И жизнь потреблять вечно нам суждено.
Инстинктами нас наградил злой отбор,
Потребностей список назначен средой,
Идти мы бессильны им наперекор.
Наш внутренний мир весь из мифов сплетён,
В них разумом массовым верим толпой.
За что б ни взялись наш мирок окружён:
Учёбой, работой, семьёй, как у всех;
Идеями, мыслями ярких имён.
Используем в жизни чужие плоды,
Но всё принимаем как личный успех.
А если все вычесть чужие следы,
Чем занято наше пространство внутри?
Останется «Я», или залы пусты?
Где прячется «Я» среди этих вещей
Проектор иллюзии где, чёрт возьми?!
Следы средь людей оставляем верней,
Полезное что-то собрав из плодов.
Сквозь рая врата попадаешь в музей,
Но нет в мёртвом зале незанятых мест,
Не всем суждено занять место творцов.
Всех «Я» воплощений-творений не счесть,
Стирает забвение их имена.
В анналы истории чтобы пролезть,
Трудами своими кирпичиком стань
Для новых творений на все времена.
Сансара
Я неизвестный персонаж, но для тебя
Шаблон привычной социальной плоской роли.
Узришь когда-нибудь мой след, на холм взойдя,
Поймёшь, путём я этим стёр давно мозоли.
Мой путь у края обрывается во тьме.
Там, где известная тебе граница мира.
Туда шагнёшь однажды ты, поверив мне,
Иначе свалишься во мрак без ориентира.
Разбив свой лоб и разодравши пальцы в кровь,
Приходит вера; только так, парадоксально.
Ты продолжаешь создавать своих богов,
Но мы лишь голос, что звучит в нас изначально.
На фотографиях увидишь облик мой,
Узнаешь в зеркале его, суть уловима.
Наступит очередь тебе пройти тропой,
Подумать, след какой оставишь ты и имя.
Не суждено рулить нам вечностью миров,
Обречено забыться всё в умах живущих.
Ты возродишься, как и я, однажды вновь,
Но власть над будущим, однако, не получишь.
Бог умер!
«Бог умер!» Ницше возвестил
Пророк безумный новой эры.
Природа наш теперь творец,
И мы венец всей биосферы.
Не ищут люди, как им жить,
Меж строк в Писаниях Священных.
Мы всё загуглим в интернет
Иль спросим у напитков пенных.
У друга можно испросить,
Давно собрал он эти грабли.
Ошибок метод тож хорош
А может, просто я расслаблюсь?
Бог умер Не к кому мольбу
Направить. Вверх глаза воздену
С душой что делать? Мне теперь
На рынке душ озвучить цену.
Был замысел: идти путём,
В Писаниях маршрут намечен.
Но нет Творца, и смысла нет,
И мы одни, и век не вечен.
Ответы нынче в нас самих
Но пусто там, лишь гомон мыслей.
Случайный биоалгоритм
Всё мечется лишённый смысла.
В последний раз
С нами в жизни постоянно
вдруг случается впервой,
Хорошо ли или плохо,
жизнь качели с суетой.
Что-то странное, худое
или радостный восторг,
Но всегда тот первый опыт
в нас звенит, как медный гонг.
В первый раз объят любовью,
не закрыться от неё;
В первый раз вошёл ты в двери,
здесь теперь твоё жильё;
В первый раз держал ребёнка
под присмотром женских глаз;
Твоя первая награда
привела тебя в экстаз.
С нами реже происходит
гонга звон, идут года,
И всё чаще наступает
наш последний раз тогда.
Но никто не замечает
в нашей жизни эпизод,
Что последний раз случился,
больше не произойдёт.
Мы глядим без сожалений
на прошедший скучный день,
В череде не замечаем
хрупкость жизни, вечный тлен.
Не считаем и не ценим,
впереди ведь куча лет.
Рок достатком усыпляет,
в кулаке зажат стилет.
Как-то в пробке встретил друга:
пока он не ускользнул,
сквозь окно автомобиля
ему радостно махнул.
«Лучше всех» ответил друже,
обменялись парой фраз.
И не понял, что общался
с ним живым в последний раз
История старых вещей
Странная штука есть в мире вещей
Вещь лежит недвижимо, бездушна она.
Просто вещь, без души, к нам она холодна,
Пока что-нибудь мы не узнаем о ней.
Вспоминая истории старых вещей,
Возникает в нас вдруг отношение к ним.
Так рассказом своим сущность в них зародим,
Тем поднимем их ценность для мира людей.
Чтобы вещь стала ценной, не нужно чудес,
Лишь легенды рассказывать, ими гордясь.
И чем чаще, таинственней будет рассказ,
Легендарней вещь станет, взрастёт интерес.
Всё стареет, ломается, только не миф.
Интересней становится он от следов,
От отметин, оставленных миром штормов,
И рассказ по отметкам, конечно, правдив.
Вещь, как книги заглавие, что прочитал
И на полке пылится теперь много лет.
Но, взглянув на название, вспомнишь сюжет.
Память вдруг приоткроет историй журнал.
Невозможно понять тягу к старым вещам.
Целый ворох рассказов у нас чемодан,
Личных воспоминаний нас держит капкан
К дорогим, милым сердцу, родным мелочам.
Материальный дневник охраняет секрет,
Вещь надёжна. Нужна, чтобы память хранить,
По набору вещей можно восстановить
Человека, владевшего ими, портрет.
Молчаливый свидетель событий людей
Воплощает в реальность все мифы о них.
Не заметит никто вещь среди рядовых,
Если нет интересных историй о ней.
Вместе с нами уходит и личный музей,
Без истории вещь превращается хлам.
Время память смывает подобно волнам,
Исчезает и миф, такова суть вещей.
Подземный архив
Земля поглощает историю нашу;
Уходят под землю дворцы, как дожди.
Никто не заметит такую пропажу,
Для нас недвижимы земные пласты.
Ушли динозавры, и кто ещё знает,
Чего не узнаем во веки веков.
Секреты свои скрупулёзно скрывает,
Что в землю попало не сыщешь концов.
Она океаны кроила и суши,
Из недр всё вышло и в недра уйдёт.
Истории пласт наш под землю погружен,
И мы так же сгинем, придёт наш черёд.
Земля всё прощает и всё принимает,
Она толерантна ко многим грехам.
Пройдёт даже вечность, но время настанет
С религией срыть пантеоны богам.
Земля стоит денег, она продаётся
За земли воюем, за нефть и моря.
От этой возни только пыль разнесётся
И снова осядет, всех нас усмиря.
Помощники малые всё переварят:
Бактерии это желудочный сок
Земли, что стирает народы и царства,
Они не заметят антропомирок.
Земле безразличны фантазии, грёзы,
Но всех, кто оставил на ней жирный след,
А после истаял как в апофеозе,
Хранит нас слоями в архивах побед.
Пассажиры
В каком-то смысле все мы пассажиры,
Но каждый пробовал крутить рулём.
У всех свои по жизни ориентиры,
Даже когда идём одним путём.
Попутчиков видал я всяких разных.
И с честными всегда было легко.
Оплачивают путь до целей ясных
И не зависимы ни от чего.
А были пассажиры и без цели,
Им нравилась дорога, сам процесс.
И ценностей обменных не имели,
Рулить отказывались наотрез.
Их смысл жизни место у окошка.
Чтоб безопасно было и тепло.
Имеет в жизни цену даже крошка.
Как штурмана поставить под седло?
Шофёра долг взрастает иллюзорно,
Фантомных ценностей клубит туман.
Окрашенный в цвет жертвы рукотворно,
Шумит услуг «бесценных» океан.
Нет карт, не видно, что за поворотом.
Соратник разделил бы тяжкий труд:
Завал расчистить, подсобить с ремонтом,
Как минимум разведал бы маршрут.
Но как комфортом в жизни насладиться,
Теплом, красивым видом из окна?
Знакомых восхищённых видеть лица,
Когда в грязи по локоть дотемна?
В себя поверив, в бесконечность долга,
Самооценка алчно бьёт рекорд.
Диктует статус свой с оскалом волка,
В салоне потребляет кислород.
Риторикой меняется реальность.
Летами плата выше шкурных сфер.
И пассажир потребовал банальность
Считать его единственным теперь.
Никто на свете не заплатит больше,
И долга не уменьшится размер.
Рубеж последний, ничего нет горше,
Дать монополию на свой трансфер.
В загашнике у пассажиров вечных
Одежды броские припасены,
Складской запас обид до слёз сердечных,
Манипулируют струной вины.
Дурман долгов не может длиться вечно.
Боль пустоты ушедших лет итог.
Останется снаружи неизбежно
В дороге не испачкавший сапог.
Обиженный, донельзя удивлённый,
Зла в жизни никому не причинил,
Ждёт на обочине вооруженный
Улыбкой дружелюбной, очень мил.
В каком-то смысле все мы пассажиры,