Гаша постоял ещё пару секунд, не моргая, силясь понять, словно ему ещё не всё объяснили. Двинулся на выход, обходя начальника, вновь прилипшего кулаками к столу.
Стой! Карманы покажи!
Что?
Карманы выверни, говорю.
Зачем? упёрся Гаша, совсем не понимая, на что переходит его начальник.
Ты в кабинете моём один сидел. Долго сидел. А учесть то, как активно ты старался прийти к увольнению
Да.. да что вы, в самом деле? Гаша чувствовал, как трясутся его руки, поэтому постарался спрятать их за спину. Я не специально и красть я бы точно не стал ничего.
Сам выворачивай, а то охрану заставлю!
Да вы с ума сошли! вдруг Гаша осознал, что раз он уже уволен, то волен выражаться как угодно. И раз на него сейчас кричат, то имеет он такое же право ответить. И всегда, впрочем, имел.. Ничего я не крал! А вам спокойной ночи, пусть вас совесть зажрёт во сне!
Охрана!
Двое охранников сразу показались в дверях и остановились, ожидая указа и рассматривая Гашу.
Взять, что стоим-то? Вывернуть ему карманы, голос Алексея Владимировича сменялся на писклявый напополам с откашливанием.
Ничего я не взял!
Гаша вывернулся из-под охраны и побежал в лифт. Скорей нажал кнопку и поехал на свой рабочий этаж. В голове что-то пульсировало. Гаша облокотился на оранжевую стену с перилами. Посмотрел на свои руки дрожат.
Что же вы всё дрожите-то? тихо шептал Гаша. Почему?
Он поднял голову и увидел в узком зеркале своё лицо.
«Как же плохо я выгляжу От шока. Ничего не понимаю.. думал он про себя. Ничего Всё закончено. Сейчас спокойно иду к своему месту, беру вещи, прощаюсь с коллегами и домой. Можно успокоиться»
Тихая музыка в колонке прервалась, а через секунду оттуда раздался поскрипывающий голос:
«Внимание всем сотрудникам! С верхнего этажа бежит Аганорёв Алексей Павлович, ещё утром ваш коллега (в этот момент лифт остановился на нужном этаже, и двери раскрылись. В коридоре стояли коллеги Аганорёва и слушали обращение) теперь же наглый вор! Просим задержать, если видите его, охрана подойдёт. Ещё раз: Аганорёв Алексей Павлович, просим задержать».
Сотрудники смотрели в лифт, Аганорёв смотрел на сотрудников. Нервная улыбка, ведь ситуация по истине смешная, и Гаша бросился через сотрудников к своему рабочему месту. Никто ничего толком понять не мог, поэтому его никто не останавливал.
Аганорёв, тебя задержать просят. Что такого ты натворил? Правда украл? с повседневным спокойствием, но любопытным взглядом и усмешечкой спросил Михаил, глотнув свой кофе и повернувшись на кресле к столику Гаши. Тот в этот момент очень быстро раскидывал всё на столе и собирал нужное в сумку.
Нет. Приятного аппетита, Михаил.
М-м, спасибо, коллега улыбнулся и откусил пирожное. Поворачиваясь на кресле, проводил Гашу взглядом. За ним уже бежала охрана. Да, ребят! Не брал Алёшка ничего!.. Наверное, добавил он потише и спрятался в чашку с кофе.
Охрана немного притормозила от его слов, но затем опять побежала. Остальные люди на этаже с недопониманием смотрели на Михаила.
Не брал он ничего. Ложная тревога эта, ребят. Работаем дальше, ра-бо-та-ем!
***
«Вот и всё теперь точно всё. Убежал. Да какого это вообще было? Так нелепо даже смешно», -Гаша действительно мог бы сейчас засмеяться. Он выбежал из офиса прямо в ближайший, сразу через дорогу, парк, больше похожий на сквер.
«Ничего они ведь посмотрят камеры и увидят, что ничего я не трогал. Сами посмеются. Никаких проблем не будет. Не может быть. Только почему уволили-то?..»
Гаша восстановил немного дыхание стоя, а потом прошёл к скамье и плюхнулся на неё. Опрокинулся назад и вдохнул поглубже. Этот новый, живой воздух растворился в теле, успокоил, поделился своей жизнью. Гаша всегда возвращался с работы через этот парк, и даже в самые тяжёлые дни его жизни, именно в момент прохождения парка, среди живых деревьев, травы, кустов, цветов он начинал чувствовать, что справляется с ситуацией. Что всё не так плохо и исправить это легче, чем казалось. Правда, чувство это частенько оставалось в самом же парке и не собиралось следовать дальше, домой.
Гаша лежал, раскинув ноги и руки, заняв всю скамейку, и ничего не видел. Внимание его было сосредоточено на бегающем по его векам луче солнца, старательно пробивающимся сквозь листву. Этот луч очень часто прыгал из-за ветра, но глазам Гаши было от этого только приятнее. И в левый глаз прилетел мяч.
Ой воскликнул и затих один ребёнок.
Ты чего сделал? раздавались голоса подростков спереди, один из них сдерживал смех.
Дядь, простите. Вам очень больно?
Гаша не мог на них посмотреть. Боль была лишь в одном глазу, но открыть не получалось оба. Оба слезились. Гаша скрючился, держался рукой за глаз, но не издавал ни звука. Он опять поймал себя на странной мысли. Такое бывает, когда в подобной ситуации ты вроде должен беспокоиться о здоровье, отвечать на вопросы, но думаешь о каких-то странных вещах:
«Почему я держусь за глаз? Это что, его лечит? Или я его защищаю от чего-то на инстинктах? Так ведь не от чего защищать. Но и отпустить не хочу».
Дядь, верните мяч, пожалуйста?
Дяде не хотелось выглядеть ребёнком или заставить детей думать, что они ему навредили (а может, их его здоровье вовсе не волновало, судя по последней просьбе). Гаша приоткрыл здоровый глаз, чтобы взглянуть на них. Тут же вытекла слеза, чего Гаша не заметил, в отличие от детей. И только теперь Гаша понял, что держит во второй руке тот самый мяч. «Вот от чего они ещё не ушли. Не здоровье им моё важно, а мяч». Откуда у Гаши являлись сегодня такие мысли, он не мог понять и сам. Кинул детям мяч. Те ушли, а он, уже освободив от руки больной глаз, крепко зажмурился.
Этот мяч словно переключил его несколько забавные мысли о своём побеге на осознание того, что у него больше нет работы. Захотелось не тихо выругаться. Выругался тихо, но достаточно прилично:
Чёрт
Вдруг справа раздался мужской слегка возмущённый кашель, как бы намекающий «Эй, парень, здесь помимо вас ещё люди, уважайте их». Гаша не подозревал, что он на скамейке не один, поэтому вздрогнул. Даже чуть ли не подпрыгнул. Испугался, зато быстро прозрел.
Извините, я
Гаша был на скамейке один. Да, тот человек мог уже уйти. Возможно это он один из тех мужчин, кто сейчас отдаляются отсюда. Но не мог же он так быстро и бесшумно уйти. Даже больше! Гаша расползся по скамейке так, что места для ещё одного просто не могло быть (если только.. для совсем худого взрослого или ребёнка). Гаша подобрал ноги и сел прямо. Глаз опять заболел, пришлось прикрыть его.
«Жжёт можно, вернее давно нужно холодного было приложить. Зачем это кстати делают? Ладно, плевать, делают и делают. Не без повода же?»
Гаша встал и направился домой. От парка не далеко, что удобно. А по пути продают холодный квас. Пить его не было аппетита, зато боль с синяка снимал. Немного, конечно, странно выглядело, как взрослый мужчина в костюме уверенно идёт по улице и всматривается в бутылку, как в подзорную трубу. Его это не смущало. Вернее смутило немного в начале, а потом он посчитал это забавным, как свой недавний побег. На перекрёстке Гаша даже специально посмешил одного мальчика, заодно и его маму, небольшой пародией на пирата или капитана корабля.
Мама потом, правда, возразила, стала объяснять сыну, что так на дороге делать нельзя. «Да, она на самом деле права», признался Гаша.
Быстро Гаша добрался до подъезда во дворе. Дверь там была очень часто на кирпиче, поэтому Гаша легко вошёл внутрь, никого не побеспокоив, и стал подниматься наверх.
А дома, кроме бойкой старушки-хозяйки, никто Гашу не мог ждать. Квартира была четырёхкомнатной, каждая комната сдавалась (кроме комнаты хозяйки), но заселено было только две, считая Гашину. Соседями его была молоденькая пара, собирающаяся скоро жениться. Люди весёлые, активные, и что всегда радует культурные и не шумные. Утром они оба уходили в один вуз, а вечером, а иногда и ночью или на другой день возвращались. Иногда случалось, готовили завтраки и оставляли порции для хозяйки и Гаши. Это был милый жест с их стороны, учитывая то, что с Гашей они почти не общались, даже почти не были знакомы. Обоих звали Лерами. Хозяйке они нравились, хотя сначала, она думала, что не сможет их полюбить так же, как Гашу. Конечно, она всегда ждала оплаты жилья (платил Гаша всегда вовремя, с уважением), но по своему любила Гашу и иногда убирала у него в комнате, также готовила поесть. Но была эта любовь, в случае чего, быстро прерывающейся. Такое бывает, это нормально, и Гаша знал, что чуть что старушка откажется кормить, а может и дверь в дом запереть. Но пока этого ни разу не было.