Я подняла затуманенный взгляд на женщину среднего возраста. В одной руке она держала маленький терракотовый горшок, а в другой закрытый зонт, и, похоже, растерялась, обнаружив меня сидящей на полу в углу, с телефоном, хотя по моей униформе было ясно, что я сотрудница центра и должна работать. Я уставилась на нее в ответ, быстро вычислив, к какому типу клиентов она относится посетители среднего возраста и среднего класса, которые частенько заглядывали к нам в такие дни недели. Из тех, чей муж зарабатывает достаточно денег, чтобы они мотались по садовым центрам в середине рабочего дня, покупая лишнюю герань или ненужное приспособление, а потом встречались с подругой за ланчем в примыкающем кафе.
Эй? Вы меня слышите?
Женщина все еще склонялась ко мне, и выражение ее лица вероятно, реакция на отрешенное выражение моего выдавало опасения, что я в какой-то мере безумна. Одна ее рука бессознательно потянулась к сумочке, словно я могла вдруг вцепиться в нее и выбежать за дверь.
Я вас слышу, сказала я не так вежливо, как следовало сотруднику. Но в тот момент я не могла сосредоточиться на ней. Мне было необходимо вернуться к своему телефону. Убедиться, что моя находка реальна, а не плод воображения. Я чувствовала гладкость зажатого в руке корпуса и, вставая, поднесла его ближе.
Что ж, хорошо, я просто хотела проверить. В таком случае у меня есть вопрос, с которым вы могли бы помочь. Несколько недель назад у вас продавались маленькие украшения с пальмами, в которые можно ставить маленькие свечи, и я купила одно, а Отис, мой лабрадор, баловался и уронил его. И я хотела купить другое, только вижу, что стенд убрали
Я старалась не шевелиться, пока она рассказывала мне все это, хотя и чувствовала, что меня слегка шатает.
Да, это был летний стенд. Сейчас мы выставляем рождественский декор, так что
Лицо женщины осталось пустым.
Рождественский?
Я кивнула:
Да, рождественский.
Я опустила глаза на экран телефона. Еще больше часа до того, как я смогу уйти домой. Как же я ненавидела быть привязанной к посменной работе. Мне хотелось вновь быть свободной. Хозяйкой самой себе. Делать, что хочу. Идти, куда хочу. А не отмечать время прихода и ухода, помнить об уважении к боссу, которому я еще и плачу за аренду. Уже много месяцев я чувствовала себя в ловушке, и теперь эта глупая женщина портила то, что должно было стать важным поворотным моментом в жизни, поднимая все на поверхность. Все раздражение, всю злость, всю боль.
Извините, но сейчас август, сказала она, глядя на меня, как на инопланетянку. Я правда думаю, что еще рано беспокоиться о Рождестве.
В другое время я бы с ней согласилась, но в этот день говорить мне такое было ошибкой. Меня потряхивало и бросало в жар, я огляделась по сторонам, высматривая, смогу ли перепоручить ее кому-то другому, но увидела только Рут, которая в другом конце здания, в отделе для животных, помогала пожилому мужчине выбирать поводок для собаки.
Ау? сказала женщина. Я вас утомляю?
Это меня и взорвало. «Я вас утомляю?» Серьезно, она сама напросилась.
Да, вы меня утомляете. На самом деле, меня утомляет все это, я обвела рукой вокруг. И, если быть честной, не все могут позволить себе закупаться к Рождеству в декабре, потратив на это несколько дней и загрузив большой кучей в свой «Рендж Ровер». Некоторым приходится растягивать расходы, потому что они живут от зарплаты до чертовой зарплаты без всякой надежды на кредит. Так что в следующий раз, когда увидите в продаже рождественские открытки, шоколад или украшения слишком рано для себя, просто подумайте: «Что ж, по крайней мере мне достаточно повезло, что не приходится копить пенни на гребаных «Героев» от «Кедбери».
К концу тирады я слегка задыхалась. Женщина выглядела ошарашенной. Секунды растянулись в вечность. Дождь стучал по стеклянному потолку над нами. А когда мои слова наконец дошли до нее, она ухватилась за единственное, к чему прибегают ей подобные.
Я хотела бы подать жалобу.
Я стояла неподвижно, глядя на нее и стараясь успокоить дыхание. Через несколько секунд она продолжила:
Назовите свое имя. Оно понадобится мне при разговоре с вашим руководителем. Не могли бы вы позвать его? Я хочу подать жалобу прямо сейчас.
Ее предположение, что мой руководитель мужчина, взбесило меня еще больше. Но я не успела ответить резкостью, как за спиной раздалось:
Нет необходимости посылать за мной. Я здесь.
В обычно мягком голосе Аллена, моего менеджера, слышалась твердость. Более директорская, чем обычно.
Рейчел, пожалуйста, подожди меня в кабинете. Я скоро приду.
Я не смотрела на него. Не могла. Мне было неловко, и я злилась и на женщину, и на себя. Я вышла через двери справа от меня и зашла в его маленький кабинет. Только сев на один из неудобных пластиковых стульев, я разблокировала телефон и снова уставилась на фото, с которого все началось.
Его фото.
И я знала: ничего из того, что может сделать Аллен никакой выговор, дисциплинарное взыскание или увольнение, не сравнится со сногсшибательной мощью этого фото. С этого дня все остальное в моей жизни стало фоновым шумом. Шумом, который надо выключить, чтобы начать с нуля и заново настроить свою жизнь с одной ясной целью в уме.
Стоило Аллену войти и опустить свое грузное тело за стол, я приняла решение.
Я хотела бы написать заявление. Я увольняюсь.
Он распахнул глаза:
Рейчел, я не знаю, что происходит, но в чем бы ни было дело
Ни в чем. Я хочу уволиться. И из комнаты я тоже съезжаю.
Он выглядел еще более озадаченным.
Но куда ты собираешься?
Я набрала воздуха в грудь и твердо произнесла:
В Лондон. Я переезжаю в Лондон.
Глава 3
Рейчел
За двенадцать месяцев до
Меньше, чем через час я освободила квартиру. Ровно столько мне потребовалось, чтобы уложить свои основные вещи в чемодан и рюкзак. Остальное отправилось в переработку. Продукты и неоткрытую бутылку обезжиренного молока я оставила у двери Аллена. Он не сердился, а скорее был озадачен моим стремительным отъездом, и вообще был хорошим человеком, так что я подумала, пусть пользуется.
На такси я доехала до папиного дома нашего старого дома и перетащила свои пожитки с тротуара к двери. Мне не терпелось войти и заняться поисками.
Что случилось? спросил папа, стоило мне войти в дверь.
Привет, пап, сказала я. Я побуду у тебя несколько ночей, пока найду жилье. Хорошо?
Он таращился на меня с открытым ртом, пока я затаскивала вещи наверх.
Но но я не понимаю. Ты же говорила, что тебе очень удобно в квартире над домом твоего менеджера?
Я запыхалась от усилий, а папа так и стоял у подножия лестницы, тараща глаза, слишком обалдевший от ситуации, чтобы подумать помочь мне.
Не сложилось. И вообще, «квартира» слишком громко сказано, и она над гаражом, а не над домом. Так будет лучше.
В конце концов папа ушел, сказав, что купит нам на ужин рыбу с картошкой фри. Крикнув «спасибо», я достала из сумки ноутбук и подключила его к розетке на стене, затем проделала то же самое с телефонным проводом. Села за письменный стол, за которым двадцать лет назад писала свои школьные эссе, и вошла в «Инстаграм» через браузер на ноутбуке. Имя пользователя я вспомнила без проблем оно было выжжено у меня в мозгу с первого взгляда. Я просматривала снимок за снимком, изучая каждый кадр, каждый яркий, золотистый квадрат, снятый с единственной целью показать идеальную жизнь. Его идеальную жизнь. Их идеальную жизнь. Через двадцать пять минут я услышала, как открылась входная дверь, это папа вернулся из магазина.
Это я, крикнул он.
«Кто же еще?» подумала я. Все остальные мертвы.
Через пять минут он крикнул снизу, что ужин готов. Я не возражала. Я выяснила то, что мне было нужно. Все было на виду.