Эхе-хе, брат, какие мысли ворочаются в твоей голове! Умид-ака задумчиво поджал губы, пожевал их, похлопал веками и тут его осенило: Так отшельники знают! Раньше дервиши ходили по земле, на любой вопрос ответ знали. Святые люди, опять же, жили уединенно, размышляли обо всем, Всевышний за мытарства давал им дар предвидения, а кому и способность лечить людей. Они отказывались от всего мирского, жили на подати людей, страдали от холода, голода. В наше время человек не может так жить. Не должен!
Не должен повторил Сабир Каримович. Сами мы определили, кто что должен, не Всевышний! Его законы в священных книгах прописаны, нет там запрета на свободу. Да ты и сам знаешь
Разговор запал в душу. Сабир Каримович ворочался всю ночь и под утро решил, что должен попробовать жить уединенно, совсем один. Не гостем в доме, а хозяином, пусть даже в палатке, а еще лучше самому построить дом, мазанку, как у Умид-ака, можно и поменьше ему только стены нужны, чтобы прятаться от зноя в жару и от ветра в ночи. Умид-ака, узнав о его решении, только посмотрел с жалостью, даже не стал отговаривать. Странный человек! Что ж, хочет одиночества, пусть уходит, только не прожить одному в пустыне, особенно такому, как он городскому.
Я помогу тебе, сказал только, и перебил возражение: Люди должны помогать друг другу! Мешать твоему одиночеству не буду, но стены поднять помогу. А за водой будешь сюда приходить. Так что место для своего дома ищи не так далеко.
А я присмотрел уже, за барханом, у саксауловой рощи! Сабир Каримович приободрился. Он чувствовал, что на правильном пути! Хоть одну стену построить, осенило его, она тень даст, за ней от ветра можно прятаться. А спать буду в палатке. Зря что ли я ее привез?!
Умид-ака согласился. Стену проще. А то крышу крыть нечем дерево нужно для балок. Где его тут взять? Саксаул и то редкостью стал повырубали на топливо. А что делать? Чем очаг топить?
Завтра место покажешь. На песке не поставить, такыр5 надо найти. И кирпичи не из песка же делать. Так что у бархана не пойдет. Дальше придется. Ну, завтра и посмотрим, где.
Жена Умид-ака только всплеснула руками, узнав об их затее, и укорила мужа:
Вы бы лучше образумили его, а не потакали!
Умид-ака отмахнулся. Словами не образумишь. Пусть поработает, поживет один среди песков, поразмыслит
Период благоденствия в пустыне совсем короткий. Месяц прошел с начала весны, а уже солнце припекает так, что не только человеку черепахе под ним неуютно. Еще неделя-две и все попрячутся в норы, погрузятся в летнюю спячку. Только так можно пережить жару без воды. Зеленый наряд пустыни меняется на глазах. Сначала проплешинами появились новые краски охристые. Их приглушенные тона завоевывали все больше простора и вскоре уже зеленые пятна полыни с белесым налетом на пахучих листьях и стебельках стали последними островками былого праздника возрождения.
Избегая жары, мужчины работали ранним утром и ближе к вечеру, когда жар оседал на песке, а воздух остывал под напором свежего ветра. Умид-ака успевал и за верблюдами присматривать, и глину месить. Сабир Каримович помогал ему во всем. Но не так резво у них все получалось годы давали знать о себе! Но стену они подняли! Осталось обмазку сделать и готово.
Когда солнце поднялось высоко, и работники умыли руки, решив, что пора обедать, на горизонте поднялся столб пыли.
Сабир Каримович приложил руку к глазам.
Не Ухтам едет?
Не-е, возразил Умид-ака, Ухтам приезжает на лошади, она столько пыли не поднимает. Машина это! Пойдем, встретим. Кого это к нам несет?..
Сабир Каримович вдруг забеспокоился. Последний раз к ним приезжал местный участковый. Смотрел на него подозрительно, паспорт вертел и так, и эдак, все записи пролистал от корки до корки. Но что сказать? Гражданин Узбекистана, прописан в Ташкенте, даже выездная виза есть. Регистрация? Да вроде ташкентским не обязательна, но сказал, сам зарегистрирует, переписал данные, сказал, ладно, живи и уехал. Еще что надумал?
Умид-ака, ты, знаешь, кто бы там ни приехал, не говори про мой дом, ладно?
Пастух не сдержал смеха дом!
Ну, это защита от солнца и ветра, а дом мой палатка! отшутился Сабир Каримович.
Ладно, ладно, никому не скажу. Пойдем, а то они раньше нас доберутся.
Еще издали Сабир Каримович узнал свою машину. Сын приехал! Радостная весть! Хоть и наказывал ему не приезжать, но, видно, беспокоится о нем сын, и это приятно. Но улыбка, которую Сабир Каримович приготовил для сына, сползла с его лица, когда он увидел жену и участкового рядом с ней. Они выясняли у жены Умид-ака, где ее муж с постояльцем. Сын первым заметил отца и на его говорящий жест в сторону матери развел руками мол, ничего поделать не мог, пришлось привезти. Жена не узнала его сразу, а когда пригляделась, то покачнулась, хорошо, участковый рядом оказался подхватил за локоть.
Сабир это ты?..
Ничего хорошего ее приглушенный голос не предвещал. Ну, да, похудел плохо это? Хорошо! Загорел? Да, нос облупился, с шеи кожа лоскутами сходит новая нарастет! Оброс немного просто не успел бороду подстричь, а с ней и лучше защита для лица, как и волосы. Одет, как пацан так, не в костюме же глину месить!
Какую глину?.. жена с трудом сглотнула.
Сын подал воды.
Мама, выпейте, у вас голос охрип.
Мать оттолкнула его руку. Голос ее сразу окреп.
Ты же в Турцию поехал! Как здесь оказался? Что ты делаешь здесь?
Сабир пожал плечами, выразительно посмотрел на Умид-ака, ища поддержки.
Верблюдов пасу.
Что?.. Каких верблюдов? Ты с ума сошел?..
Она оглядела стоящих вокруг людей. Они отвели глаза в сторону. Точно! С ума сошел
Сабиржан, дорогой, жена подошла к Сабиру Каримовичу. Знакомый запах ее косметики пощекотал нос. В ее голосе сквозила напряженная ласковость. Так ребенка уговаривают пойти со взрослыми. Ведь взрослые лучше знают, куда и когда нужно ходить. Я все понимаю. Она взяла его под руку. Ты устал. Хотел отдохнуть. Столько лет без отпуска! она поцыкала языком и снова обвела взглядом окружающих. Должны понять, что не просто так человек сюда приехал от усталости! Ну, отдохнул уже. Спасибо этим добрым людям, что приютили. А теперь поедем домой.
Сабир Каримович похлопал ее по руке и спокойно возразил:
Я не поеду.
Жена оторопела.
Как это не поедешь?
У меня здесь дела есть. Как закончу приеду. А вам уже пора. Жарко очень. Тут на всех в тени места не хватит. Видишь мазанка маленькая, все не поместимся.
Какая мазанка?..
Жена Умид-ака, как положено, пригласила гостей в дом, молча, только руками повела заходите, мол. Но Сабир Каримович сжал руку жены покрепче и повел ее к машине, на ходу давая понять сыну, чтобы заводил.
Садись, дорогая, в машине кондиционер, прохладно будет. И поезжайте поскорее, а то и так в Ташкент ночью уже приедете. Садись, садись
Жена под его напором уже почти залезла на заднее сиденье, как вдруг закричала участковому:
Арестуйте его! Вы же видите он не в себе! Его надо в клинику!
Сабир Каримович захлопнул дверцу. Участковый снял фуражку и промокнул влажную макушку носовым платком. Свалились на его голову эти городские. Без визга не могут. И этот хорош. Уж, правда, ехал бы домой.
Уважаемый он хотел было сказать свое слово, но Сабир Каримович открыл переднюю дверь.
Поезжайте вы тоже. Самая жара наступила. А у нас тут все хорошо сами видите! Верблюды в порядке, дом стоит, еда есть, вода есть все хорошо! Да, Умид-ака?
Пастух кивнул, подтверждая все у них хорошо! Сын завел мотор. Участковому ничего не оставалось, как сесть в машину. Не оставаться же здесь без транспорта! Машина тронулась, подняв вихрь пыли. Но и сквозь шум мотора, все услышали упрек жены Сабира Каримовича: «Что ж ты нас позоришь?» Но ее гневное лицо скрылось за пылью, как за вуалью. Сабир Каримович помахал на прощанье и пошел в дом. Обедать пора, да и жара, правда, достала