Но если я скажу правду сейчас, после того как солгала, кто мне поверит?
Я провожу пальцем по цифре 9
Нет, нужно позвонить Руперту.
Руперт поможет мне. Он любит меня. Больше всего на свете. «Я готов ради тебя на все что угодно» разве не так он всегда говорит?
Но действительно ли он готов?
Просто позвони ему.
Я набираю его номер и жду. Один гудок и раздается щелчок, означающий, что Руперт ответил. Как всегда.
Руперт? зову я, не позволив ему даже поздороваться.
Наоми? Что случилось? спрашивает он. У тебя странный голос.
Ты мог бы приехать сюда, пожалуйста? Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, но он дрожит хлипкая шлюпка на бурных водах.
Где ты? Что случилось?
Ты мне нужен. Мне нужно мне нужна твоя помощь.
Наоми, скажи, что случилось.
Я прикусываю губу сильно. Морщась, вытираю рот тыльной стороной ладони. Кровь.
Если кто-то и поймет, если кто-то и поможет, то это Руперт. Добрый, милый, ужасающе преданный Руперт.
Фрейя
Нельзя говорить ему правду.
Да, нельзя. Если я скажу ему это, то мне придется рассказать ему все. Обнажить перед ним душу, представить свое прошлое на его суд. А Руперт ничего не знает. Ничего о разлуке. Или о том, что было до нее.
И каким тогда надо быть монстром, чтобы захотеть мне помочь? Руперт любит меня, я знаю, что любит. Но он не монстр. Я закрываю глаза.
Фрейя пропала. Я нигде не могу ее найти.
Что?!
Я прикусываю губу сильнее и ощущаю жжение во внутреннем уголке, когда нежная кожа рвется, как тонкая бумага.
Вот дерьмо.
Руперт опередит всех он живет совсем рядом. Он будет здесь через десять минут.
Руперт, я
Я приеду, как только смогу, хорошо? Обратная дорога займет у меня примерно два часа.
Два часа?!
Я в Бристоле, помнишь? Поехал навестить сестру.
Я едва сдерживаю прерывистый вздох облегчения.
Бристоль. Ну конечно. Когда я сказала Руперту, что не готова познакомить его с Фрейей, что не хочу, чтобы он был в доме во время ее визита, он решил поехать в Бристоль, чтобы повидаться с сестрой. Она уже несколько месяцев звала его в гости.
Ладно. Что ж, приезжай как можно быстрее, пожалуйста, говорю я.
Обязательно. Уже выезжаю, отвечает он. Я слышу, как он ходит по дому, как шуршат вещи, когда их торопливо запихивают в сумку.
И будь осторожен за рулем.
Обязательно. Люблю тебя.
Я тоже тебя люблю.
Нажимаю на кнопку, завершив разговор. Осталось сделать только один звонок
Касаюсь экрана телефона, и он загорается, по-прежнему открытый на клавиатуре для набора номера. Кладу палец на нижнюю правую цифру.
Не делай этого, Наоми.
Я нажимаю на 9
Ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
9
Ты никогда не простишь себя.
9.
Идет набор номера, три длинных гудка и
Экстренные службы какая помощь вам требуется?
Повесь трубку.
Соедините меня с полицией, пожалуйста, моя дочь пропала.
5
Положив трубку, я ощущаю, как ложь берет верх надо мной. Она распространяется внутри, как инфекция, уничтожая любые остатки того, что могло быть правдой.
Полиция скоро приедет, шепчу я, опускаясь на колени рядом с Фрейей. Я не могу позволить им забрать тебя Мне придется перенести тебя в другое место. Мне так жаль.
Я глажу дочь по волосам, мои слезы капают ей на лицо, и когда они оседают на ее коже, кажется, будто она тоже плачет. Я держу ее руку в своих ладонях. У нее всегда были теплые маленькие ручки. И пухленькие, когда Фрейя была младенцем. Теперь они стали холодными. Тепло жизни полностью улетучилось из ее тела.
Восемь тридцать пять.
Нужно поторопиться.
Мне так жаль, повторяю я шепотом, и мое дыхание касается ее щеки. Мне очень, очень жаль. Мне просто нужно, чтобы ты осталась со мной. Хотя бы еще немного. Я никому не позволю забрать тебя я перенесу тебя в безопасное место.
Мышонок Она не сможет обойтись без него.
Я вскакиваю с пола и бегу к лежащему у двери Мышонку, едва не споткнувшись о коврик, так тороплюсь вернуться к дочери.
Вот и Мышонок, дорогая, шепчу я, опускаюсь на колени рядом с ней и подкладываю игрушку ей под руку.
Я просовываю ладони под Фрейю и
Стоп.
Половик.
Мне нужно спрятать половик. Что, если на нем остались какие-то следы? Что-то, чего я не вижу, но это ярким лучом маяка привлечет внимание полиции. От половика надо избавиться.
Я шарю руками под ним. Приходится поднапрячься, чтобы поднять Фрейю вместе с половиком, но мне это удается, и я несу ее, как завернутого в пеленки младенца, к задней двери на кухне. Надеваю туфли, выбрав их из беспорядочной кучи обуви на коврике, и пытаюсь повернуть ключ в замке. Ничего не выходит. У меня не получается поворачивать ключ и одновременно держать на руках Фрейю и половик.
Пинаю дверь, которая дребезжит в раме.
Я не могу унести все сразу. Мне придется вернуться за половиком.
Давай быстрее.
Я кладу свою ношу на пол, затем толкаю дверь и одновременно поворачиваю ключ. Замок со щелчком открывается. Хватаю большую связку ключей и тяну дверь на себя.
Она распахивается, и холодный ноябрьский воздух проникает в дом. На мне по-прежнему надета лишь фланелевая пижама в красно-синюю клетку, которую Эйден купил мне четыре Рождества назад. Наше последнее Рождество вместе. Я дрожу. Мне холодно так, что спина коченеет. Я беру Фрейю на руки и целую ее в лоб.
Мои глаза привыкают к дневному свету. Все изменилось. Окрестности выглядят иначе, словно я попала в другой мир. И, возможно, это все возможно, это всего лишь дурной сон.
Цепляюсь за эту мысль, а леса вдалеке искрятся в лучах восходящего солнца, сверкая инеем.
Я быстро шагаю по гравийной дорожке, которая ведет от дома вниз к фруктовому саду. Сухая трава царапает мои голые лодыжки, когда я пробираюсь сквозь нее к реке, перешагивая через яблоки, которые летом упали с деревьев и разложились, превратившись в перегной. Раньше сад был идеально ухожен, ветви тяжелели от плодов. Теперь в воздухе висит запах гнили.
Добравшись до дальнего края сада, я иду вдоль забора на юго-восток, туда, где небольшой мост пересекает самое узкое место реки. У ивы. Я открываю ворота, слушая свое шумное дыхание. Туфли стучат по деревянным перекладинам, пока я иду по мосту. Кожу на шее покалывает, и я замираю. Кто-то наблюдает за мной?
Но здесь никого нет. Никто не смотрит на ферму, и никто не сможет увидеть, что я делаю. Никто за мной не наблюдает.
Иди дальше.
Бегом пересекаю небольшой открытый участок земли и скрываюсь в густой роще серебристых деревьев. Леса со всех трех сторон окружают территорию, расположенную к югу от дома, но те деревья, что растут на юго-востоке, особенные. Они выиграют для меня время, пока я решу, что делать.
Иди дальше, Наоми. Скоро ты проснешься.
Деревья склоняются надо мной, как немые свидетели происходящего. Порыв холодного ветра ударяет мне в лицо, и я поднимаю взгляд на промерзшие ветви. Они мне знакомы. Я добралась до нужного места это определенно оно. Кладу Фрейю на неровную землю, и меня вновь охватывает то же чувство. Кто-то наблюдает за мной. Что, если полиция и Эйден уже прибыли и последовали за мной? Я оглядываюсь через плечо, сердце колотится, дыхание сбивается.
Я одна.
Сдвигаю одеяло из разложившихся листьев, чтобы добраться до замерзшей грязи, и начинаю рыть мерзлую почву руками. Пальцы покраснели и одеревенели, и по мере того, как они начинают неметь, мои движения становятся все более исступленными. Но я потею: напряжение и стресс вытекают из моей кожи.
Продолжаю копать, а потом мои пальцы вздрагивают от прикосновения к потускневшему металлу.
Дверь.
Этот лаз я обнаружила в детстве, играя в здешних лесах. Я любила забираться на деревья и сидеть, свесив ноги по обе стороны ветвей. Однажды, спрыгнув с дерева, я услышала странный шум, словно мои ноги ударились о более твердую поверхность, чем листья и земля. Я целую вечность смотрела на листья у себя под ногами, пытаясь понять значение этого звука. Я знала, что там что-то есть, просто не могла сообразить, что именно. Когда мой папа отвез продукты на деревенский рынок и вернулся домой, я выбежала на подъездную дорожку и бросилась в его объятия.