Владик не спал лежал тихонько и улыбался погремушке-подвеске, которая медленно кружилась над ним, но встроенную мелодию не проигрывала, а только пощёлкивала заблокированным механизмом. Эта игрушка не крутится сама по себе, она кнопкой включается. И одновременно с движением начинает играть музыка. А свет в детской оказался выключенным, хотя я всегда оставляю лампу, чтобы ребёнок спросонья не испугался темноты Владик кричать начинает, если ночью просыпается, а в комнате темно. Темноты-то уже сильной не было, потому что летом светает рано, но всё равно что-то не то.
Нефёд, ты издеваешься? негромко проворчала я, решив, что это домовой развлекается подобным образом.
Нефёд не отозвался, а Владик, услышав мой голос, сразу начал пыхтеть и активно сучить ножками и ручками обрадовался, что мама пришла.
Привет, моё солнышко, улыбнулась я и на ощупь определила, что мой ребёнок уже успел не только проснуться, но и справить в ползунки все детские нужды.
Тоже странно он в плане чистоты и сухости очень требовательный. Я месяцев с трёх начала по тональности крика различать, когда дитятко проголодалось, а когда оно требует, чтобы мама немедленно сменила пелёнки. Судя по содержимому ползунков, Владик уже давно должен был возмущённо вопить, а не улыбаться. И соска на полу валяется, а её утрата это вообще катастрофа.
Подняла соску, включила свет и вынула сына из кроватки, чтобы помыть и переодеть. Он со счастливой улыбкой немедленно поймал пальчиками мои волосы и потянул в рот.
Не-не-не, дорогой. Это кака, запротестовала я, отобрала у него прядь и строго нахмурилась. Нельзя каку в рот совать.
Владик удивлённо распахнул глаза, скривился и вознамерился выразить своё недовольство громким криком.
Орать тоже нельзя, быстро сориентировалась я, облизала соску и сунула её сыну в рот.
Соска снова полетела на пол, а Владька всё-таки разревелся. Возле кроватки кто-то тяжело вздохнул, а потом прозвучало:
И ведьма из тебя никакая, и хозяйка, и жена, и мать тоже.
От звука этого знакомого голоса волосы на моей голове выпрямились во всю длину, правый глаз нервно дёрнулся, дар речи на несколько мгновений отнялся, а инстинкт самосохранения заставил прижать ребёнка к себе, в результате чего Владик заорал ещё громче. Утренний сумрак рядом с кроваткой сгустился, и из него материализовалась Белена бледное, полупрозрачное, зыбкое видение.
Ты чего пугливой-то такой сделалась? удивлённо вскинула она светлую полоску брови. Призраков что ли бояться начала?
Т-т-ты Ты же упокоилась! истерично взвизгнула я и попятилась к двери.
Да куда там упокоиться с таким-то грузом грехов на душе? усмехнулась мёртвая ведьма. Ты дитё-то так к себе не жми, а то задушишь. И сраку ему вымой там, поди, уж засохло всё. Давно обделался-то. Второй час уж его развлекаю, чтоб вам поспать дал спокойно хоть немного.
Дверь в детскую распахнулась, и на пороге появился взъерошенный Власов его крик сына разбудил. С реакцией у Анатолия нормально всё на мгновение всего замер, когда призрак Белены увидел. А потом выругался некрасиво, выдернул из моих рук вопящего ребёнка и снова исчез за дверью.
Толя! ринулась я следом, но дверь захлопнулась прямо у меня перед носом.
Я и за ручку дверную дёргала, и кулаками барабанила, и требовала у Белены, чтобы она меня выпустила, но призрак с невозмутимым видом продолжал стоять у кроватки и вращать полупрозрачным пальцем выключенную погремушку. Когда за окном послышался шум двигателя, и листва на деревьях озарилась светом фар, у меня началась настоящая истерика Власов уезжает и увозит моего ребёнка! Хотела было через окно на улицу выскочить, но открыть его тоже не получилось. Разбить стекло нечем головой не рискнула, а тумбочку подняла немного, не удержала и на ногу себе уронила. И Власова не остановила, и сама покалечилась пару пальцев на правой ступне точно сломала. Села на пол, вцепилась в пострадавшую ногу и взвыла не столько от боли, сколько от отчаяния.
Всё, угомонилась? спокойно осведомилась Белена. А теперь меня послушай.
Да пошла ты в Ад! рявкнула я на неё, давясь слезами.
Ещё чего! Я как раз от него и бегу, сообщила она. Перед тобой виновата шибко, прощение заслужить надобно.
Прощение?! возмутилась я. Ты год моей жизни в бесконечный кошмар превратила! Ребёнка моего убить хотела! Меня, Власова! И сейчас опять Уйди, пожалуйста, с глаз моих! Навсегда! Ни видеть тебя не хочу, ни слышать!
А семью сохранить хочешь? Что сын твой с особенным даром родился, знаешь? Кому обжора-домовой служит, ведаешь?
Замолчи! крикнула я, перестала баюкать ногу и зажала руками уши.
Долго так сидела раскачивалась из стороны в сторону, рыдала, себя жалела. Всё пыталась понять, кому я опять на хвост наступила. За что мне снова вот это всё? Успокоилась, когда за окном уже совсем светло стало, а острая боль в сломанных пальцах сменилась пульсирующей, и нога начала распухать. Посмотрела на Белену ненавидящим взглядом и потребовала:
Уйди.
Да никуда я не уйду, нагло заявила она. Давай ногу-то выправлю, а то пальцы вон уже на сливы похожи. А потом потолкуем спокойно. Тебе всё одно придётся меня выслушать, ежели хочешь дитё своё от большой беды уберечь.
Страшнее тебя я беды не знаю, огрызнулась я злобно. Чего тебе на том свете спокойно не живётся? Мало крови моей попила, так теперь на ребёнка глаз положила? И как удачно появилась-то! Аккурат в разгар сезона новых неприятностей! А может, ты все эти неприятности и организовала, а?
Белена наконец-то перестала крутить погремушку, склонила призрачную голову к плечу и посмотрела на меня сочувственно.
Ты ж вроде на ногу тумбочку-то уронила, а не на башку свою дурную. Говорю же, что с добром пришла, а не с дурными намерениями.
Ты?! С добром?! А я такая наивная, что сразу же тебе поверила, да?
Так мы обменивались любезностями ещё минут двадцать. За это время я успела не только вылить на голову бывшей подруги тонну гадостей, но и подняться с пола, допрыгать на здоровой ноге до двери, и ещё раз попытаться выйти. Так старательно пыталась, что оторвала дверную ручку, не устояла на ноге, грохнулась и к имеющимся увечьям заполучила ещё и ушибленный локоть. Белене этот цирк со злым клоуном, видимо, надоел парой простеньких заклятий она меня обездвижила и заткнула мне рот, после чего, громко сетуя на несносность некоторых представителей рода человеческого, приступила к исцелению моих травм. Ушибы это ерунда, а вот вправлять и сращивать сломанные косточки больно. Я бы заорала, да только голос у меня отняли.
Ну вот и всё. Как новенькая, с довольным видом осмотрела ведьма результат своих усилий. А теперь слушай меня внимательно, дурочка бесноватая. Правду ты знаешь, да не всю. Да, я ложью тебя окружила. Да, смерти тебе и ребёнку твоему желала. О себе пеклась, ни с чем и ни с кем не считаясь. Посмертия долгого хотела, а не упокоения. Слов, Пелагеей мне в лицо брошенных, боялась. Много зла тебе и другим причинила. Каяться не буду, потому как ещё раз всё то же самое сделала бы, если б остался хотя бы мизерный шанс покоя вечного избежать. Нет у меня такого шанса теперь, но есть выбор в Ад отправиться, куда ты меня так яростно посылаешь, и там за грехи свои вечную муку нести, или прощение у тебя вымолить, чтоб душу очистить. Сама понимаешь, вечных мук мне не хочется.
Она говорила, а я слушала, потому что сопротивляться и спорить не было возможности тело путами колдовскими спелёнато, рот заклятием немоты заткнут. Глазами только вращать могла, выразительно демонстрируя своё отношение к тому, что слышу.
Оригинальный она выбрала способ прощение у меня вымаливать без приглашения в дом мой заявилась, напугала, мужа остановить не позволила, обездвижила Да ещё и в том призналась, что вины за за всё в прошлом и нынешнем содеянное не испытывает. О каком прощении в таком случае вообще может речь идти? Ей, видите ли, в Ад не хочется. А мне-то какое до этого дело? Нагрешила отвечай по заслугам. Так ведь нет же! Она опять свою проблему моей сделать вознамерилась!