Как только он вошел, официанты и другие служители в униформе, выстроившиеся за стойкой из дерева и латуни, обернулись к нему, готовые услужить. Но едва они разглядели, какой у посетителя потрепанный вид, как их улыбки погасли.
Несколько клиентов, так же как Джербер, нашли приют среди ароматов старых вин и звуков классической музыки. Не обратив на него никакого внимания, они продолжали болтать, потягивая коктейли с вермутом из хрустальных бокалов и слушая скрипичный квартет, исполнявший «Зиму» Вивальди.
Пользуясь тем, что остается невидимым, Джербер погрузился в атмосферу места, застывшего во времени, и по черным и белым плиткам пола направился в зал с высоким потолком и белыми люстрами-полусферами, похожими на огромные глазные яблоки.
Переходя от столика к столику, он остановился перед тем, на котором лежали старинные карманные часы в золотом корпусе; они крепились к цепочке, что заканчивалась в руке элегантного господина семидесяти лет, катавшего во рту незажженную сигарету с анисовой отдушкой.
Добрый вечер, доктор, поздоровался тот, хотя они никогда раньше не встречались. Прошу вас, пригласил он, указывая на свободное место напротив.
Старик убрал часы со стола и положил их в карман. Джербер снял промокший плащ и повесил его на спинку кресла, потом уселся сам. Он продрог до костей.
Калиндри, представился старик, назвав только фамилию. Выпьете что-нибудь? поднял он руку, подзывая официанта. Себе он уже заказал негрони.
Нет, благодарю, остановил его психолог.
Тот не стал настаивать:
Как вам будет угодно.
После исследования полного опасностей разума маленького Томми, встречи с грустной финской девушкой и ее рассказа об Эве и ее воображаемом дружке Джербер хотел только одного: поскорее покончить с делом и вернуться домой.
Как я вам уже говорил по телефону, синьор Калиндри, ваш номер мне дали знакомые из суда по делам несовершеннолетних. Детский психолог, которого туда больше не приглашали, все-таки сохранил кое-какие связи.
Что именно вам сообщили обо мне?
Что в прошлом вы работали в органах правопорядка, что вы достойны доверия и что у вас нет офиса, заключил Джербер, обводя рукой зал.
Калиндри улыбнулся:
Скажем так: я предпочитаю, чтобы мои дела всегда были в движении.
Поздравляю, у вас получается скрывать свое существование от посторонних глаз.
Главное правило в моем ремесле, иначе я занялся бы чем-то другим.
А что вы знаете обо мне? решил Джербер испытать и его тоже. Полагаю, вы собрали информацию, прежде чем встречаться со мной.
Вы в разводе, ваша бывшая жена Сильвия живет в Ливорно с вашим общим сыном Марко и скоро снова выйдет замуж.
Джербер все это прекрасно знал, но скупые сведения, услышанные из чужих уст, причинили боль. Укол в самое сердце, необъяснимый с клинической точки зрения; только разведенные отцы могут это понять.
Калиндри продолжал:
Вы унаследовали дело вашего отца, который умер семь лет назад. Мать вы потеряли в возрасте двух лет.
Это общеизвестные факты, сказал Джербер, желая подчеркнуть, что их нетрудно было добыть.
Даже не поморщившись, старик вынул сигарету изо рта и отхлебнул негрони. Потом снова поставил бокал на столик.
Я редко беру новых клиентов, уточнил он. Работаю только с постоянными компании или адвокатские конторы. Казалось, он ищет предлог, чтобы отказаться от поручения. По телефону вы намекнули на слежку. Дело деликатное, длительное. По опыту знаю: тот, кто просит о такого рода услуге, ожидает почти немедленных результатов. Вот почему я обычно предупреждаю если у клиента мало времени или недостаточно денег, лучше сразу отступиться.
Я не стану жаловаться, даже если результатов не будет, пообещал психолог. Знаю: вам сказали, что я человек терпеливый, потому-то вы и согласились на встречу. И наверняка поняли, что, раз я обращаюсь к вам, у меня нет иного выбора.
Старик пристально вгляделся в него, то ли изучая, то ли пытаясь понять, можно ли доверять такому клиенту.
За кем я должен следить? спросил он.
За мной.
Быстрый ответ Джербера сбил сыщика с толку.
За вами, повторил он без тени вопроса, просто чтобы показать, насколько ошеломлен.
Вот именно, откликнулся Джербер. Не обязательно все время ходить за мной следом, уточнил он. Я укажу вам места, где обычно бываю, и мы будем время от времени договариваться о встречах. Можете начать с наблюдения за моим кабинетом.
Задание необычное, отметил Калиндри, не теряя присутствия духа.
Но было видно, что он недоумевает, и это требовало адекватного объяснения.
Около двух лет назад я проводил лечение женщины, признался психолог.
Разве вас не зовут «улестителем детей»? удивился сыщик.
Зовут, подтвердил Джербер. То был первый и последний раз, когда я лечил взрослую.
Как так вышло, что вы взялись за этот случай?
Хотел помочь девочке, которая обитала в ней, попробовал Джербер упростить ситуацию, хотя в действительности все было гораздо сложнее. Та девочка, запертая в ее разуме, проявляла себя только под гипнозом.
Хорошо, продолжайте. Сыщик помахал рукой, словно извиняясь за то, что прервал собеседника.
Ее зовут Ханна Холл. Это имя постоянно витало в его мыслях, но, произнеся его вслух, Джербер вдруг испугался, будто сказал что-то запретное. Он, однако, попытался преодолеть это ощущение. Ханна прилетела во Флоренцию из Австралии, чтобы прояснить один эпизод из своего детства. Я был уверен, что у меня получится излечить ее, но, сам того не замечая, утратил контроль А этого нельзя допускать, особенно в моей профессии.
В моей это тоже довольно рискованно, заметил Калиндри.
Роли поменялись, продолжал доктор. Вдруг получилось так, что она стала изучать меня.
Старик поднял бровь, может быть задаваясь вопросом, как такое вообще могло случиться.
Проблема в том, что пациентка исчезла до того, как мы закончили курс терапии. И унесла с собой уйму секретов, подумал Джербер про себя.
Простите, доктор, но как это связано с тем, что я должен следить за вами?
Джербер глубоко вздохнул.
Я вижу Ханну повсюду, признался он. Ее отражение в витрине. Фигуру в группе туристов, переходящих улицу. Лицо в толпе. (Первые проявления совпали с психической травмой, настоящим крушением, каким закончился случай сказочника.) Я не успеваю хорошенько рассмотреть ее, и остаются сомнения: возможно, это игры разума, своего рода галлюцинации. Джербер в смущении потупил взгляд.
Стало быть, я должен следить за вами, чтобы выяснить, существует ли эта Ханна Холл в реальности, или она всего лишь плод вашего воображения.
Джербер кивнул. Он решил нанять частного сыщика, чтобы хоть как-то поправить свое бытие. Может, даже получится снова привлечь пациентов и вернуть себе прежнюю жизнь. Синьор Б. всегда говорил, что признать наличие проблемы значит сделать первый шаг к ее разрешению. Но истина заключалась в том, что человек, сейчас сидевший напротив, заключал в себе единственную возможность выяснить, не сходит ли Джербер с ума.
Не легче ли найти эту женщину? спросил сыщик. Если она иностранка и вернулась во Флоренцию, ее будет нетрудно обнаружить.
Нет, встревожился Джербер. Я не хочу знать, в городе она или где-то еще. Сама мысль была для доктора нестерпима, ибо это означало бы, что он хочет ее найти. Мне просто нужно знать, не подвергся ли я наваждению. А чтобы вылечиться от наваждения, никогда не следует ему потворствовать.
Он не стал добавлять, что пациентка владеет информацией о его прошлом, а сам он не уверен, что хочет видеть, как выходят на поверхность давно погребенные тайны. И никогда не признался бы, что испытывает какие-то чувства к Ханне Холл. Не просто механизм переноса, возникший между лечащим врачом и пациенткой. И не влюбленность, которая со временем угасает сама собой.