Ты же знаешь, у меня нет дара предвидения. Вот у мамы был и то не помогло.
«Знаю. Симаргл смешно фыркнул поди, снежинка в нос попала. Но предчувствие не спрашивает. Оно или есть, или нет».
Мне кажется, что-то меняется. Яромир в задумчивости смотрел на проносящиеся внизу заснеженные поля, кое-где с тёмными проплешинами. Как будто прялка судьбы пришла в движение и стучит, стучит.
«Давно пора».
Твоя правда, друг. Но хотел бы я знать, каким будет её новое полотно
Вьюжка вздохнул сочувственно, как умеют только огромные псы.
Послушай, твоему племени что-то известно про Птицу-войну? Яромир вдруг припомнил рассказ Радосвета. Говорят, её клеть отпирается ненавистью, а запереть её может лишь любовь. Но я в это не верю. Одной любви явно недостаточно. Нет ли какой-нибудь волшебной стрелы, чтобы подстрелить эту тварюку?
«Её нельзя подстрелить, Яр. Это же питомица самой Смерти. Стало быть, она бессмертна».
Но Кощея же победили. А тот тоже был бессмертный. Яромира так захватила идея, что отказываться от неё не хотелось.
«Стрелой ты только умножишь ненависть», упорствовал симаргл.
Не скажи. Если я на охоте утицу подстрелю ради пропитания, а не забавы для, в моём сердце не будет ненависти, только благодарность.
Пёс ненадолго задумался, потом согласился:
«Может, ты и прав. Но для такого подвига нужен герой с чистым сердцем».
Значит, я не подхожу, горько усмехнулся Яромир.
В его душе хватает чёрных пятен. Отомстить Кощеевичу вот что важно. За мать и отца, за друзей-соратников, за дядьку Баламута, за того же Горностайку С каждым днём имён в этом списке становится всё больше. Нет, не дастся ему волшебная стрела
Яромир повесил нос и пробурчал:
Давай снижаться
Они почти долетели.
Стены Светелграда казались белее самого снега. Когда-то матушка укрыла столицу защитным заклятием, и это стоило ей жизни. Зато даже спустя годы в Светелград не могло проникнуть никакое зло. Вероятно, поэтому войско Кощеевича ещё не стояло под стенами с осадными орудиями.
Правда, со временем защита истончалась. Несколько раз её подновлял Весьмир, пока царь ему ещё доверял. Сейчас же Ратибор, опасаясь за чары, строго-настрого запретил даже своим соратникам прилетать в столицу по воздуху, и Яромиру с Вьюжкой предстояло войти в главные ворота, как и всем обычным путникам.
Ещё снижаясь, Яромир заметил на дороге одинокого всадника, а теперь, догнав и поравнявшись, узнал его и обрадовался:
Яснозор, ты ли это?!
Здрав будь, друже!
Они спешились и обнялись.
Какими судьбами? Разве ты не должен сейчас ехать в ставку?
Яснозор был правой рукой новоиспечённого воеводы, но, в отличие от своего командира, слыл добрым и честным малым. Он вечно увещевал Веледара, когда тот зарывался, и частенько выступал миротворцем в спорах, потому что мог голыми руками завязать в узел подкову это остужало даже самые горячие головы. А ещё слыл везунчиком: в игре в кости ему не было равных.
Дык я замест Веледара теперь: столичной дружины начальник. Повышение мне вышло. Яснозор улыбнулся, но спустя мгновение помрачнел. Только нехорошо, наверное, этому радоваться. Ох, жалко дядьку Баламута! Хороший был мужик
Они немного помолчали, склонив головы. Яромир хлопнул друга по плечу:
Ты достоин своей должности больше, чем Веледар. Выходит, столица с дворцом теперь твои?
Не, только столица. Дворцовой стражей Любомысл заведует. А у царя теперь своя охрана: там Мрак и его ребята заправляют.
Это было что-то новенькое.
С каких это пор царю отдельная охрана понадобилась? Неужели Любомысл не справляется?
Справляется. Только царь опасается покушений. Слуги Кощеевича несколько раз отравить его пытались. Потому нас всех и разделили. Для пущей защиты.
Яромир презрительно поджал губы. Яд удел трусов. Впрочем, чего ещё ждать от Нави?
Так тебе, выходит, теперь столицу покидать нельзя. Что же ты за стенами шастаешь?
Если на охоту, то можно. Яснозор похлопал по притороченному к седлу луку. Раз в луну имею право на увольнительную.
Прежде, помнится, было раз в седмицу?
Ну так времена нынче какие Яснозор вздохнул, помялся, а потом вдруг выдал: Не должен я тебе этого говорить, но промолчать тож не могу. Совет дам: разворачивайся и езжай обратно. Неча тебе в Светелграде делать.
Яромир в первый миг аж дар речи потерял. Он вытаращился на приятеля, как баран на новую изгородь:
Ты что такое несёшь?! Наклюкался, что ли, в своей увольнительной? А ну-ка дыхни!
Я серьёзно. Там целее будешь, чем тут.
Сердце пропустило удар. Выходит, не обмануло предчувствие.
Говори уже прямо. Что стряслось?
Яснозор опасливо огляделся, словно их могли подслушать из придорожных кустов, потом наклонился к самому уху Яромира и шепнул:
Царевич в остроге. В заговоре его обвиняют. Против царя. Дело дрянь.
Сладковато-удушливый запах беды ударил в ноздри. Впервые Яромир его по-настоящему почувствовал.
Глава восьмая
Правила Смерти
К горящему навьему становищу Лис отправился не один прихватил с собой дюжину добрых воинов. А Вертопляс сам увязался: р-размять кр-рылышки.
Они так спешили, чуть не загнали коней, вот только всё равно не успели: прискакали к догорающим головешкам. Снег из белого стал чёрным от пепла и алым от крови. Повсюду лежали тела: старики, женщины, даже дети. Лютый ворог не пощадил никого. Но, возможно, кому-то улыбнулась удача?
Ищите выживших! Лис скрипнул зубами.
Небо уже светлело, но множество людей его людей не увидели солнце нового дня. Вместе с рассветом внутри разгоралась ярость.
Но снег хранил чёткий след. Лису даже не пришлось спешиваться, чтобы понять: тут побывали семеро всадников. В сердцах он выругался. А Вертопляс словно мысли прочитал, задумчиво каркнул в воздух:
И как семер-рым удалось устр-роить такую р-резню?
Наверное, напали под покровом ночи, когда все спали. Ух, ненавижу дивьих!
Собир-раешься догнать негодяев?
Лис кивнул:
Угли ещё тёплые. Они не могли далеко уйти.
Княжич! Нашли! Нашли! позвал Оджин, один из воинов, и Лис поспешил на зов.
Единственная выжившая в резне женщина ещё издалека показалась ему знакомой, но Лис мотнул головой: не может быть! Подойдя ближе, он понял, что не обознался.
Данэ?! Что ты тут делаешь? И где девочки?
Уж кого он совсем не ожидал увидеть в чужом стойбище, так это кормилицу своей единокровной сестры Зарянки. Вот только они должны были жить в совсем другом поселении подальше от войны.
Прости недостойную, господин прошептала Данэ, едва шевеля разбитыми губами. Не уберегла. Забрали девчонок. И твою сестру, и мою дочь
Живыми? Внутри всё похолодело, но в следующее мгновение Лис взял себя в руки. Конечно, живыми. Зачем бы негодяям забирать тела?
Данэ кивнула, подтверждая его догадку:
Они знали, кого ищут. Промеж собой болтали про сестру княжича. А взяли обеих, потому не признали, кто есть кто. Я всё-таки красила Зарянке волосы листьями вайды, хоть господину это и не нравилось.
Ты не нарушила моей воли, Данэ. Продолжай. Расскажи мне всё, что видела и слышала. Но начни с того, как вы здесь оказались.
Кормилица втянула голову в плечи, став ещё больше похожей на растрёпанную галку.
Моя вина, господин
По её щекам покатились слёзы.
Соберись! рявкнул Лис. Причитать и плакать будешь потом. Мне нужны сведения о похитителях.
И Данэ, выпрямив спину, повела рассказ:
Две седмицы назад мы с девочками отправились в лес. В этом году калины много уродилось. Отошли от становища, а обратно вернуться не сумели река разлилась.
Лис поёжился. Возможно, в этом бедствии была и его вина. Он ведь попросил ветра дуть послабее, чтобы настала оттепель. А зима выдалась снежной, вот и поднялись воды.
Мы долго блуждали, пока не почуяли запах жилья. Добрые люди нас приютили, обогрели. Данэ судорожно всхлипнула. Кажется, до неё только теперь начало доходить, что все эти люди мертвы. Мы собирались уйти, когда погода улучшится. Нас обещали проводить.