этого Шишкарев сказал: «Фиг вам я буду читать эту хрень!» Так что, боюсь, Ванда своих батончиков не дождется.
Во время опроса меня пронесло, и, когда химоза стала объяснять нам как умственно отсталым детишкам, что держать руку в пламени спиртовки, как Муций Сцеволла, не надо и не стоит пробовать на вкус стиральный порошок, я совершенно отключился. Очнулся я оттого, что меня трясли за плечо. Я открыл глаза и уткнулся взглядом в некое подобие украшений каменного века, которое химоза, таскала на жилистой шее как вериги. Говорят, что в старших классах она демонстрировала эти бусы в качестве коллекции уральских минералов.
Приятных снов, Ивлев, нависая надо мной пропела она с иезуитской интонацией. Но, боюсь, завтра на практическом занятии тебя ждет неприятное бодрствование.
* * *
После уроков Ванда потащилась в музыкалку на сольфеджио, а Шишкарев с мамашей к зубному врачу. Я позвонил маме и выяснил, что дома никого нет. На всякий случай, я все же обошел всю квартиру и, вернувшись в прихожую, поставил замок на предохранитель. Потом я улегся на диван и включил OS-ты Морриконе. Под «Музыку, Которая Заставляет Плакать Мою Душу» я стал размышлять, что было бы, объявись в моей жизни Отец. Под «Крёстного отца» стал представлять в этой роли нашего незваного гостя. А когда запела труба из «Шерифа» пришел к выводу, что не нужны мне никакие перемены, и расслабился.
Что с того, что у Ванды есть папаша-водила, который не помнит, в каком классе она учится. А Родькин богатенький фазер от своих щедрот разрешает старшему сыну проводить пару недель летом вместе с детьми от новой жены. Ванда, в сухом остатке, своего отца стесняется, а Родька так просто ненавидит его. Нет, проблем от этих папаш больше, чем пользы. И мне «хороший человек», который «в семье жить не может», тоже не нужен. Меня все в моей жизни устраивает. И если у нас с мамой нет майбаха и мы не ездим летом на Канарские острова, то не потому что у нас неполная семья. У Ксюхи из параллельного отца тоже нет, но все это она имеет. Ее мать хозяйка косметических салонов. Только я с Ксюхой точно не поменялся бы местами. Наблюдать, как твоя мамаша девочку из себя строит и с учителями заигрывает, хуже не придумаешь.
Потом я стал думать, а какой МОЯ мама смотрится со стороны. Аскольд Сергеевич однажды сказал:
Вам, Ирина Ивановна, очень подходит Ваша фамилия ИВИНА. Люблю я это дерево за особую его красоту: гибкость, женственность и трепетность.
Мама тогда рассмеялась и спросила:
Так кому же Вы все-таки делаете комплимент: иве-плакучей или мне?
А Аскольд Сергеевич поклонился и сказал совершенно серьезно:
Обеим, голубушка.
В библиотечном кружке
Тут до меня дошло, что через полчаса у нас занятие с Аскольдом Сергеевичем и я опаздываю! Позвонил Ванде, попросил сбросить на мэйл решение по алгебре и побежал в библиотеку. Даже поесть не успел.
В прошлом году староста библиотечного актива, бывший театральный художник Аскольд Сергеевич предложил организовать театрально-художественную студию. На общественных началах. Вообще-то студия это громко сказано. Получился кружок на шесть человек. Но мне там нравится. Первым мы поставили кукольный спектакль «Маша и медведь» и выступили с ним в Центре детского развития «Росток», который находится в том же здании, что и библиотека. Я несколько месяцев ходил, перемазанный клеем и обвешанный прилипшими бумажками. Но получилось очень натурально, к тому же я так рычал за медведя, что малыши визжали от восторга. Сейчас мы готовим «Ночь перед Рождеством» и будем выступать в колледже, откуда три наших участника Настя, Кристина и Колян. Четвертый участник юное дарование Виктория семи лет, племянница Марты. Пятый гардеробщица Прасковья Ивановна или «бабушка Прыся» для Вики, а шестой я. Мы со студентами занимаемся куклами и декорациями, Прасковья Ивановна шьет костюмы, а Вика постоянно тиражирует эскизы медвежьего домика на лесной поляне. Во время занятий Аскольд Сергеевич включает проигрыватель, и мы слушаем классику. Он считает, что музыка развивает нашу фантазию, которую убивает телевидение и гаджеты.