Думаю, кто-то предупредил тебя, что я сегодня приеду, продолжал Джербер.
Эва всего лишь кивнула.
Джербер воспринял это как поощрение к дальнейшей беседе.
Кто говорил с тобой обо мне Майя? спросил он в надежде, что беседа завяжется.
Никакой реакции.
Значит, синьора Ваннини, заключил доктор.
На этот раз Эва еле заметно покачала головой и резко прервала песенку. В комнате воцарилась тишина.
Хочешь заставить меня поверить, что это был твой невидимый дружок, подумал психолог. Хитрый ход: сразу заявить о его реальности, размышлял он. Следовало ей подыграть, но действовать нужно осмотрительно.
Если ты ждала меня, то знаешь, зачем я пришел, заявил доктор, давая понять, что ему безразлично, кто предупредил девочку.
Джербер решил не упоминать о воображаемом друге. Пусть Эва первая заговорит о нем.
Ты ведь не будешь возражать, если во время разговора я буду делать записи, сказал он с утвердительной интонацией, вынимая из кармана плаща чистый блокнот в черной обложке и неизменную авторучку.
На этот раз девочка обернулась и пристально взглянула на него. У нее была очень светлая кожа, только губы красные. Светлые брови и ресницы обрамляли глубоко запавшие глаза, будто подернутые тонким слоем льда.
Она словно явилась из прошлых веков.
Он не хочет, еле слышно проговорила девочка, сотканная из лунного света.
Ошеломленный тем, как она выглядит, Джербер не сразу понял, что речь идет о мальчике, созданном ее воображением. Спорить он не стал и положил ручку и блокнот на пол.
Мне уйти? спросил доктор, надеясь, что ответ будет отрицательный.
Эва покачала головой:
Он говорит, ты можешь остаться.
Раз уж она сама заговорила о дружке, психолог решил попытаться.
Он сейчас с нами?
Девочка с минуту помедлила. Потом подняла руку и указала на что-то за спиной Джербера.
Прекрасно зная, что все это выдумки, психолог все равно как-то оробел и не сразу обернулся, чтобы проверить.
У стены, подле большого белого шкафа, стояло кресло с подлокотниками. Погруженное в полутьму. Пустое.
Ты просто знаешь, где он находится, или можешь его видеть? спросил Джербер, глядя в том направлении. Майя что-то говорила о голосах.
Я его слышу, и все, отвечала девочка.
Очень удобно, подумал Джербер, не придется его описывать. Он отвел взгляд от кресла, решив его игнорировать. Снова повернулся к Эве.
Почему ты его слышишь, а другие нет? Ты об этом задумывалась?
Если ты нам не веришь, он не будет говорить с тобой.
Реплика Эвы озадачила Джербера: его всегда поражала способность детей к манипуляциям.
Когда ты услышала его в первый раз? Можешь вспомнить?
Эва ответила, не задумываясь:
Как-то летом, но я тогда была еще маленькая.
Расскажешь, как это было?
Он открыл мне секрет.
Что за секрет?
Сказал, куда закатился мячик. А я его искала несколько дней.
Майя, вспомнил Джербер, говорила, что у нее пропали не особо ценные личные вещи: коралловые бусы, помада, как-то раз одна теннисная туфля.
Думаешь, это он забрал твой мячик?
Похоже, девочка согласилась с таким предположением.
Он такой противный.
Шизофреники клептоманы, напомнил себе Джербер. Их ложные ипостаси склонны забирать то одно, то другое и возвращать на место, доказывая всем, что они реальны.
И ты никому не сказала, что познакомилась с новым дружком?
Девочка покачала головой:
Потому что он ушел. Но потом то и дело возвращался.
Хочешь сказать, возвращался время от времени все эти годы?
Эва с готовностью кивнула: да, доктор не ошибся.
Стало быть, время от времени появлялся его голос, потом ты вдруг переставала его слышать. Я правильно понял?
Да Но в этот раз он говорит, что хочет остаться.
Эва положила куклу, которую баюкала. В эту секунду Джербер разглядел синяк на ее запястье. Не следовало пока намекать на агрессивный характер воображаемого друга. Всему свое время: нужно двигаться вперед постепенно.
Говорят, ты не знаешь, как его зовут.
Я спрашивала, но он, наверное, не хочет мне говорить.
Но ты зато можешь спросить, как он выглядит, бросил Джербер пробный шар, пытаясь приблизиться к сути вопроса.
Эва устремила взгляд на что-то за его спиной. Психолог не стал оборачиваться: он знал, что девочка смотрит на кресло. По выражению ее лица можно было судить, что она внимательно слушает.
Будто получает от кого-то инструкции, подумал Джербер.
Он не согласен, сказала Эва, снова обращаясь к доктору. Он говорит, что покажется, когда наступит нужный момент.
«Какой такой момент?» спросил себя Джербер. Но решил не углубляться.
Нельзя ли нам хотя бы узнать, сколько ему лет?
Та же сцена, что и прежде, но на этот раз Эва ответила:
Он не такой, как другие дети. Он совсем не растет. В голосе девочки слышалась нотка удивления. Ему навсегда пять лет.
В голову Джербера снова закралась мысль о Дзено Дзанусси, хотя он и поклялся себе напрочь исключить его из беседы.
Снова синхроничность. Очередное проклятое совпадение.
Хочу поблагодарить тебя за это, заявил он, нашарив в кармане письмо, полученное от Майи. Аримо, прочел Джербер. Где ты выучила это слово?
Девочка взглянула на него искоса, будто вопрос ее насторожил, и убежденно проговорила:
Письмо писала не я.
Джербер не понимал, куда она клонит.
Но Майя сказала, что ты дала ей письмо
Я только передала, подтвердила Эва и умолкла.
Воображаемые дети не пишут настоящих писем, хотел бы он возразить: очередная выдумка вывела психолога из себя. Но нужно оставаться в игре не он диктует правила, во всяком случае пока. Джербер положил письмо обратно в карман и задумался над следующим ходом. И вдруг задал совершенно несуразный вопрос:
Может быть, твой друг скажет, как он одет?
На мгновение перед его глазами мелькнула картина того июльского воскресного дня. Последний раз, когда он видел юного Батигола в саду виллы в Порто-Эрколе, на нем была футболка цветов «Фьорентины», а на спине номер его кумира, девятка.
Эва вновь стала советоваться с кем-то сидящим в кресле и через какое-то время, которое Джерберу показалось бесконечным, заявила:
Он сказал, у него ее больше нет.
Чего нет? спросил психолог чуть дрогнувшим голосом.
Девочка пожала плечами:
Не знаю. Он сказал только это.
Какая-то бессмыслица, но сердце у Пьетро Джербера бешено застучало, он был сражен наповал. Но ни в коем случае не мог допустить, чтобы Эва это заметила. Было бы непростительной ошибкой позволить девочке догадаться о том, как сильно может она затронуть его чувства. Он выждал несколько секунд, чтобы успокоиться, и наконец решился:
Спроси, будет ли он говорить со мной.
Девочка передала просьбу.
Да, он согласен.
Хорошо, кивнул Джербер, поднимаясь с пола, где сидел в неудобной позе со скрещенными ногами. Завтра я вернусь, и мы поиграем в одну игру.
В какую игру? заинтересовалась Эва.
Тебе понравится, заверил ее гипнотизер. В нее играют, пока спят.
8
К половине седьмого вечера синьора Ваннини уже вернулась в Сан-Джиминьяно, а Майя настояла на том, чтобы проводить доктора до машины, надеялась узнать, как все прошло с Эвой.
Это вы сообщили девочке о том, что я сегодня приеду? спросил Джербер.
Да, я.
Как по-вашему, она удивилась?
По правде говоря, никогда не угадаешь, что у нее на уме.
Именно так, он сам это испытал совсем недавно.
Он распрощался, а девушка осталась стоять на площадке, наблюдая, как «дефендер» удаляется от имения Онельи Кателани. Джербер разглядел ее в зеркале заднего вида: замерзшие руки сцеплены на животе, лицо напряженное. Захотелось вернуться, согреть ее в объятиях, успокоить.
В огромном доме за спиной Майи было темно. Ее ждала еще одна ночь наедине со странной девочкой, как будто спустившейся с Луны.
Джербер пока не понял, какова роль девушки в этой истории, а главное, не мог уразуметь, почему она соглашается здесь оставаться. Она Эве не родня и знакома с девочкой всего несколько месяцев; что мешает ей уехать, передав работу и связанные с ней неудобства другой au pair? Что ее связывает с этим местом и с этой девочкой?