Если и Бадри ощущал всем естеством себя неудачником, то окружающие на базе думали о нём совершенно иначе. В свой адрес он часто слышал похвалу и восхищение; и безусловно, это его заряжало. Это мотивировало измениться; подталкивало стать таким в реальной жизни: быть, а не казаться. Бад ежедневно посещал площадку вблизи гаражей, на которой (по инициативе начальника базы) были сварены самодельные турник и брусья. Потому его знали, как спортивного, постоянного и улыбчивого паренька. Этим он и вызывал к себе некое уважение среди местных рабочих.
В кофте и серых штанах с лямками спортсмен-любитель выглядел обычным парнем незнакомым с миром спорта; однако стоило ему оголить торс, картина мигом менялась: пропорциональные трапеции, вздутая и подчёркнутая грудь, рельефные плечи, массивные широчайшие спины, четыре (словно выгравированных) кубика пресса. Всё это говорило о многолетних тренировках, интенсивных кардионагрузках и, наверняка, всякого рода различных диетах. Разумеется, Бадри нельзя было назвать эталоном фитнеса, а тем более бодибилдинга; но
учитывая, что я наработал рельеф собственным весом, это неплохое достижение.
Мезоморф идеальный тип телосложения для бодибилдинга, любил хвастаться Бадри.
Эй, Джон, как дела? выкрикнул Рони. Он проходил мимо неподалёку, исполняя обязанности помощника начальника охраны. («Джон» это Джон Рэмбо. Сотрудник базы называл так Бадри с тех пор, когда увидел его впервые без футболки на площадке возле гаражей.)
Маленький афроамериканец шёл уверенно, твёрдо придерживаясь прямой осанки. Спортсмен-любитель молча поднял руку, продержав её в воздухе секунды четыре, в знак взаимного уважения. Между ними были тёплые отношения. Тот уважал Бада, и даже порой обращался к нему на «вы», таким образом вгоняя его в малый ступор. Ещё бы: знали они друг друга не один день, более того, Рони был старше Бада на пятнадцать лет; но при этом всё равно умудрялся иногда обращаться на «вы». Ну, конечно же, Бадри было чертовски приятно это слышать.
Оголил вспотевшие руки и засунул перчатки в карман. В следующий миг набирал свою мать по телефону.
Гудки
Привет, улыбнулся Бадри, присаживаясь на широкую скамью рядом с турником. Ждал ответа, слушая гудки, недолго.
Привет, сынок, нежно ответила Роза на входящий звонок. Как твои дела?
Всё в порядке, выразился парень вот так, хотя было не совсем так. Впрочем, он не хотел делиться тем, как каждый вечер испытывает апатию и депрессию (особенно в последнее время), и что он подумывает наложить на себя руки, но не делает этого из-за того, что боится попасть в ад. Не отвлекаю?
Нет. Что ты! возразил мягко женский голос. Как работа? Наверное, сильно устаёшь, бедный, последовала забота от матери.
Терпимо, мам. В мозгу снова мелькнула мысль о смене профессии, но Бадри воздержался сказать это вслух. Да достала меня эта работа!
С твоей-то поясницей? скептически отреагировала Роза. В трубке раздалось лёгкое покашливание.
Мама, сейчас мне уже лучше. Тренируюсь иногда. И чувствую себя замечательно, сказал правду Бад. Ты простыла?
Нет, отрезала Роза, как отрезают розы в саду. Этот кашель у меня уже давно. Наверное, аллергия. Я не знаю. Но врач сказал, что с лёгкими у меня всё в порядке.
Ты была у врача? удивился сын, задав риторический вопрос.
Да. На прошлой неделе, прочистила горло женщина. Но ты не переживай. Я же говорю, что ничего серьёзного, уверила мать сына, но тот не совсем поверил.
Слава Богу, вздохнул Бадри.
Слава Богу, продублировала душевно Роза, затем заботливо добавила: Ты там всё равно поосторожнее, сынок. Работёнка-то у тебя нелёгкая.
Знаю, мама. Но деваться некуда. Надо работать; как-то выживать в большом городе, ухмыльнулся Бадри, а тем временем, ему на колено запрыгнул серенький кузнечик. Он хотел до него дотронуться, но едва ли успел коснуться пальцем маленькое создание, как оно тут же взмыло вверх, и потерялось где-то там в ближайшей траве.
Ну да. Конечно, сынок. Понимаю, с участием согласилась женщина.
На линии образовалась пауза такая же пауза, которая обычно возникает между парнем и девушкой, когда им вдруг нечего друг другу сказать; но в данном случае не было какой-либо неловкости, которая всегда сопровождает молчание двух недавно познакомившихся воркующих людей.
Мне снился сегодня твой отец, нарушила молчанье мама.
И о чём был сон? поинтересовался сынок.
Птички чирикали. Бадри поморщился на солнце.
Он был таким счастливым, начала Роза. Я никогда при жизни его таким не видела. В голосе женщины были счастье и грусть, гармонично идущие рука об руку. Он что-то мне рассказывал, а главное ещё с таким энтузиазмом. Такой счастливый был, что аж светился весь: румянец такой, щёки припухлые. Как думаешь, это хороший знак? Он в раю?
Я не знаю, мам, замешкался Бадри с ответом. Никто не знает, что на том свете нас ждёт. Но, думаю, если снятся такие сны, значит это хороший знак.
Я тоже так подумала, коротко подметила Роза.
Я молюсь за него, мама. Каждый день, последовало благое слово от Бадри.
Женщина помолчала немного, затем снова замолвила о том же:
Сынок, он был таким счастливым. Было заметно по голосу как она улыбалась. Понимаешь, вот прям аж светился весь! радостный такой, словно не тот человек, которого я знала при жизни, делилась впечатлениями Роза и дивилась сну. Альберт всё-таки в раю, с надеждой надеялась она в мыслях.
Бадри почувствовал, как начинают влажнеть глаза («Ох уж эта сентиментальность!»), и сделал позитивный манёвр.
Д-а-а, протянул он. Папа был жёстким человеком, и тихонько хихикнул.
Зато был порядок, сынок. Зато был порядок, повторил женский голос два раза.
Тотальный порядок! подчеркнул Бадри, улыбнувшись. Мысли всплыли сами по себе, и он увидел синюю дверь их дома в тихой гавани (в деревне), а затем папу, который выходит на крыльцо, держа за ухо его старшего брата.
Между тем голос на линии:
в гараже всё по местам, машина на ходу. Во дворе и в огороде всегда был порядок. А сейчас Роза покашляла и добавила: Скотина раньше была в конце-то концов. Не нужно было в этих минимаркетах шлындать в поисках сыра и молока. Бадри, всё своё же было. Какая-никакая экономия. А сейчас что? Сейчас что? На старость лет стала вдовой, а ещё старший сын «праздники» устраивает
А Сид, мам? Что он? упомянул Бад брата. Ты же говорила, что он всё делает по дому. Разве нет? Твои слова; не мои. Хех! и душевно улыбнулся.
Да, конечно, поспешила подтвердить Роза. Он помогает. Я ничего не имею против. Ильгам хозяйственный, работящий. Старается
Мать резко замолчала. Бадри заметил некую недосказанность.
Мам? аккуратен был сын после того, как услышал тихий всхлип.
Спустя несколько секунд.
Почему он нас оставил? Почему, сынок? Почему всё так не справедливо? За что? скорбела вдова об утрате мужа.
Бадри пожалел, что заговорил об Ильгаме.
Твой отец был ещё так молод, продолжала Роза (58 лет это ещё не старость!). Жить да жить. Не курил. Не пил. Спортом занимался. Строго следил за питанием. И заболел. Я не понимаю. Как?.. Наверное, всегда так в жизни было и будет, сынок, что хорошие люди уходят рано, а плохие живут долго. Это так не справедливо, Бадри. Ну почему именно сейчас? Она заплакала.
Когда печалится родной человек а особенно мама, сердце невольно сжимается. Бадри нечего было сказать. В такие моменты он терялся, ведь не каждый день слышишь, как плачет родная мать. Бад прекрасно понимал, что она просто хотела выговориться, ведь ей попросту некому было излить душу, кроме него.
Роза была сильной женщиной. За три года она потеряла брата, маму и мужа. Это её не сломило. Она продолжала жить: так же занималась бытовыми делами, общалась любезно с соседями, ходила по минимаркетам, готовила различные супы, пекла вкусные булочки и делала изумительное мясное рагу. Так же, как и раньше, безумно хотела внуков. Всё было именно так. Именно так только на поверхности! Однако внутри глубоко на дне внутреннего мира какая-то её часть безвозвратно атрофировалась.