Опанасенко! Почему вы не являетесь в прокуратуру по повесткам? строго спросил Баграмян. Хотите неприятностей? Мы вам их устроим!
Не надо неприятностей, гражданин начальник, прогудел мужик, приду сегодня. Сейчас вот оклемаюсь малёхо и притопаю к вам на Ленина.
Адрес РОВД и прокуратуры был проспект Ленина, дом 113.
Ну смотрите, Опанасенко, я предупредил. Лучше вам меня не подводить. Если не явитесь до часу дня, пришлю за вами наряд милиции и будем штраф административный оформлять. Распишитесь в получении повестки.
Баграмян явно покривил душой у прокуратуры не было полномочий назначать штрафы. Он мог только возбудить административное производство и направить дело далее по подведомственности. Но, понятное дело, господин Опанасенко, и будучи трезвым, вряд ли разбирался в тонкостях закона, а уж сейчас ему и подавно было не до того. Забрав бумажку с невразумительной опанасенковой закорючкой, Баграмян посмотрел на печальную женщину, впустившую нас и теперь безмолвно присутствовавшую при разговоре, как бы призывая её в свидетели, и буркнув: «До свидания», направился к выходу. Я недоумённо последовал за ним.
На обратном пути я все же поинтересовался:
А при чем здесь было гражданское право?
Взгляд Баграмяна опять стал хитрым. Он улыбнулся и ответил:
Спасибо тебе, что помог, я один опасался ехать, видал, какой бугаище? В пьяном гневе вообще страшен, повезло нам, что он с бодуна. Я хотел Дениса позвать, но он предложил взамен твою кандидатуру, как более крепкого физически человека.
Я мысленно поблагодарил Зосимыча, надеюсь, ему икнулось, и спросил опять:
А почему не дали поручение милиции?
Ох, этих пока найдёшь, да пока допросишься. И ведь могут не поехать напишут рапорт просто, что дома не было человека. Быстрее и надёжнее всё сделать самому, вздохнул зампрокурора.
Да уж, согласился я, тоже вот не могу второй день оперов застать на месте. Надо опросить по материалу одному, а они всё время на задании.
Э-э-э! улыбнулся Баграмян. Ты неправильно делаешь Надо тебе подняться к ним самому и тогда наверняка застанешь, но на их территории лучше не опрашивай, борзеть будут, ты молодой и пока для них не авторитет. Поднимись, пригласи к себе, а если не придут, начальнику РОВД позвони. Но придут наверняка.
Спасибо, попробую, я уже перестал злиться, что был без спроса задействован в качестве живой силы и тоже улыбнулся.
Уже подъехав к «базе» и выйдя из машины, Баграмян вдруг спохватился:
Ах да, я же и правда хотел спросить у тебя насчёт гражданского права! Тут вот какая проблема. Вопрос по наследству
5
Зосимыч, ты из кабинета когда-нибудь вообще выходишь? поинтересовался я, вернувшись на рабочее место и сняв куртку.
В коридоре меня уже ожидали посетители, вызванные накануне для допросов по безнадежным делам, принятым вчера к производству. Набрав по телефону номер уголовного розыска, я узнал у своего хриплого друга, что оперативники до сих пор не вернулись, и принялся за работу. После обеда, закончив со свидетелями, и вспомнив совет своего нового знакомого Баграмяна, я отравился в соседнее крыло, поднялся на второй этаж и, предварительно постучав для приличия в дверь, заглянул в кабинет, указанный мне дежурным. Вечно занятые срочными заданиями оперативники в этот раз на удивление были на месте.
Старший оперуполномоченный Выхин оказался высоченного роста мужчиной с широкими плечами и огромными руками, голова его была выбрита наголо, а крупные черты и суровое выражение лица, по-видимому, призваны были вселять ужас в криминальный элемент. Оперуполномоченный Мельников предстал эдаким сельским красавчиком, стройным брюнетом с вьющимися волосами, спадающими на лоб залихватской челкой, глубоко посаженные карие глаза словно сверкали удалью и бесшабашностью. Еще бы гармонь ему в руки, подумалось мне. Выхина звали Дмитрий, Мельникова Николай. Мельников выглядел моим ровесником, возраст Выхина определить было невозможно, с равной долей вероятности ему могло быть и двадцать пять, и сорок пять лет. В довершение ко всему, Выхин имел глухой хриплый голос точь-в-точь как тот, что отвечал мне по телефону.
Ну уж нет, этот номер со мной не пройдет.
Послушайте, Дмитрий! строго сказал я (свои отчества оперативники не назвали). Зачем вы изволили валять дурака и два дня по телефону уверяли меня, что вас с Мельниковым нет на месте? Что это еще за детский сад?
Выхин насупился и отвернулся к окну, отчего стал похож на школьника, которому поставили незаслуженно низкую, по его мнению, оценку. Мельников подскочил и заговорил быстро, нараспев:
Ну что вы, това-а-рищ следователь! Вы пройдите-ка во-он к тому столику и трубочку то сымите!
Я подошел к столу в углу комнаты и снял трубку телефона, Мельников же поднял трубку на ближайшем к нему столе. «Але, ал-ле! Слуша-ю ва-ас!» пропел он в трубку, а моя, параллельная, повторила все то же самое глухим и хриплым голосом в точности таким, как у Выхина. Потом ту же процедуру вслед за Мельниковым проделал третий находящийся в кабинете оперативник по имени Гриша. Эффект был аналогичный.
Это я вам отвечал, потупившись, басом произнёс Гриша, не было их. Правда!
Ладно! я почувствовал себя в глупом положении. Извините меня, показалось. Жду вас у себя в кабинете сегодня в пять часов. И, пожалуйста, без опозданий.
Постаравшись не смутиться окончательно, я покинул кабинет на плохо гнувшихся ногах и поспешил к себе.
Адвокатша тут звонила вчерашняя, спрашивала, что и как, сообщил Зосимыч по моему возвращению, и тут же без всякого перехода поинтересовался. Ну как тебе наш Баграмян?
Нормально вроде, вежливый.
Грамотный мужик. Во всех смыслах, етима. Следователем пятнадцать лет отпахал. Зампрокурора второй год работает. В уголовном праве, в квалификации, что наш зампотех армейский в гайках, а тот любой диаметр на глаз определял. И в русском языке тоже сильно грамотный, не раз мне ошибки в постановлениях находил, Зосимыч призадумался о чём-то своем.
Я не стал отвечать. Пытался собраться с мыслями, через час предстояло опросить «сладкую парочку» оперативников (фраза из рекламы, а не то, о чём вы могли бы подумать). Чувствуется, мамаша-адвокат настроена серьёзно, а значит, материал надо отработать так хорошо, как это возможно: грамотно, качественно и в срок. Ах, твою мать! Я совсем забыл, сегодня же истекает срок по безнадежным уголовным делам и по материалу о возможном нарушении техники безопасности. По уголовным делам я хотя бы произвёл несколько допросов и мог вынести на скорую руку постановление о приостановлении производства, а вот с материалом ситуация обстояла хуже не успел сделать совсем ничего. Я схватил нужную папку и помчался к прокурору.
Плохо это, очень плохо. Плохо это. Очень, отозвался Валентин Степанович на мои объяснения. Что ж ты, Сергей, надо было всё бросать и заниматься этим вопросом.
Да когда мне им было заниматься, Валентин Степанович? Я ведь вчера только принял дела.
Ну, допустим так. Что предлагаешь? тихо строгим голосом спросил прокурор.
Вообще, есть одна мысль. У нас на практике так делали в Самаре.
Закон нарушать не дам, брови прокурора Бугаева сошлись на переносице.
Что Вы, Валентин Степанович, кто же вам предлагает закон нарушать! почти закричал я, с показавшимся самому себе несколько театральным возмущением. Я вынесу постановление об отказе, вы отмените, а постановление о возбуждении уголовного дела выносить не станете. Закон о таком случае умалчивает, а у меня будет еще десять дней. Конечно, наша кафедра уголовного процесса такую практику не приветствует, но где мы, а где кафедра.