Может, во всем я, конечно, первой быть не смогу а вот оценки подтянуть действительно не мешало бы! И чем скорее, тем лучше.
Глаза мамы просветлели. Уголки ее губ дрогнули, и уже через секунду мы обе сотрясались от хохота.
Господи! вскрикнула я, снова взглянув на будильник. Уже двадцать минут восьмого! Если не выдвинусь через двадцать минут, то снова опоздаю
Я со всех ног понеслась в ванную, по пути, чуть не сбив с лап толстячка Марса нашего огромного белого персидского кота, который медленно ковылял на кухню на запах приготовленного мамой бекона.
Ты подготовила доклад? прокричала она мне вслед.
Вода тихо загудела, мерно спускаясь в сливное отверстие. Я вытащила из стаканчика свою ярко-сиреневую щетку, намочила щетину под мощной струей, и прокричала в ответ:
Осталось доделать заключение. В метро этим займусь. Не беспокойся мам, все в норме!
На кухне звонко прогудел чайник, заглушая звук новостей. Мама загремела посудой.
Надеюсь на это! снова выкрикнула она, а через секунду добавила:
Амелия, да еще кое-что Умоляю тебя! Пожалуйста, уберись, наконец, в своей комнате! Там самый настоящий свинарник!
Я выплюнула густую пенящуюся слюну, пропитанную клубнично-мятной пастой в раковину, и, прополоскав рот водой, ответила:
Я постараюсь! Наверное
Примерно в восемь сорок пять я была уже напротив входа в университет. В наушниках грохотали «Metric», а в зеленой пластиковой папке, зажатой в моей правой руке, лежал полностью готовый доклад по зарубежной истории. Высокое здание главного корпуса Московского государственного университета величественно возвышалось над Воробьевыми горами.
Моя бабушка, дед и мама в свое время получили здесь великолепное образование, и я с удовольствием так же поддержала традицию, поступив на филологический факультет почти три года тому назад.
Несмотря на то, что ветер все еще был довольно прохладным, теплое весеннее солнышко ярко освещало площадь. Около памятника Ломоносову начинала собираться шумная молодежь.
Кто-то лихорадочно готовился к предстоящим занятиям, не выпуская из рук всевозможные планшеты и ноутбуки, кто-то неторопясь читал книгу, кто-то, громко смеясь, просто наслаждался общением с друзьями.
Парковка в мгновение ока заполнилась всевозможными автомобилями, из которых резво выбирались подтянутые белозубые парни, прижимающие к себе своих подруг высоких длинноногих красавиц, облаченных в самые последние модные обновки.
Я медленно поднялась по широким ступеням, и юркнула в среднюю дверь главного входа. На ходу стянув с себя свое черное шерстяное пальто, я направилась к раздевалке, где старая добрая Нина Александровна в мгновение ока пристроила его на вешалку. Получив золотистый пластиковый номерок, я нехотя поплелась в сторону лестницы.
Висящие в центре просторного холла часы показывали, что занятия начнутся через несколько минут. Последние студенты расходились по аудиториям, оставляя за собой пустые тихие коридоры.
Я ускорила шаг, и резко повернула за угол.
Моя рука, зажимающая папку с докладом, вдруг встрепенулась, зажим слетел с уголка, и листы бумаги взмыв в воздух, разлетелись в разные стороны.
Какого черта? услышала я низкий, до боли знакомый голос. Смотри, куда
Эдуард замер в нерешительности. Его рука машинально потянулась к заклеенной пластырем переносице, а темно-зеленые глаза смерили меня презрительным взглядом.
А, это ты он выдержал короткую паузу, а затем ехидно добавил, Еще не надумала извиниться? Мне кажется, что после всего того, что ты тут устроила, это будет очень даже уместно.
Сам виноват! Ты прекрасно понимаешь, за что ИМЕННО я тебя ударила!
Опустившись на колени, я начала нервно собирать рассыпавшиеся по мраморным плиткам листы.
Ты хоть представляешь, сколько моим родителям пришлось заплатить за то, чтобы все это не дошло до ректората, а? Ты хоть на секунду задумывалась о том, что чуть не сломала мне всю жизнь? Мало того, что меня чуть не выперли из универа, так еще и Мари чуть не расторгла помолвку из-за твоей выходки
У меня в груди екнуло. Лицо пышногрудой губастой блондинки, уведшей у меня жениха, сразу же проплыло перед мысленным взором.
Я подняла последний листок, снова закрепила листы зажимом, и, подняв на него глаза, горько усмехнулась:
Значит, это Я ЧУТЬ НЕ СЛОМАЛА ТЕБЕ ЖИЗНЬ?! Может быть, и Я бросила тебя после четырех лет отношений ради чужих денег? я специально сделала ударение на это «Я».
Не смей говорить так! Ты ничего не знаешь
Эдуард потупил взор. Его грудь нервно вздымалась.
К моему горлу подступил тугой ком:
Чего я не знаю? прошипела я. Того, что твоя мать все решила за тебя? Того, что она умышленно заставила своего сына переступить через собственные чувства?
Все совсем не так прошептал он в ответ, и медленно, словно приготовившийся к прыжку ягуар, направился ко мне. Я САМ решил, что нам лучше расстаться. Ты не та девушка, что нужна мне сейчас
Я истерически хохотнула, и обратила взор к потолку:
Господи! Ты хоть сам себя слышишь? Мы хотели пожениться следующим летом! Ты же сам сделал мне предложение! И вдруг что-то резко заставило тебя передумать, сразу же вскоре после возвращения из Франции?
Эдуард молчал, буравя меня своими темно-зелеными, похожими на изумруды глазами. В них читалось недовольство, разбавленное ноткой какого-то неведомого мне чувства. Возможно, сожаления.
Он пробормотал:
Амелия, ты же знаешь, я должен был это сделать. По-другому нельзя
Слезы не заставили долго себя ждать. Всхлип, вырвавшийся из моей груди, приглушенным эхом разлетелся по пустым коридорам, а затем затерялся где-то в глубинах здания.
Занятия начались несколько минут назад.
Я знала, что нужно идти, но ноги не слушались. Сил на то, чтобы отвести взгляд от человека, которого я любила больше жизни, и одновременно люто ненавидела, у меня так и не появилось.
Твоя мать не любит тебя еле слышно протянула я. Это она во всем виновата!
Эдуард вздрогнул:
Что?! Что ты сказала?!
Расстояние между нами значительно сократилось. Его сильные руки схватили меня за плечи, и резко прижали к стене. Мне в нос ударил запах его дорогого одеколона:
Повтори то, что сказала!
Твоя мать виновата во всем произошедшем! повторила я, заглядывая ему прямо в глаза. Только она
Левая рука Эдуарда сжалась в кулак, и с силой ударила в стену прямо напротив моей перекошенной от страха физиономии.
Я резко зажмурилась и испуганно вдавила в себя плечи, автоматически защищаясь от опасности.
Не смей обвинять мою мать! Ты не имеешь на это никакого права! его руки соскользнули на мои запястья и силой дернули вверх тонкие рукава кофты, Это не она вскрывала тебе вены! Она не давала тебе в руки лезвия, и не сажала в ту ванную
Такое прекрасное и родное до недавнего времени лицо, прямо на глазах превратилось в искаженную ненавистью гримасу.
Я знала, что он собирается сделать. Бесконечное, всепоглощающее чувство стыда мигом захватило меня.
Отпусти! завопила я, пытаясь выдернуть руки. Не смей
Эдуард сжал меня еще сильнее, и, вытянув вперед (буквально, на всеобщее обозрение) мои испещренные шрамами запястья, разъяренно прошипел:
Ты, и только ТЫ САМА виновата в том, что с тобой произошло, Амелия!
Перестань
Все знают о том, что ты с собой сделала
Нет!!!
Эдуард наклонился. Его прерывистое дыхание обожгло мне шею. Тихий, слегка грубоватый голос, прошептал в самое ухо:
Мы с ней занимались любовью в тот вечер. Наверняка, это происходило в тот самый момент, когда ты
Он не договорил, потому что чья-то тяжелая рука вдруг опустилась на его плечо.
А ну-ка отпусти ее! послышался пронизанный легкой хрипотцой баритон. Иначе, у тебя будут неприятности.