Единственное, чего добивалась Вика, это чтобы Варин альфонс признался при свидетелях, что получил от неё деньги. Но он очень технично ушёл от её вопросов, изобразив смертельную обиду, и унёсся в ночь. Вдова помчалась за ним, умоляя не гневаться. Соседки засобирались домой, сожалея, что, по всей видимости, с деньгами семье придётся распроститься.
Мать Николая Николаевича возмущённо, но не выходя за рамки культурного общения, сказала Вике, что не стоило затевать разборки на поминках, проявляя неуважение к покойному, на что Вика резко возразила:
Ксения Владимировна, я уважала Николая Николаевича как никого другого, и для меня главное исполнить его волю. Он хотел, чтобы его семья была обеспечена, а его вдова всё отдала проходимцу. Это ли не унижение, что на его поминках сидит хахаль вдовы, а она выпрашивает у гостей деньги, которые тоже ему отдаст. Вы о внучках подумайте, на что им жить и в каких условиях. Старшая только на первом курсе, а он наверняка её за попу щиплет
Пожилая дама поглядела на покрасневшую внучку и наконец-то вышла из состояния безучастной тоски:
Ксюшенька, внучка да я убью эту тварь! И куклу эту бездушную!
А может, Варвара девочкам не родная? вырвалось у Вики.
Да с чего вы взяли?!
Знаете, я на днях выяснила, что по вине матери оказалась в подобных условиях и даже хуже, потому что жилья лишилась. Давайте займемся наведением порядка, а я о себе расскажу, чтобы вы осознали, что может быть ещё хуже
Они снова таскали посуду, переставляли мебель, пылесосили и протирали поверхности, а Вика, яростно орудуя шваброй, рассказывала о своей семье.
Её растила одна мать. Отец умер, когда Вике было четыре года, она его не помнит. Жили они в Заводском районе в квартире, доставшейся Викиному отцу от его родителей. У матери это был второй брак, от первого у неё осталось два сына, которые ко времени её второго брака были подростками. Сейчас обоим уже за сорок, старший живёт в родительской квартире, у него дочь-студентка, младший в той, что унаследовал от родителей отца, у него двое дошколят. В общем, обычные семьи, из тех, что не шикуют, но и не бедствуют, могут позволить себе отдых, лечение, учёбу детей, однако изменить свои жилищные условия могут только ценой отказа от выше именованного и с ипотекой в тридцать лет. Сколько помнила себя Вика, мать мучилась виной перед сыновьями, что оставила их ради новой семьи. Каждую лишнюю копейку совала им. Поэтому Вика с первого курса подрабатывала, копила на магистратуру. Но, когда пришла пора платить за учёбу, из школы с весьма слабыми баллами, не позволяющими поступить на бюджет, выпустилась дочь старшего брата, и мать потребовала: «У тебя есть диплом, а ребёнку нужно учиться!» Стала Вика снова копить, а тут мать заболела, и опять планы на учёбу сдвинулись в отдалённое будущее.
Последние полгода дались особенно тяжело. За лежачей ухаживать было невыносимо, братья в этом участия не принимали, «они же мужики», как матушка говорила, невестки, по её словам, «чужие люди, не обязаны», внучка «она же учится». Помогала тётка, материна сестра, почти ежедневно в середине дня наведывающаяся к ним в дом, чтобы переодеть, накормить и дать лекарства, пока Вика была на работе.
Через некоторое время после похорон как-то одна из пожилых соседок, смущаясь и запинаясь, всё-таки сочла нужным сообщить подслушанный разговор. Группка студенток обсуждала предстоящую свадьбу Викиной племянницы. Невеста делилась планами о том, что её отец будет вступать в наследство и выкупит доли брата и сестры, и молодая семья начнёт свою жизнь в отдельной квартире!
Как же так, перебила Вику Ксюша. Братьям досталось жильё от их отца, а это квартира твоего отца, которому они никто!
Да, по-человечески так, хмыкнула Вика. А по закону мы все трое материны дети и её наследники первой очереди. И те, кто мужики, и жёны их чужие, и дочь занята учёбой, и я, которая абсолютно свободна, но первым владельцам этой квартиры единственная родня.
Вика отношения с роднёй выяснять не стала, только у нотариуса попыталась узнать, были ли заявления братьев о вступлении в наследство. Да, были, и сразу после похорон. То есть Вика выгребала из-под матери экскременты, а братья в это время уже мысленно делили её жилплощадь
И вот тогда она совершила свой первый шаг в пропасть. Взяла кредит в своём банке и внесла первоначальный взнос за студию на Московском проспекте. Была у них такая программа для сотрудников полгода без процентов. Ну, а потом условия кредита менялись но она надеялась прикопить за это время, а ещё получить деньги за треть квартиры и вернуть кредит до изменения условий. А ипотеку, хоть и с трудом, она будет тянуть.
В прошедшие выходные Вика пригласила пожилых соседок на сороковины. В субботу после уборки и готовки решила до банкоматов метнуться, коммунальные услуги оплатить. Что-то в квитанциях было плохо пропечатано, полезла по ящикам предыдущие искать и наткнулась на документ о праве собственности на квартиру. Не оригинал, правда, а только копию. А в ней числилась единственной владелицей не Оболенская Татьяна Сергеевна, а Оболенская Тамара Сергеевна, то есть материна сестра. Да, сёстры гордились своей звучной фамилией, и не меняли её, выходя замуж. А инициалы собственницы в квитанциях не вызывали подозрений.
И сидела над этими квитанциями Вика в полной прострации. Не имеет значения, каким образом тётка этого добилась, обещала ли матери что-то или просто оформила от её имени доверенность на какие-то действия, а сама по ней на себя квартиру переоформила. Нет квартиры, не будет у неё даже трети её стоимости, меньше чем через полгода ей помимо ипотечных выплат придётся платить ещё по кредиту, а зарплата её меньше, чем эти две выплаты.
И как прошли поминки? спросила Ксения Владимировна.
Вы спрашиваете, были ли разборки с проявлением неуважения к покойной? Безусловно! И все присутствующие внесли свою лепту!
Начала тётка, которая попеняла, что до сих пор Вика не поменяла треснувший унитаз. Вика сдержалась, не высказав сразу, что делать это должна владелица жилья, а не жиличка. Очень ей хотелось сначала братьев ущучить. Потом брат, который моложе, высказался о скудости поминального стола, на что Вика ответила, что может отчитаться за каждую копейку, внесённую им на организацию поминок. Но брат с недоумением выкатил глаза, не поняв прикола. Зато жена старшего брата сразу взвилась: «Это ты намекаешь, что мы должны были оплачивать это застолье?» «А вы считаете, что уход за матерью и расходы это моё, а наследство это ваше?»
Вика не могла не отметить, что братья смутились. Но старший опомнился первым: «Разве это незаконно?» «А что ж я от вашего отца ничего не унаследовала, а вы квартиру моего отца на части рвёте? Да, законно, но подло!» Тётка, которая обычно своим криком всем пасть могла заткнуть, на этот раз жалостно простонала: «Ребята, ну, не при посторонних же». Вика громко выдохнула: «Тётя Тома, что так скромно-то? И почему не при посторонних? Ты что, стесняешься, что эта квартира твоя?» И выкинула братьям по ксерокопии той копии.
Далее разразилась настоящая буря. Братья ошарашенно молчали, а вот их жёны и примкнувшая к ним невеста, которая оказалась без места, орали на тётку. Но и она, понявшая, что тихой сапой утвердиться в собственности не удастся, стала отвечать привычным для неё визгливым криком. Пожилые соседки только головами качали. Воспользовавшись минутой тишины между истерическими выкриками родственниц, Вика обратилась к соседям: «Вот скажите, за что меня мама так не любила? Я же с детства была и послушная, и по дому всё делала, и училась отлично. Я не то, что в клубы и рестораны, даже на школьные вечера не ходила! Я деньги зарабатывала, а она их сыновьям отдавала, да ещё и жилья меня лишила!» И у одной из старух вылетело: «Вика, неужели не знаешь? Ты же им не родная».