Один камень больше остальных и стоит в центре открытой небесам тихой поляны. Он напоминает Грейси стол, за которым стоит священник в церкви. Алтарь. Срезанные цветы разноцветным париком покрывают его поверхность.
Привлеченная их обилием, Грейси подходит ближе.
Камень сверху плоский и, должно быть, стоит здесь в память о ком-то.
Уоддлс, тут кто-то умер.
Арчи скулит и не идет за ней к камню.
Грейси смахивает цветочные стебли и обнаруживает, что на валуне есть углубление. Внутри него, будто объевшиеся слизни, ползают шумные мухи. Они возятся в черных пятнах внутри «чаши».
Грейси морщит нос, а когда отходит, слышит голос и подпрыгивает, словно кто-то подкрался к ней сзади и крикнул: «Бу!»
«Голос. Или это у тебя в голове? Голос или просто твои мысли?»
Ей словно протерли лицо изнутри холодной фланелью. Грейси чувствует, как отливает кровь, а голова кружится, точно она резко встала после того, как долго сидела со скрещенными ногами.
Некоторое время она вся дрожит, затем шок проходит. Теперь ей кажется, что голос звучал скорее внутри ее головы, а не снаружи. Постепенно страх сменяется любопытством и желанием узнать, кто же это говорил, ведь голос не был злым.
Вот он снова, и звучит так, будто какая-то леди шепчет за деревьями. Или, может быть, за камнями, или даже внутри холма. В нем может оказаться окошко или дверь.
Грейси отвечает на вопрос леди. Или, возможно, это всего лишь навязчивое ощущение, что ей следует представиться.
Грейси, говорит девочка и привычно выдает информацию, которая, по ее мнению, интересна всем незнакомым людям. Называет свой адрес. А дальше: Я учусь в школе. Мой класс называется «Пескарики». Мою учительницу зовут мисс Коллинз.
Вокруг никого. Грейси снова сомневается, что слышала голос леди за деревьями. Возможно, все было только в голове и она сама вообразила чьи-то слова? Пока она пытается понять, могут ли голоса просто возникать в голове, леди удаляется все дальше, но не исчезает за деревьями, а проникает глубже в уши Грейси.
Вопросы обрушиваются на нее журчащим фонтаном, и появляется ощущение, будто кто-то смотрит на ее лицо изнутри. Она точно знает, что сказать, потому что чувствует этот взгляд, даже не видя глаз.
«Ты потерялась?»
Нет. Мы сюда переехали. Я живу внизу в доме с мамой и папой.
«Может ли маленькая собачка укусить?»
Он нормальный. И никого не кусает.
«В твоем доме есть братья или сестры?»
Нет, только мама, папа и я.
«Кто так шумит?»
Мой папа. Он все чинит. Он умный.
Из-за холма раздается другой голос. В нем нет ни музыки, ни очаровательного шепота. Он резок, громок и очень быстро приближается.
Нет. Нет. Нет.
Грейси задерживает дыхание. Оборачивается.
И видит соседку со стрижкой, напоминающей рыжий мотоциклетный шлем. Старуха крадется к ней с вытянутыми руками. Ведьма со странными волосами.
Грейси оступается, словно ее ноги задремали.
На ее плечах смыкаются тонкие холодные пальцы. Старуха смотрит не на Грейси, а через ее плечо, будто увидела на поросшем травой холмике привидение.
Взгляд сердитых голубых глаз опускается на Грейси.
А вот и сосед с такой же странной прической клоуна. Он нервно расхаживает на краю поляны, будто Арчи у входной двери, когда ему нужно сделать «свои дела».
Мужчина пытается улыбнуться Грейси. В его «бороде Санта-Клауса» темнеет рот. Кажется, будто сосед сосал лакрицу.
Грейси плачет. Чужаки спугнули леди с мягким голосом, которую можно было слушать весь день. Из-за соседей Грейси чувствует себя в беде. И теперь она так напугана, что ее тошнит, а голова делается пустой и кружится. Еще немного, и сдуется, как воздушный шарик на ветру.
Я ничего не делала. И ничего не брала, хнычет Грейси. Череп в ее кармане кажется тяжелым, как кирпич. Мои мама и папа, добавляет она, чтобы хоть как-то защитить свои трясущиеся коленки.
Ведьма не слушает. Она оглядывает поляну, кого-то высматривая.
В круг нельзя. Никогда не заходи внутрь круга, моя дорогая, говорит старик с головой менестреля с картинки из книги сказок.
На соседе желтые брюки, а Грейси никогда раньше не видела, чтобы мужчина носил брюки лимонного цвета. Это настолько отвлекает ее от собственных страданий, что она начинает гадать: не женские ли на нем штаны? У нее самой есть желтые. Может, старик не знает, что это женские брюки, и надел их по ошибке. Его жена, наверное, тоже ошиблась, потому что на ней мужская одежда.
Красноватая копна волос наклоняется вперед. Глаза у соседки цвета треснувшей голубой чайной чашки, покрытой сердитыми красными червячками. Ее лицо сморщенное, будто мокрая простыня, которую только что вытащили из стиральной машины. Соседка очень злится, свою школьную учительницу Грейси никогда такой не видела.
Уходи. Уходи. Вон! говорит старуха. Она утаскивает Грейси от алтаря по огибающей холм тропинке и выводит из круга.
Дергающие руки и злобное лицо это слишком, теперь Грейси ревет и не может думать ни о чем, кроме мамы, к которой отчаянно хочет прижаться. Из-за рыданий у нее не получается нормально дышать, а еще кажется, что земля под ногами исчезла и Грейси уносит прочь от всего, что делает ее счастливой.
Она помнит картинки и отрывки из фильма, который показывали в школе. О том, как говорить с незнакомцами, у которых в машинах есть сладости, и мужчинами, которые заходят в твое «личное пространство». Теперь, кажется, слишком поздно все это вспоминать, и ее мысли разлетаются вспугнутыми птицами.
Сосед наклоняется, его заросшее уродливое лицо слишком близко и проникает сквозь панику и замешательство Грейси, чтобы разжечь их еще сильнее. От его дыхания пахнет прудом, а зубы цвета коричневого риса торчат вперед, будто у акулы. Как он может жевать такими зубами? Старик улыбается, глаза у него искрятся, они могут казаться добрыми.
Он касается мягким пальцем щеки Грейси.
Ты не должна ходить в эти леса, моя маленькая пуговка.
Они кое-кому принадлежат, говорит соседка и отпускает ее плечо.
Да, кое-кому очень старому, и ей нужно спать.
Арчи скулит у ног Грейси, и ведьма-соседка смотрит на него так, словно только что наступила на одну из горчичного цвета какашек щенка.
Сосед смотрит на спаниеля и кривится, будто случайно съел чеснок, спрятанный в соусе для спагетти, хотя папа обещал не класть его в еду.
И открою тебе секрет, говорит соседка с прической-луковицей. Она не любит собак. Это ее дом, и она не хочет, чтобы ее беспокоили. Ты понимаешь?
Грейси кивает. Она согласится на что угодно, лишь бы ее отпустили. Как в тот раз, когда мальчишки на велосипедах приехали на игровую площадку и подрались друг с другом, сбив с ног нескольких малышей.
Вдалеке ее зовет мама очень высоким и визгливым от беспокойства голосом.
Старик снова улыбается.
Иди. И собачку забери.
Ни Грейси, ни Арчи не нужно просить дважды. Они бегут прочь от круглой тропинки в траве, от холма, от странного голоса и от ужасных колдунов-соседей с цепкими руками, странными волосами и вонючим дыханием. Только игрушечный пингвин Уоддлс остается возле холма, камней и красных цветов.
Позже Грейси представляет, как он, наверное, смотрел ей вслед, сидя в одиночестве на каменном стуле.
10
Все уже закончилось, милая. Мама не хотела кричать. Она просто переволновалась. Фиона, закрыв глаза, прижимается щекой к макушке Грейси. Держись подальше от леса. Можешь вместо этого помогать нам приводить в порядок дом и сад.
Грейси сидит на табурете, сморкается и вытирает последние слезы. Она прижимается к матери и получает от этого огромное удовольствие, смешанное с жалостью к себе из-за испуга и из-за того, что ее отругали. Фиона крепко обнимает дочку. Гладит маленькую спинку. Целует в лоб.
Том ополаскивает в раковине свинцовую табличку, которую Арчи и Грейси выкопали в саду. Подняв эту вещицу к свету, он изучает ее поверхность и проводит кончиками пальцев по странным отметинам, а затем кладет на кухонную столешницу рядом с черепом кролика, который вытащил из кармана дочки.