Не вопрос! Я, как юный пионер, всегда готов! заверил друга Гришин, переписывая на листок Ф.И.О. и рабочий телефон профессора. Потом взял со стола перстень и засунул его в карман. С грустью проводив взглядом непростое колечко, Лавров шумно вздохнул, словно ребёнок, у которого забрали сильно заинтересовавшую его игрушку. Андрей это заметил.
Извини, Лёша, но магазин закрывается, с издёвкой объявил он. Будешь себя прилично вести, как-нибудь потом дам поиграть Лавров открыл, было, рот, чтобы достойно ответить, но Андрей его опередил. Шу-чу! Вот закончу со всеми выяснениями, и если ничего из ряда вон не случится, предоставлю его в полное твоё распоряжение на пару-тройку дней. А там хоть обысследуйся.
Шутки-шутками, а тот, кто разберётся, в чём тут секрет, обоснует да ещё и найдёт этому эффекту разумное применение в прикладной сфере, может смело на Нобелевку претендовать, бросил Лавров в спину уходящему сыщику вместо прощания.
Так, претендуй я ж не возражаю! уже из-за двери отозвался Гришин. Глядишь, и, правда, премию получишь! Только, ты уж не забудь, я в доле!
Непредвиденный повод для экскурса в восемьдесят седьмой
На часах было четырнадцать ноль-ноль время самое что ни на есть обеденное. И, расставшись с Лавровым, Андрей покинул управление с твёрдым намерением непременно отведать чего-нибудь вкусненького. Несмотря на плотный рабочий график, если такое определение вообще применимо к его слабо поддающейся планированию деятельности, Гришин иногда всё-таки выкраивал время на то, что принято называть маленькими радостями. Вот и сегодня он решил наведаться в одно местечко, где кормили так, что пальчики оближешь, к тому же, недорого. Да и добираться не более получаса, что по нынешним временам пустяк
В двух шагах от бывшей Колхозной, а ныне Большой Сухаревской, площади, в старом двухэтажном доме до сих пор сохранилась, открытая ещё в семидесятых годах прошлого века, чебуречная. Утверждение, что в ней побывал, если не каждый второй, то уж точно каждый третий, житель столицы, не сильно погрешит против истины. В былые времена она пользовалась бешеной популярностью у нищих студентов и работяг. Впрочем, не брезговала заглядывать сюда на огонёк и трудовая интеллигенция Удивительно другое, поток желающих посетить это не слишком презентабельное заведение где даже присесть негде и есть приходится стоя за высокими столиками не иссякает по сей день.
Сейчас, как и раньше, здесь можно встретить и пенсионеров, традиционных поклонников совкового общественного питания, и ностальгирующих по молодости людей среднего возраста, и безусую молодёжь Короче, и по сию пору публика в заветной «чебуречке» тусуется самая разновозрастная и разношёрстная. По мнению завсегдатаев, знакомых с этой, по большому счёту, забегаловкой ещё с советского периода, нынешние повара лепят точно такие же чебуреки, что и лет тридцать назад. Ну, тридцать не тридцать, а за последние пятнадцать Андрей смело мог поручиться и вкус нисколько не изменился, и качество не пострадало. Ещё до армии, его затащили сюда друзья. Именно тут ему объяснили, как надо правильно есть чебурек. Выяснилось, что правильно это с помощью трёх ложек: двумя держишь, зажав его родимого с обеих сторон, а когда откусываешь кусочек, в третью сливаешь бульон, который потом выпиваешь. Тогда ему показалось, что ничего вкуснее он в своей жизни не пробовал. И хотя, времени с тех пор прошло немало, периодически Андрей нет-нет да навещал эту точку общепита, чтобы побаловать себя «тем самым вкусом». Одно огорчало алюминиевые ложки исчезли безвозвратно!
По мере приближения к знакомой харчевне, Гришин всё больше утверждался в правильности своего изначального намерения, навернуть пяток никак не меньше горячих, с пылу с жару, смачных чебуреков. Слюноотделительный процесс был в самом разгаре, когда в кармане куртки заверещал мобильник. Звонил Ершов.
Андрей, ты сейчас где? вкрадчиво поинтересовался он.
На Сретенке, обтекаемо отозвался Гришин, почувствовав скрытую угрозу своим гастрономическим устремлениям, и не ошибся.
Отлично! расторопно отреагировал Михалыч. Селивёрстов переулок, дом один-А. Труп женщины. Суток трое, или около того, пролежала в прихожей собственной квартиры сегодня утром обнаружили. Хорошо, деньки стоят нежаркие, а то бы, сам понимаешь Короче, пока неясно: криминал или нет. Двигай срочно туда! дав ценные руководящие указания, он моментально отключился.
Селивёрстов в трёх кварталах отсюда, водворяя телефон обратно в карман, сориентировался по месту Андрей. Видно, придётся трапезу отложить, а жаль Напоследок он бросил исполненный безнадёжности взгляд в сторону такой близкой и желанной «чебуречки». Её металлическая дверь регулярно открывалась и закрывалась, впуская внутрь голодных и выпуская наружу уже совершенно других, сытых и довольных, людей.
Да гори оно всё синим пламенем! вслух возмутился он, решительно направившись ко входу в чебуречную. Четверть часа погоды не делают. Перекус минутное дело!
Как только Андрей вернулся в управление, Михалыч встретил его вопросом:
Так, что там в Селиверстове?
Да ну их! раздражённо отмахнулся Гришин. Местные совсем нюх потеряли! Какой там, к лешему, криминал?! Без очков видно, чистый «передоз»! Похоже, покойница плотно на «герыче» сидела, и, к бабке не ходи, не первый год. На венах живого места нет Короче, зря промотался.
Он в сердцах бросил на стол увесистый полиэтиленовый пакет.
А это что? поинтересовался Ершов.
Это? переспросил Гришин, извлекая из пакета пару объёмистых фотоальбомов. Это я так, на всякий случай, прихватил. Ей-то они уж точно больше не понадобятся. Хочешь, взгляни
Ершов взял один и начал перелистывать. Поначалу он безразлично скользил взглядом по фотографиям, но потом присмотрелся уже внимательнее, словно, припомнив что-то давно забытое
Как зовут звали эту мадам? спросил он вдруг.
Виктория Николаевна. А что?
Случайно, не Стальчевская? продолжал допытываться Михалыч.
Совершенно случайно именно она, в тон ему ответил Андрей и, в свою очередь, тоже счёл нелишним полюбопытствовать. Не иначе, как знакомая?
Очень давняя, задумчиво ответил Ершов.
Из запасников памяти всплыло приключение двадцати Да теперь у ж, пожалуй что, двадцатидвухлетней давности
Дело было в ноябре восемьдесят седьмого. Как-то вечером наполнил о себе школьный товарищ Костя Межибовский, с которым они к тому времени уже давненько не виделись, да и не слышались тоже порядочно. В ту пору он работал звукооператором у Талькова и вместе с ним месяцами а что поделаешь, куда собака, туда и хвост колесил по стране с гастролями. Периодически наведываясь домой на недельку-другую, чтобы передохнуть, Костя предпочитал расслабляться на околобогемных тусовках, так что на общение с друзьями юности времени у него обычно не оставалось. А тут вдруг позвонил! Сразу же после бодрого «Привет, Толян!» Ершов почувствовал, что бывший одноклассник неспроста набрал его номер. После дежурных вопросов о работе, здоровье и личной жизни повисла томительная пауза. Так бывает, когда человек не знает, как перейти к тому, ради чего затевался разговор. Ершов миндальничать не стал и первым нарушил неловкое молчание:
Не темни, Константин Романович, выкладывай, в чём проблема? Насколько я понимаю, ты, ведь, не о погоде поговорить намеревался.
Дальше пошло полегче.
Ты Межибовский назвал фамилию одного чрезвычайно популярного тогда певца и композитора, знаешь?
Это, который парень с гитарой, что ли? Лично нет, а, вообще, как-то раз по телевизору видел, ответил, несколько обескураженный таким вступлением, оперативник. Надеюсь, с ним ничего плохого не случилось?