Позади безмолвно стояли охотники, все так же вытянувшись цепочкой. Ждали, что скажет старик. А он не торопился. Прислушивался, принюхивался Для Крила место незнакомое, он бы и направление не угадал, откуда стаю ждать. Но руководчик свое дело знал хорошо: за несколько минут, не сказав почти ни единого слова, распределил кому и где спрятаться, так, чтобы не осталось лазеек для нелюдей. На дерево ли залезть, или в кустах ждать. Кто с пикой хорошо управляется, а кто топор может метнуть, из арбалета выстрелить про каждого понимал, каждому свое место назначил. Наконец прислонился к огромному дереву, закрыл глаза, будто чувствовал через ствол все заросли.
Секвохи они для этих мест чужие деревья, издалека на север попали. Но и на родине за своих бы уже не сошли, потому как за сотни лет сильно все изменилось. Стали они проводниками для нечеловеческих стай. Разрастались не во все стороны, как в нормальном лесу, а ветвящимися направлениями, словно дорожная сеть. Да ведь и то сказать, через древние-то города они по улицам себе путь прокладывали. Росли, повторяя рисунок проспектов, аллей, бульваров.
А откуда знаете, что сегодня пойдут? шепотом поинтересовался Крил у Белого. Почему ночью, а не днем?
Это уж ты будь спокоен знаем! Не первый год охота. Они сейчас пасутся за вокзалом там, на болоте, краснокислица поспела. Силенок хотят поднакопить перед тем, как через реку перебираться. Ну и, раз уже третий день на месте топчутся, стало быть, ягоды должны были сожрать. Сегодня пойдут, точно говорю!
Через реку? Они что и плавать умеют?!
Крил понял, что ничего толком не знает про нелюдей. Народ Больших лодок известен своими мастерами, это правда, но хороших охотников среди них мало и, по всему видать, не только руководчик, но и любой пацаненок в здешних местах мог рассказать ему о добыче гораздо больше.
Еще как плавают, вставил свое слово один из сидевших рядом искателей. И река обмельчала, секвохи прямо через нее растут, на месте упавшего железного моста.
Белый открыл глаза, шмыгнул носом.
А ну-ка заткнулись все. Хватит разговоров.
Поднял трехпалую ладонь, на запястье которой повязана была темная лента. Кусок ткани шевельнулся.
С подветру ждем. Хорошо.
В засаде наступила тишина. Острый протянул Крилу обломок жевательного стебля, тот принял с благодарностью, зажал между зубов. Во рту стало кисло и терпко. Говорят, сок этот успокаивает, дает охотнику сил. «Но что толку от спокойствия в схватке с нелюдем?» Крил убрал недожеванную палочку в карман. «После будем расслабляться. В кровавых делах ясная мысль важнее».
Жирная капля сорвалась с листа, холодным шлепком ударила его по затылку. От влаги блестела вся зелень вокруг и воздух пропитался запахом сырости, оставшемся после дождя. Ночью, должно быть, пройдет еще один его зябкое дыхание чувствовалось в порывах восточного ветра. «И как эти твари перебираются по сырым секвохам?»
Шелест дождевых капель уже накатывался со стороны вокзала. Все ближе и громче, будто знакомая Крилу морская волна.
Белый подался вперед. Ловким движением достал тонкий, длинный нож. Остальные тоже напряглись, приготовили оружие. Большелодочник сообразил, что это не дождь приближается. Идет волна нелюдей!
Никто не узнал, чья стрела была первой, но вот тени в вышине закрыли собой редкие кусочки неба и черная туша твари, испустившей дух, свалилась вниз, ударяясь о ветки. Тотчас над лесом раздался протяжный вой, подхваченный десятками нечеловеческих глоток.
У-у-у! У-ху-у! Йо-хо-хо-о-о!
С шумом, гиканьем стая неслась сквозь кроны деревьев, стараясь увернуться от летящих стрел и боевых топоров. Многие охотники карабкались наверх, рассекали живой поток, направляя добычу на другие засады.
Крил некоторое время не решался выстрелить из арбалета, потом тоже подпрыгнул, ухватился за ветвь, подтягиваясь выше.
Куда?! крикнул вслед ему Белый.
Я не буду стрелять наугад! Мне нужно их видеть!
Где-то рядом, над его головой, раздался вопль одного из охотников. Волосы Крила обрызгало теплым. Но он не позволил себе дрогнуть, замешкаться подтянулся еще выше, пока не понял, что пора стрелять: справа и слева мелькают тела, того и гляди кто-то врежется в него, вцепится когтями или зубами в горло.
Выставил перед собой арбалет, надавил на спусковой крючок Тетива из хитрого материала, обращаться с которым умели только мастера Больших лодок, зазвенела, послав короткую, но толстую и прочную стрелу. Нечто, несущееся прямо на Крила, споткнулось. Пролетело по инерции еще пару шагов, злобно сверкнуло белками глаз и рухнуло вниз, не удержавшись среди ветвей.
За спиной, в кожаном колчане, было еще три десятка стрел. Парень с сожалением думал о том, что все выпущенные потом найти не получится. «Настругаю деревянных». Он бросился вслед за потоком нелюдей, отправляя железную смерть лишь тогда, когда был уверен в своей точности.
Уходят! На левую руку уходят!
Факел сюда!
Оторвите его от меня! Оторвите! А-а-а!
У-ху-у!
Странные деревья секвохи. Будто специально созданные для того, чтобы те, у кого есть руки и ноги, могли стаями перебираться по ветвям, подниматься выше, к самому небу, или спускаться к земле, оставаясь незамеченными среди листьев. Даже Крил, выросший на берегу большой, студеной воды, не имевший возможности ползать по высоким деревьям, сейчас смело перескакивал с одной, едва видимой во мраке ветви, на другую. Не было опасения, что сорвется, что не допрыгнет. Заросли будто сами подставлялись, помогая быстро перемещаться от одного дерева к другому.
И все-таки опыта большелодочнику не хватало. Неожиданно он провалился на два своих роста, застрял в переплетении ветвей, а когда выбрался, встал на ноги, оказался в центре жестокой схватки.
Нелюди наскочили на одну из боковых засад: крики смешивались с рычанием, зубы впивались в плоть, красным обагрились клинки. По плечу Крила кто-то полоснул когтем. Он бросил драгоценный арбалет в ближнем бою толку от него чуть, обузой лишь станет. «Если выживу, спущусь потом, подберу».
А сейчас выхватил из-за пояса кое-что другое, сверкнувшее острым лезвием. Нож его, в отличие от местных клинков, невозможно было погнуть или сломать. Парня с головой накрыло знакомое чувство, как в прежние времена, когда и ему доводилось охотиться. Он яростно, с воплями размахивал оружием, не задумываясь ни на секунду о том, что или кто перед ним и заслуживает ли сострадания темное нечто, скалящееся окровавленными клыками.
Его прижали к стволу. Сильная рука схватила за запястье, не позволяя ударить ножом. В нескольких сантиметрах от своего лица Крил увидел морду нелюдя. Жуткое создание! Черная, дубовая кожа, покрытая мехом лишь там, где и у человека росли волосы. Да и рожей тварь удивительно походила на человека, только изуродованного, будто неуклюжий мастер лепил игрушку для ребенка.
Нелюдь встретился взглядом с противником он готовился впиться в него зубами. На его черной шее что-то тускло блеснуло. Крил увидел цепочку и пластинку из мягкого металла. Показалось ему, или правда на той пластинке были древние символы? Еще бы мгновение, чтобы рассмотреть получше!
Охотник, вонзивший деревянную пику в плечо твари, не оставил ему этого мгновения. Нелюдь взревел, отмахнулся от нападавшего, и, отпустив Крила, мощным прыжком взлетел сразу на два яруса выше, скрываясь среди ветвей.
Пусть уходит! крикнул охотник. Надо закончить с теми, кого сбросили на землю.
Люди стали спускаться, но Крил еще стоял, задрав голову, смотрел на заросли. Ему ужасно хотелось пойти следом, догнать раненого нелюдя, чтобы посмотреть на его странное украшение. Ведь не может он носить такое, потому что нет у него человеческих мозгов, нет человеческих желаний.