Я так крепко сжимала руль, что не могла отцепить руки. На ладонях наверняка останутся красные отметины от коротких ногтей.
Несколько долгих минут я так и сидела, глядя перед собой и не переводя дыхание.
Я застряла. Здесь. На частной территории. Не могу уехать. Означает ли это, что Хантер вызовет полицию?
Он же так хотел, чтобы я убралась с его земли, что решил лично в этом убедиться!
От волнения у меня сжалось горло.
Какие-то проблемы? услышала его голос колючими нотками. Бархатный. С лёгкой хрипотцой.
Вздрогнула.
Я готова громко завыть от бессилия, тем не менее, повернулась к нему, сжала ручку автомобильной двери и открыла.
Да. Вот так просто. Спокойно. Односложно. Не рассчитывая на ответ и, уж тем более, не надеясь на помощь.
Сколько тебе лет?
А это сейчас так важно? Я торчу на выдраенной прислугой подъездной дорожке твоего дома. Уехать не могу, потому что закончился бензин. В кармане всего десятка. Отец сбежал, после того как пообещал, что поможет мне встать на ноги. А тебя интересует только мой возраст?
Я знала, что говорю раздраженно, но я была раздражена и не могла сдерживать это.
Вместо ответа он снова приподнял бровь. Без слов понятно ждёт.
Восемнадцать.
Правда?
Я изо всех сил старалась не злиться.
Вылезла из машины, выпрямилась, пока не вытянулась перед ним в струнку, пряча руки в задние карманы джинсов. Невыносимо натягивать на лицо улыбку, но я это сделала лишь для того, чтобы достучаться до его грёбанного сочувствия.
Да, правда.
Извини, просто ты выглядишь моложе. А связываться с несовершеннолетними, на меня насмешливо смотрели серые глаза, так себе удовольствие.
Он замолчал и окинул меня внимательным взглядом с ног до головы. Я вдруг почувствовала, что краснею.
Его молчание угнетало. Хотелось его нарушить, но казалось, что стоит сейчас о чем-либо заговорить, и момент будет упущен меня отправят восвояси.
Знаешь, К-а-т-е-р-и-н-а, он произнёс моё достаточно редкое для Англии имя, медленно, словно пробуя его языком, моя мать красивая, но у неё нет здравого смысла. Ей нравится внимание мужчин, но она выбирает худших из них. Когда я говорю худших, то имею в виду самых худших! Я совсем не жалую твоего отца, и, судя по твоему тону, ты от него тоже не в восторге. Сегодня в моём доме гости, поэтому свободных комнат нет. Но под лестницей есть одна хозяйственное помещение для приходящей горничной. Ты можешь остановиться там. Комната маленькая, но кровать имеется. А Агнес, он поморщился, словно подыскивая продолжение, которое должно было бы никого не обидеть, как-нибудь переживёт.
Я правильно услышала, что он предложил мне остановиться в его доме? Да я готова была расплакаться!
Шел проводит тебя. Увидимся, сказал он, но я могла бы поклясться, что он не был в этом уверен.
Увидимся завтра. Сердце от радости стучало в горле. И Спасибо. Кроме машины, мне ночевать негде, так что любая комната будет в самый раз.
Но он уже не слушал. Видимо, вежливость и сострадание в этом доме выдаётся порциями.
Больше не взглянув на меня, он пошёл назад к дому. Я же снова полезла за чемоданом. А мне хотелось смотреть ему вслед, но я знала, что это не принесёт ничего хорошего. Хантер Истон Хейтс был не тем, кем я могла позволить себе увлечься. Ведь то, что ему просто посчастливилось уродиться одним из самых красивых парней, которых я когда-либо видела не главное. Все знают, что истинная красота скрывается глубоко внутри. Уверена, скотство его души будет настолько отвратительным, что мне не придётся волноваться, находясь в его доме и расхаживая мимо него по коридорам.
Глава 2.2
Хорошо, что ты её остановил. Я узнала насмешливый голос Шелдона. Я дал тебе пять минут. Подумал, что этого времени вполне хватит.
Не мало? отбил Хантер.
В его ответе слышалось раздражение. Нет, даже не так это раздражение было почти ольфакторным, как резкий запах дикой полыни, аккорды которой порой изначально вызывают неоднозначное чувство, и даже могут быть неприятны, диссонируют с представлением о прекрасном; вкус горький, но в то же время невероятный, притягательный; я чуть не облизнула губы в надежде почувствовать его на языке.
В самый раз. Даже на расстоянии я видела, как Шелдон не без труда подавил улыбку, которая готова была расплыться по всему лицу. И вот, вышел посмотреть, выставил ты девчонку или нет.
Она поживет в комнате Агнес, пока я не свяжусь с её отцом, излишне резко бросил на ходу Хантер, кивком головы указывая в мою сторону. Проводишь её. Меня уже заждались.
Шелдон подошёл ко мне и помог достать чемодан. Опять. Скоро перетаскивать вещи туда-сюда войдёт у меня в привычку.
Не обращай внимания. Он весьма отзывчивый и довольно разумный во всем, если это не касается мужей его матери. В этом пункте, надо сознаться, он совершенно несносен.
С этим трудно было поспорить.
Тебе не обязательно помогать мне.
Громко хлопнув дверью машины, я потянулась за чемоданом, и наши руки на доли секунды соприкоснулись. Прикосновение получилось очень неожиданным и лёгким. Я вскинула голову. Затаила дыхание, когда его взгляд замер ровно на моих губах, которые я тут же неловко поджала; зрачки его красивых ореховых глаз расширились.
Ему, казалось, понравилось моё смущение, и он широко улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов:
Я безоружен и безобиден!
Я не удержалась от короткой ответной улыбки, а он продолжил:
Ты же не думала, что я позволю тебе таскать тяжести? И так уж случилось, что я здесь на правах брата, поэтому мои обязанности очень разнообразны: в них входит не только встреча случайных гостей, он ободряюще подмигнул мне, мол, помню, как ты здесь очутилась, но и проявление элементарного гостеприимства.
Я услышала. Любопытство сразу вызвало мой встречный вопрос:
Брата?
Шелдон улыбнулся, и, казалось, что мой бестактный интерес его ничуть не трогал, но эта улыбка так и не коснулась глаз.
Кажется, я забыл упомянуть об этом. Я сын второго мужа Лауры. Она вышла замуж за моего отца, когда мне было пять, а Хантеру шесть. Мы жили вместе лет десять, пока на любовном горизонте не замаячил «третий». До тех пор мы считались братьями. По большому счёту развод моего отца с его мамой ничего для нас не изменил. Мы ходили в одну школу и тогда состояли в одном студенческом братстве, а теперь в одном конном клубе.
Ладно, этого я не ожидала. Даже с трудом подавила желание от удивления приоткрыть рот.
А сколько всего было мужей?
Уточнять у кого не требовалось.
Шелдон махнул рукой, словно говоря «достаточно», и зашагал к дому, но на ходу, слишком равнодушно, чтобы это было правдой, бросил:
Твой отец муж номер «четыре».
Да уж Мой отец кретин! Интересно, сколько пройдет времени, когда эта женщина снова решит, что пришла пора «пятого»?
Я замолчала. Тишина иногда может исправить даже подобную бестактность.
Мы во второй раз поднялись на парадное крыльцо и вошли в дом. Шелдон больше не сказал ни слова.
Я шла следом, стараясь не смотреть по сторонам. Наверное, мы вдвоём производили странное впечатление на окружающих: всё выдавало в нём принадлежность к привилегированной элите, будь то модная дизайнерская футболка в стиле ретро от известного бренда или узкие «джоггеры» с манжетами на щиколотке, популярно подвернутые, потёртые и дырявые, приспущенные на бедра; ещё слегка взлохмаченные волосы, уложенные нарочито небрежно и, конечно, самоуверенная походка полубога; а на мне дешёвая поношенная белая майка и смятая десятка фунтов в кармане.
Конечной целью нашей прогулки оказалась кухня. Это, определённо, именно она. Хотя, здесь было столько пространства, а все хитрые агрегаты оказались тщательно скрыты, что я могла бы принять её за вторую гостиную, если бы не массивные столешницы из серого дымчатого кварца с золотыми прожилками.