ГЛАВА 4
Я перешла дорогу, спиной чувствуя их странные пристальные взгляды, и даже не поворачиваясь могла совершенно точно сказать, что машина по-прежнему стоит там, где я из неё вышла. Казалось бы: езжайте вы себе дальше спокойно, что за мной наблюдать-то? Не маленькая, не заблужусь, до дома идти метров триста, не больше.
От того, что я наконец-то рассталась с так внезапно и так пугающе изменившимися ребятами, я чувствовала невероятное облегчение. Казалось, что теперь всё останется в прошлом: и этот странный лес, и безумная ночёвка, и жуткое дерево. С каждой минутой ощущения как-то притуплялись, страх отступал, сменяясь уверенностью, что ничего такого непоправимого, в общем-то, и не случилось.
В супермаркет, расположенный буквально в соседнем доме, я входила уже почти спокойной. Было ощущение, что от недавних событий меня отгораживает что-то вроде завесы, словно стена дождя или что-то, очень на это похожее. Я эту отстранённость воспринимала как подарок, так как продолжать переживать из-за произошедшего сил просто не было.
Только увидев лежащие на полках продукты, я поняла, насколько проголодалась за прошедшие сутки, так как сгрызенный утром безвкусный батончик воспринимать в качестве еды не очень получалось. Поэтому я решительно кинула в корзинку пельмени, стаканчик сметаны, пучок укропа и багет с сыром и ветчиной гулять так гулять!
Уже подходя к кассе, я боковым зрением заметила знакомый силуэт, но стоило мне повернуться, как он куда-то пропал, и я решила, что мне от усталости уже чудится невесть что. Ну что делать в супермаркете Венечке, когда он остался в машине и наверняка уже подъезжает к своему дому. Тряхнув головой, я прогнала ненужные бестолковые мысли и, расплатившись, вышла из магазина. Предвкушая вкусный, пусть и не слишком полезный не то поздний завтрак, не то ранний обед, я набрала код на домофоне, вошла в подъезд, зачем-то оглянувшись перед тем, как закрыть дверь. Среди стоящих вдоль тротуара машин мне почудилась знакомая тёмно-зелёная «субару», но я решительно прогнала идиотские глюки.
Квартира встретила меня блаженной прохладой, тишиной и почему-то ароматом свежемолотого кофе. Наверное, после чистого воздуха запахи городской обыденной жизни чувствуются острее, ярче.
Дождавшись, пока вода в кастрюльке закипит, я плюхнула туда пельмешки и, убавив огонь, пошла в комнату, чтобы включить ноутбук. Современный человек, на день выпавший из информационного пространства, ощущает себя потом так, словно уезжал на год как минимум, и с восторгом погружается в изучение новостных лент, сообщений в соцсетях и так далее и тому подобное.
Я исключением не являлась, поэтому тут же полезла в почту и слегка зависла, увидев, что у меня 91 непрочитанное письмо. Нет, я, конечно, как и все, получаю письма и по работе, и от всяких организаций, но не в таких же нетривиальных количествах. Тем более все они пришли в течение последних пятнадцати часов, то есть часов с трёх субботы до двенадцати часов воскресенья. С сомнением глянув на цифру, я вошла в почту и с трудом поборола желание протереть глаза: все письма были отправлены с одного и того же адреса.
Наведя курсор на одно из писем, я почувствовала то же самое, что и вчера на поляне возле дерева. Что-то внутри меня однозначно предупреждало: не делай этого. Но я так устала от непонятностей, загадок и всякого мистического бреда, что махнула на предупреждение рукой и открыла письмо. Оно было очень коротким и состояло всего из одного предложения. «Тебе не уйти из Круга, Соня!»
Какой Круг? При чём здесь я? От чего я не смогу уйти? Откуда отправитель знает моё имя? Тот странный голос в Венечкином телефоне тоже что-то говорил о каком-то круге. Это один и тот же круг или разные? Так ведь и с ума сойти не долго! И кому понадобилось присылать мне почти сотню совершенно одинаковых сообщений?
Шипение, донёсшееся из кухни, заставило меня выругаться и, роняя тапки в самом прямом смысле этого выражения, побежать туда. Пельмени, видимо, обиженные длительным невниманием с моей стороны, прилипли к дну кастрюли, вода практически вся выкипела. Ругнувшись ещё раз и помянув недобрым словом шутника, развлекающегося таким своеобразным спамом, я кое-как вилкой отковыряла слипшиеся пельмени от кастрюли, плюхнула их в тарелку, посыпала мелко нарезанным укропом и щедро полила сметаной. Получилось вполне так симпатичненько.
Прихватив вилку, я вернулась в комнату, села за стол и, наколов на вилку два пельменя сразу, собралась приступить к еде, но так и застыла с открытым ртом. Писем в почте не было. Вот то есть совсем не было, ни единого из девяноста одного.
Осторожно положив вилку с пельменем, ещё минуту назад казавшимся чрезвычайно привлекательным, я молча смотрела на экран и на надпись, сообщавшую, что «непрочитанных сообщений нет».
Аккуратно закрыв почту, я, позабыв про пельмени, встала и подошла к окну, чтобы тут же от него отпрянуть. На детской площадке, надев бейсболку так, чтобы козырёк почти скрывал лицо, сидел Мишаня. Может быть, я и не узнала бы его, но на нём была футболка с Томом и Джерри, которую я ему и подарила в своё время.
Девушкой я всегда была решительной, поэтому, ещё раз посмотрев на сидящего на лавочке Мишку, на ноутбук с пропавшими письмами, я отошла от окна и направилась в прихожую. Если я буду сидеть дома и бояться, то успешно поэтапно доведу себя сначала до истерики, а потом и до нервного срыва. Оно мне надо? Ответ был очевиден, поэтому я протянула руку и открыла дверь.
Не успела я переступить порог родной квартиры, как мир вокруг вспыхнул огнями, громыхнул и исчез в абсолютно «ничто».
Темнота Ватная, густая, обволакивающая, липкая, не дающая дышать полной грудью. Словно вокруг плотный непроницаемый для света кокон, который с каждым мгновением сжимается всё сильнее. Или это давит не темнота, а обрушившиеся на меня обломки мебели и куски стен? Нет, вряд ли: если бы меня завалило, я чувствовала бы боль, ибо такие события неизбежно влекут за собой переломы как минимум, а её не было. Или А вдруг позвоночник? Вдруг я вся переломана и теперь просто ничего не чувствую? Кровь бешено зашумела и запульсировала в висках, сбивая и без того неровное дыхание, а сердце затрепыхалось и попыталось вырваться из грудной клетки. Осторожно шевельнув пальцами, я перевела дыхание и попробовала поднять руку. Локоть тут же упёрся во что-то острое, но я была счастлива: значит, тело не подвело меня, я по-прежнему могу двигаться, я не превратилась в беспомощного инвалида. Впрочем, радоваться было рано, нужно было сначала понять, что произошло, и попытаться выбраться из проклятой темноты. Почему-то в голову, видимо, здорово ушибленную рухнувшими на меня обломками, пришла неуместная и оттого нелепая ассоциация с кротом. Буду двигаться, как он, в кромешной тьме, ориентируясь только по запахам и отголоскам магнитного поля.
Принять решение оказалось гораздо проще, чем его реализовать: я с трудом смогла пошевелиться в тесном пространстве. В тело всё время впивались то острые углы чего-то непонятного, то какие-то не то штыри, не то колья, не то остатки арматуры. На то, чтобы перевернуться со спины хотя бы на бок, у меня ушло дикое количество времени. Хотя с другой стороны спешка в данный момент мне совершенно ни к чему. Конкретно сейчас важно не торопясь, стараясь не пораниться, перевернуться на живот и проверить, могу ли я встать хотя бы на четвереньки.
Через бесконечно долгое, как мне казалось, время я всё-таки справилась с поставленной задачей, умудрившись ничего себе не сломать и не вывихнуть. Медленно приподнявшись на локтях, я прислушалась, стараясь уловить хоть какой-то звук, который подсказал бы мне, где выход из этого абсолютного, непроглядного мрака.