Было во всем этом что-то такое знакомое до щемящей боли в сердце, которое забилось чуточку быстрее при виде мук совести Абнера. Однажды Тит, связанный, сидел в похожей комнате, где под взглядом мятежного калахатского лорда ежился старший брат. Они договаривались о цене, которую брат все же решил заплатить. И Титу пришлось сделать свой выбор так же, как Абнеру.
Норвол никогда бы не стал убивать невиновного.
Ну разумеется, Абнер захохотал, великий ворон, спаситель с чистыми руками, он не взял бы на себя мою смерть. Ах, ваше величество, какая трагическая случайность! Кронпринца на охоте распотрошил вепрь. Олень продел сквозь его высочество свои рога. Или он сам, напившись, неудачно выпал из седла. Абнер, кривляясь, очень похоже изобразил голос Норвола. К несчастью для моего папаши, мозгов от рождения мне было дано больше, чем ему. Император Небра решил, что дружба принесет ему большую выгоду, чем война. Сегодня ночью вороньи боги спали, и я воспользовался этим сном.
Тит подумал о дочери, которую унесли неизвестно куда. Возможно, к лекарю, а возможно на костер. Он собственноручно отдал девочку Абнеру и тем самым вручил оружие в его окровавленные руки. Тит в упор посмотрел на своего нового короля и нахмурился.
И что дальше? Почему я сижу здесь, а не копчу свои останки на костре вместе со всеми?
Его слова снова вызвали улыбку у Абнера. Он достал платок и утер им лицо, после чего глотнул вина и вздохнул.
Я впервые в Шегеше и, признаться, не в восторге от этого языческого захолустья. Никогда не бывал здесь прежде и желал бы сделать это доброй традицией. Но оставлять завоеванные земли без присмотра не стоит, правда? Я хочу построить новый мир, Дага. Хочу изменить мир наших отцов, и для этого мне нужны хорошие мечники, все, кто принесет мне клятву верности. Они, Абнер указал на теней, уже согласились с предложением. Видишь ли, мертвые короли и князья имеют обыкновение забирать долги с собой в могилы. Живые платят куда охотнее. Да и клятвы всего лишь ветер, сорвавшийся с губ. Боги не уберегут головы на их плечах. Как и твою.
Хочешь купить мою верность? Или запугать?
Улыбка на бледном лице Абнера сделалась еще шире, обнажив окровавленные зубы.
Я же неглупый человек, Дага. Ты честный малый, и таких, как ты, деньгами не купишь. К счастью, у меня имеются доводы посильнее монет например, твоя дочь. Ты уже, конечно, понял, что я буду торговаться за ее счет. Убить не убью, но и увидеть ты ее не сможешь. Мне, знаешь ли, пришлись по душе воины-тахери император любезно одолжил несколько десятков. Но этого слишком мало, чтобы остановить волну ненависти. И совершенно недостаточно, чтобы зачистить все земли. Ты же понимаешь, что моим первым указом станут не помилования? Так вот, Абнер со стуком поставил на стол кубок, Небра предложил мне обучать детей наших детей. Настоящее войско из тахери красота же, ну? Только подумай третья рука! Ее не было ни у одного короля. Конечно, их набирают не в столь юном возрасте, но я могу вырастить твою дочь у себя под носом. Могу вложить в ее голову какие угодно мысли и ты никак этому не помешаешь, потому что к тому времени станешь прахом. Но есть и другой вариант. Если хочешь знать, мне самому он больше по душе.
В горле пересохло, а язык прилип к нёбу, поэтому Тит не сразу смог вымолвить короткое:
Говори.
Я дам тебе семь лет ни больше ни меньше. Семь лет твоя дочь будет жить в тени Горта и только потом отправится к тацианцам. Сам понимаешь, мне малышка нужна как гарант твоего повиновения. Но не переживай там она вырастет умницей и красавицей, тебе на радость.
И убийцей.
Можно подумать, с тобой девочка станет придворной дамой.
Я уже принес клятву воронам. Пусть Норвол мертв, но остальные живы я буду проклят богами, если нарушу свои же обещания.
Абнер посмотрел на него так, будто Тит был несмышленым и капризным ребенком, не желающим понимать мудрость взрослых. А он, король, выступал в роли терпеливой няньки, вынужденной утирать сопливый нос и менять грязные пеленки.
Дага это ведь не родовое имя, а прозвище, так? Ты калахатец, даром что без косы все равно видно. Абнер ухмыльнулся, будто сказал что-то смешное. Что калахатец делает в Шегеше, вдали от своей родины? Не можешь ответить? Ну так я скажу тебе. Подперев голову рукой, новоявленный король продолжил, нарочито растягивая слова, которые, будто ножи, расковыривали застарелые раны на душе Тита: Несколько лет назад в междоусобице, в сражении за лордство и корону, люди топили друг друга в крови. Отец шел на сыновей, сыновья на отцов, а брат на брата. Я тогда был еще дитя, а Стеврон замучился наводить порядки в ваших воинственных землях. И помню я, как один род исчез с лица Калахата. Весь подумай только! и за одну ночь! Замок сгорел, и все кости перемешались так, что никого и не узнать. Зато черепов оказалось на один меньше, чем должно было быть. Как думаешь, почему? Я считаю, клятвы нарушать проще, чем кажется. А у бумаг долгая память, Тит Дага.
Вне себя от злости и страха, Тит вскочил на ноги следом за ним поднялся и Абнер. Он был ниже ростом и все же сильнее за его спиной с клинками наготове стояли три клятвопреступника. «Погоди, горько осадил себя Тит. Вполне возможно, скоро ты к ним присоединишься. К их бесчестной братии». Абнер открыл было рот, но тут дверь распахнулась и на пороге показался щуплый слуга. Лицо его раскраснелось, он размахивал руками от волнения и разевал рот, как выброшенная на берег рыба.
Ваше величество, там Нест принес улов. Пойдите, поглядите сами!
Абнер снял со спинки кресла плащ и торопливо накинул его поверх камзола.
Гарольд, Хед, давайте, за дело.
Полог отодвинули, явив Титу безмятежно лежащую чету воронов. Анели прижимала маленькие ладони к груди, ее черные густые волосы блестели на алых простынях. Порез на горле сочился черной кровью. Руки князя лежали вдоль тела, будто он и не думал сопротивляться послушно открылся врагу, чтобы тот взрезал его грудь и раздвинул ребра. Отсюда Тит не мог видеть нутро Норвола, но представил, как внутри застыли змеиным клубком кишки, и его замутило. Почему не сработал ни один завет? Ответ лежал прямо перед ним, скрывался в пустой груди князя вальравнов там, где когда-то билось его сердце.
Тит отвернулся и встретился взглядом с Абнером. Король коснулся пальцами губ.
Вороны любили приносить жертвы, взывая к своим богам. Но они не одиноки все мы чем-то жертвуем, не так ли? Совесть или ребенок, жизнь или смерть выбирай. Я, со своей стороны, буду рад, если за спиной у меня будет такой человек, как ты. Подумай над моими словами, пока мы будем идти к реке.
На берегу столпились люди. Плотно прижимаясь друг к другу телами, одетыми в грязное тряпье, простолюдины без умолку переговаривались. Издалека они напоминали встревоженный пчелиный рой, и чем громче звучала их речь, тем шире становилась улыбка Абнера. Тит заметил, что многие ему кланялись: некоторые учтиво, другие неуверенно. Люди растерялись, и он растерялся вместе с ними.
Снег подтаял, солнце разогнало тучи и воцарилось на ярко-голубом небе, и Тит ощутил досаду. Разве может быть таким прекрасным день, следующий после кровавой ночи? Боги смеялись ему в лицо. Или спали, как сказал Абнер.
Они осторожно спустились с холма и подошли к зарослям, где на ветру засохшими стеблями тихо шуршал камыш. Он доставал Титу до пояса и все же не мог скрыть прибившийся к нему плот. Нест гневно шумел злился то ли на них, то ли на мертвеца, посмевшего плыть по его бурным водам. И только самому покойнику было все равно босой, он лежал, раскинув в стороны прибитые к бревнам руки, и спокойно смотрел на далекое небо. В груди его торчала стрела там, где полагалось биться сердцу. Ее сестра-близнец подчеркивала смерть, сидя в животе. Красное оперение подсказывало, чьим рукам прежде принадлежали стрелы.